Станислав Пекарский - Сердце друида [СИ]

— РОООАААРГХХ!!! — щупальца тьмы прошили исполинское тело. Хранительница решительно вырывалась из хватки.

— УУБЕЕЕЕЙ… — хриплый рык сорвался с опаленных губ колосса. — УУУУББЕЕЕЕЕЙ ЕЕЁЁ!!!

Ассасин ворвался на вершину. Драгоценные секунды, выигранные полумертвым берсерком, вернули ему фору. «Теперь уж точно… — убийца на ходу выхватил кинжал. На него вновьсмотрели десятки горящих глаз неутомимых жителей Иссурима, — последний шанс!»

Убийца врезался в толпу неупокоенных зомби. Всё или ничего. Он мчался, лавируя между сонмом тянущихся к нему рук. Он видел их… эти знакомые лица. Но почему сейчас? Почему они всплывали в его памяти? Улыбающиеся и смеющиеся, подозрительные, грустные, веселые, уставшие, добрые… и все до единого с немым укором обращенные к нему. Именно сейчас. Твою мать. Какого черта он ощущает изливающееся из этих трупов осуждение и боль?

— Прочь!

Ассасин прорубал себе дорогу сквозь полчище мертвых. Друиды не сдавались. Одинокого смертника хватали… грызли… рвали… Убийца чувствовал свою кровь. Кожаный жилет лоскутами обвис на изодранных плечах. Какофония урчащих звуков, оскаленных пастей и тленного запаха бешеным хороводом кружили голову.

Сражайся.

Взмах, еще один взмах, ещё… ещё… ещё…!

Голова очередного друида слетела с плеч. Ассасин вырвался из кольца нежити. До дуба оставалось пару десятков метров.

Сверкнула молния.

— ХХХААААА… — глухой стон берсерка сотряс воздух.

Над убийцей пронеслись горящие закованные в черное железо ноги.

Слейн отдал свою жизнь. Фора закончилась.

«Остановись».

Хранительница снова устремилась в погоню.

— Я успею… — ассасин не оглядывался. До корня всех зол оставались считанные метры, — успею!

Время растянулось как резина. Вой нежити закладывал уши. Так близко. Так далеко. Он бежал изо всех сил. Но она летела быстрее. Даже сквозь рев мертвых он слышал приближающийся шелест её иллюзорных одежд. Ещё немного…

Ассасин ощутил наступающий поток силы. Рефлексы сработали как часы. Мужчина мгновенно отскочил от ударившей в землю молнии. Он был у старого дуба.

Где оно? Где же Сердце?

От тени древа пугливо отделилась маленькая фигурка. Черноволосая девчушка сжимала в руке переливающийся пламенем рубин. Убийца помнил её. Та самая юная воительница, вручившая вору отцовский меч. Лучшая метательница кинжалов. Шебушная и задиристая.

Её звали Клео.

И теперь она стояла перед ним, угрюмо буравя немигающим взглядом. Тихая, бледная, вся измазанная в темной крови колдуна. И неживая. Прямое последствие его действий. И снова это чувство в груди…

Краа — куум.

Вторая молния ударила в старый дуб. Толстый ствол с треском раскололся, щепками разлетаясь по сторонам. Жадно облизывая ветки, огонь перекинулся на листву. Древесные остатки ярким факелом осветили могильный холм.

— Къъяяяяяяя! — Клео яростно рванулась к ассасину.

Ударом ноги убийца отправил её в горящее древо. Магический камень выскользнул из рук маленькой нежити. «Сейчас…» — рубин падал вниз, лениво отражая гранями отблески пожара.

Осталось только протянуть руку.

«Ноэль!»

Ассасин прыгнул.

«Видимо, будет немного больно, — затаив дыхание он наблюдал, как пылающая реликвия неспешно летела в его ладонь, — скоро всё кончится…»

Его пальцы сжали Сердце.

Сначала мир поблек.

Приглушенный голос Хранительницы унёсся в далекие дали.

Затем не стало тьмы.

Время застыло перед его глазами.

После не стало света.

Мир погрузился в красноватый полумрак.

— Наконец-то ты пришел ко мне, — сладкое эхо пронзило его сознание.

Ассасин вздрогнул: «Сзади!» Мужчина отскочил, ожидая нападения Хранительницы. Атаки не последовало… как и самой друидки. Осталась только сочащаяся из воздуха красная мгла. Всё окружение растворилось в багровой дымке. Ада исчезла. Нежить исчезла. Всё исчезло.

«Этот голос…» — убийца перевел взгляд на вибрирующий в ладони камень. Он уже слышал его. Тогда… в гроте…

— Кто ты? — мужчина смотрел на пляшущий в рубине огонь. Горячий, но не обжигающий, алый камень полыхнул в его пальцах.

— Всего лишь сущность.

«Это мой шанс», — ассасин занес кинжал. Магическое лезвие почернело от бурлящей в пространстве энергии.

— Что же ты собираешься сделать? — пламенное эхо вкрадчиво звучало в его мыслях.

— Убить тебя.

— Какой забавный человечек, — голос мелодично рассмеялся.

Вибрация камня пьянящей волной отозвалась в теле мужчины.

«Уничтожь сердце!» — ассасин стиснул зубы.

Черный кинжал устремился вниз.

— Ну, попробуй.

Он целил в самую сердцевину. Всё верно. Пускай он держит в руках невероятное сосредоточие силы. Пускай от монументальной мощи этого камня у него подкашиваются ноги. Пускай сознание и тело перестают слушаться. Ей не жить. Его крис рассечет любую магию. И это именно то, что нужно, чтобы разрезать эту погань на куски.

Удар.

— Давай ещё разок…

Убийца вновь занес звенящий клинок.

Удар.

— Ну же, постарайся!

«Почему…?» — пальцы ассасина хрустнули, с силой сжав проклятый рубин.

Удар.

— Ах, это чувство…

«Почему не выходит?!»

Удар.

— Вы называете его щекоткой, верно?

«Ни царапины…!»

Ещё Удар!

— Хахахахахахахахахахахаха!

Удар! Удар! Удар! Удар! Удар! Удар!

— Тебе не разрушить мой дом, червячок.

«Чтоб тебя!» — выпущенный из руки кинжал виновато воткнулся в землю.

— Тебе это не по силам.

Ассасин обречено упал на колени.

«Бесполезно…» — потерянным взглядом он скользил по нетронутым граням кровавого камня. Пересохшие губы растянулись в отрешенной улыбке. Всё-таки это конец. Его конец.

— Я чувствую в тебе жажду жизни, — эхо Сердца мягко просачивалось в его мысли.

— Нет во мне никакой жажды, — устало прошептал ассасин. — Просто в смерти нет смысла. Умирать здесь — нет смысла.

— Вот как? Как интригующе, но не нужно лукавить, человечек. Меня не обманешь, — голос ласково обнимал его разум. — Спрошу по-другому. Ты боишься смерти?

— Боюсь ли я… смерти? — мужчина отсутствующим взглядом наблюдал за плывущими в пространстве огненными клубами.

Этот вопрос так и остался для него без ответа. Что для него значила смерть? Простая закономерность или фатальный исход? Стоило ли принимать её за полный покой или расценивать как настолько же полную неудачу, провал? Забавно, ведь он оставался равнодушен и к тому, и к другому. Ко всему. Всегда. Так что же он чувствует? Что он чувствует, когда смерть в итоге наступила ему каблуком на горло, со злорадным лицом ожидая своего часа? Правильно. Его учили не делать этого. Не чувствовать. И всё же…