Селия Фридман - В завоеваниях рожденные

Берн прибыл тотчас — своеобразное шестипалое существо, которое Ламос находил весьма привлекательным, но которое легко подчинялось. Одно из преимуществ жизни на окраине… Ламос с легкостью пренебрег традицией — в Домах браксана избегали пользоваться услугами представителей нечеловеческой расы. Здесь, на Вранне, всем было безразлично, каких слуг он имеет, каких рабов он приобрел. Нация Берна породила превосходных слуг — еще до прихода бракси ее подавили другие, более высокоразвитые жители Вранны. Никому из них и в голову не приходило мечтать о другом образе жизни. Это вам не люди! Да, Ламос любил инородцев в своем доме, и это говорило о его стремлении к превосходству.

«Почему я ищу извинений самому себе? — подумал он с раздражением… — Я поступаю верно. Эти социальные коды — общепринятые вещи. Они не имеют прав. Меня никто не накажет за то, что я презираю их. Но зачем тогда я ищу извинений для самого себя?».

Берн помог Ламосу снять серую одежду, которую его Хозяин ненавидел. Здесь, окруженный только рабами, он позволил бесполому существу раздеть себя и обернуть алым огромным полотенцем. Влажное прикосновение лап Берна было приятным, успокаивающим после дня, в течение которого Ламос был вынужден ходить в этой ужасной одежде.

«Следующий раз я буду рожден среди богатых людей, которые даже не будут знать такого слова — «серый», одежда будет черной!».

Его ванна была сконструирована художником с планеты Мевиши и не походила на ванны в Домах браксана. Здесь, в этой комнате, куда входили только слуги и рабы, было особенно очевидно, что Ламос — не из бедного десятка. Круглый бассейн выложен золотыми плитами, по краю — драгоценные камни. Стоило продать одну из плит — и можно в довольстве прожить скромную жизнь…

«Вот как нужно жить! Эти браксана из Центра — что они знают об удовольствии? Одна только дурацкая политика — вот что значит там принадлежать правящей расе! Богатство, свобода, привилегии — чего еще желать!»

Фонтаны били вином, капли падали на полотенце Ламоса — оно потемнело от влаги. Он наслаждался своей неторопливостью. Дюжина женщин человеческой расы окружили бассейн — прекрасный набор представительниц различных планет. Казалось, они опасаются его — это хорошо. Появилась Свехе:

— Господин?

Он в раздражении повернулся. Его Хозяйка стояла в дверях! Его никогда не влекли к себе женщины, способные управлять Домом. Он давно дал понять это Свехе и не нуждался сейчас в ее присутствии. Но, может быть, что-то важное?

— Что такое? — раздраженно спросил он.

— Кеймири Затар. Он хочет поговорить с тобой, Господин!

— Хорошо, договорись о времени.

Он отпустил ее жестом руки и повернулся к сверкающему бассейну.

— Господин Ламос, — она подождала, пока он повернется, — Затар здесь. Он прямо из Дома Войны, по государственному делу. Он должен возвращаться и поэтому хочет видеть тебя сейчас.

Требует аудиенции — это неприлично! Ламос решил было отдать Свехе записку для этого грубияна — пускай знает, с кем имеет дело! Но передумал: лучше не наживать себе врагов среди Кеймири. Они легко займутся его доходами и без труда сумеют разорить. Да и человек, прибывший из Дома Войны, был вдвое опасен — чего ему стоит разбомбить к черту эту планету, став во главе какого-нибудь флота или приказав кому-нибудь это сделать. «Не связывайся с военными», — сказал он сам себе…

— Я пойду к нему, — произнес он вслух.

Свехе вздохнула с облегчением.

— Я пришлю кого-нибудь помочь с одеждой.

— Я пойду как есть! — он ласково погладил алое полотенце. Если этот посетитель хочет его видеть таким, каким застал, то пускай видит!

— Объяви, моя милая.

Он медленно пошел за ней, пропустив Свехе вперед, чтобы она успела исполнить его приказ. Ламос остановился на верхнем этаже, чтобы разглядеть посетителя. Внизу расстилался огромный зал, и Ламос увидел его разглядывающим детали интерьера, а потом и самого Хозяина. Их глаза встретились.

Внутри Ламоса закипала ярость. Этот человек — Кеймири, представитель всего того, что ненавидел Ламос в браксана с центральных планет. Кеймири… Высок, худ, прекрасно сложен. (Они все таковы?) Одежда плотно облегала тело. На лице ясно читалось высокомерие. Все это было бы хорошо, если бы Ламос не был на грани срыва.

— Затар, — посетитель небрежно поклонился. — Вы уже распорядились объявить ваше имя.

В его голосе звучали лесть и насмешка.

— Я сожалею, что не смог вас встретить должным образом. Но вы понимаете, что я не ждал вас.

Затар смотрел на алую тряпку, обвивавшую тело Ламоса, с откровенным неприятием. И это браксана?

— Я пришел по делу, — холодно сказал он.

— Хорошо, я спускаюсь, — Ламосу показалось забавным, что его гость будет преодолевать эту чертову лестницу.

— Нет, я поднимусь.

Что за манеры — пригласить самого себя в личные апартаменты браксана. Тем не менее, Ламосу не придется потом вновь взбираться. Хозяин с неприязнью кивнул в знак согласия.

Затар с легкостью поднимался по лестнице, и когда достиг верхнего этажа, его взгляд упал на руки Ламоса, не облаченные в перчатки.

— Именем богов, Ламос, которые оставили нас, вы сошли с ума?

Тот гордо выпрямился:

— В моем доме, Кеймири, вы будете или уважать меня, или вам придется уйти.

Затар пропустил это мимо ушей:

— Я здесь по государственному делу, давайте пойдем куда-нибудь, где можно спокойно поговорить. В ваши личные комнаты, — добавил он презрительно, — поскольку вы одеты соответственно.

Ламос с глубоким чувством антипатии проводил Затара. Когда они вошли в одну из комнат, Ламос подчеркнуто важно закрыл дверь и включил звуконепроницаемую систему. Но его ирония осталась незаметной.

— Чем могу служить, Великолепный?

Если Затара и раздражал насмешливый тон, он ничем этого не выдал.

— Я добровольно согласился доставить это сообщение, потому что из всех Кеймири я был ближе всех к вашей планете, — пояснил он. Тон выражал нетерпение, Затар явно торопился и не собирался задерживаться. — Говоря честно, я испугался. Вы считаете это приемлемым нарядом для общего зала?

— Что, вот это? — Ламос нежно погладил мягкую поверхность полотенца, жест был вызывающим, он знал это. Ему нравилось раздражать этого человека, который ввалился в его Дом с массой высокомерия на лице, в хорошей физической форме, и осмелился критиковать Ламоса.

— Это очень мягкая материя. Удобно. Люблю яркие цвета.

— Мы все любим! Дело в том, что моя задача — создать Образ, в котором проявится личное самопожертвование, главное — это мощь. Какое значение имеет то, что именно мы предпочитаем? Мы должны заботиться об Образе. Вы можете носить, что хотите, в своих комнатах, традиция позволяет это. Но не там, где вас могут увидеть посторонние.