Сергей Клочков - Синдром Зоны [litres]

– Ага, на полставки… конечно, – хмыкнул Толя. – Для обычного полставочного бродяги стал бы один мой знакомый так стараться, ну-ну. Я еще удивлялся, на хрена он столько нахимичил, можно же было обычную экспедиторскую бумажку сделать. Так ты что, реально еще и научник, не липовый, да?

– Скажем так, сотрудничаем.

– Ага. Ну, раз такое дело, то и с постами не страшно, все прокатит. Путевка и остальное лучше настоящих, главное, чтоб ее по базе не пробили в случае чего. В багаже, кроме пушек, есть че грязное?

– Нет. – Зотов улыбнулся. – В основном только научное оборудование.

– Ваще ажур. И да, сталкеры… или как вас там теперь… учтите, что сразу после выгрузки я вас в упор не знаю и не видел никогда. И вы меня тоже. Ну, на всякий случай, лады? И пока тут ехать будем, вы бы, профессора, того, стволы б спрятали подальше. А то с таким арсеналом ни один мент не поверит, что мы тут типа «ботаники». Дороги еще чистые… это потом жопа начнется. Я скажу.

Некоторое время Толя ехал молча, но потом буркнул:

– И это, профессор Игорь Андреевич, вы-то какими судьбами ваще тут едете? Не из любопытства, а для дела, если че. Вы ж профессор, на фига вам так?

– Здесь я уже не профессор, Анатолий Михайлович. – Зотов даже снял очки и улыбнулся. – Теперь я сталкер Проф, и я вне закона. Поэтому не беспокойтесь, я правильно понял ваш вопрос.

– Вашу ж мать. Я уже решил, что двумя ногами в жир, подставу мне слепили. Лунь, предупреждать же надо, блин.

– Не дрейфь, шеф. Никаких подстав с нашей стороны не будет, все как и договаривались.

– И еще вопрос. – Толя быстро взглянул в зеркало салона микроавтобуса. – Кто вторая девушка, она же не сталкерша вроде?

– Заказчица, не местная, – лаконично ответил Проф.

– Иностранка?

– Да, вроде того, – согласился Проф. – Обучается языку.

– Иностранка? – тут же оживилась Пеночка, внимательно слушавшая всю беседу. – Опять слово слышу, не знаю. Расскажи иностранка.

– Это девушка или женщина издалека. Из-за границы, где другая страна, другие люди.

– Другие – это как мы? Как я? Из Зоны?

– Нет, не совсем. Там такие же люди, как и мы, но немного другие. Но… хм… в общем, все люди, такие, как мы, – они одинаковые, да. Такие же. Но живут в разных странах.

– В Зоне? В Зоне люди сталкеры, люди военные, ученые, люди бандиты. А там люди – иностранка?

– Иностранка – это иностранная девушка. Мужчина – иностранец. Вместе иностранцы.

– Поняла. Слово меняется так же. Сейчас соберу сама. Их – иностранцев. Кого – иностранца, иностранку?

– Умница, Пенка, все правильно собираешь.

– Сложно. Учусь. Говорите мне все, говорите много. Мне легче.

– Ишь ты… и правда. – Толя снова приподнял уголок рта в улыбке. – Но неплохо балакает уже по-нашему.

– Это точно, – хмыкнул я.

– Расскажи ажур, Анатолий! – тут же попросила Иная.

– Ажур – это, типа, все хорошо, классно, все как надо.

– Поняла. Еще одинаковое слово. Помню теперь. – Пенка энергично кивнула и тут же стремительным движением вернула на место солнечные очки, собравшиеся было спрыгнуть с носика.

Дождавшись выезда из плотной городской застройки, мы с Хип расстегнули куртки и сняли кобуры с «Глоками». Проф, к моему немалому удивлению, тоже снял с ремня светло-коричневую мягкую кобуру с маленьким ПСМ и несколькими магазинами к нему. На хорошо выделанной коже я заметил две нашивки из плотной ткани – красную и черную.

– А? Это… – Увидев мой взгляд, Зотов немного улыбнулся. – Подарок командира одной неплохой команды из той, первой Зоны… когда-то работали на их территории, с ребятами сложились добрые отношения.

Хип негромко фыркнула и прищурила глаза, но все же улыбнулась и, глубоко вздохнув, откинулась на высоком пассажирском сиденье.

– Были времена, Проф, помню… – задумчиво проговорила она.

– Они продолжаются, стажер. – Я убрал «Глок» в дорожную сумку, под рубашки, закрыл все газетой, а сумку определил между двумя коробками с оборудованием Профа. – Они продолжаются.

Толя не спешил и ехал, как и говорил Джабир, очень аккуратно и грамотно, изредка сворачивая с трассы на маленькие шоссе, иногда даже проселки, или спокойно проезжая мимо постов – нас никто и не думал останавливать. «Мерседес», мягко ворча мотором, к позднему вечеру довез нас до Воронежа, где мы переночевали в небольшом придорожном мотеле, причем Анатолий устроился спать в самой машине. Ранним утром, по темно-серой, зябкой темноте, задолго до рассвета, мы продолжили путь, наскоро перекусив консервами. Пенка, крепко вцепившись в призму аноба, все больше молчала, и я заметил, что она слегка дрожит. Проф, быстро осмотрев Иную, сообщил, что ей стало хуже, и шов над ключицей немного воспалился. Пенка, впрочем, улыбалась и говорила, что ей хорошо, но уже не привычной, звонкой речью, а тихо и как будто немного медленней.

– Аноб повысил уровень аномальной активности. – Зотов поводил включенным «Шелестом» у нагрудного кармана Пенки. – И он определенно ее поддерживает. Однако, друзья мои, этого все же недостаточно.

– Мы ускоримся, Проф.

– Не обещаю, – буркнул водитель. – До Тулы – не вопрос, но за ней уже понемногу начинаются дикие дороги. Ей бы к врачу. Бледная у вас иностранка.

– Нет, я хорошая. Это слабо просто так. Я не болею. Усталость. Спать хочется, – сообщила Пеночка. – Лежать буду. Рана не болит. Почти.

– Доктор там найдется, Анатолий Михайлович, с этим порядок. Нам бы побыстрее чуть.

Толя, кивнув, заметно добавил скорости, полностью сосредоточившись на дороге и голосах в автомобильной радиостанции.

По мере приближения к Москве уже чувствовалось дыхание Зоны. Между Тулой и Серпуховом заметно уменьшилось количество автомобилей на трассе, пару раз попадались заброшенные заправки и покинутые придорожные магазинчики с пустыми окнами, в которых ветер мотал ленты какой-то пленки. Опустели и мастерские шиномонтажа, хотя один раз встретилась рабочая, круглосуточная, у которой сидел мастер, апатично смоливший сигарету и без особой надежды проводивший нашу машину глазами. На месте бывших постов ГАИ, заняв их здания, уже стояли армейские блокпосты, усиленные БМП и бетонными дотами, но нас никто не остановил для проверки, хотя я уже приготовил свою карточку НИИАЗ, а Толя положил документы поближе к руке.

– Постреливают иногда, – вяло буркнул он. – Но армейцы в последнее время не сильно рвутся всех тормозить, с них этого и не требуют. На обратном пути да, запросто могут, а вот если туда… ну, ни разу меня еще не тормозили.

К Серпухову начали встречаться не только брошенные заправки и магазинчики, но и, время от времени, целые опустевшие поселки. Чем ближе была Москва, тем чаще пустыми окнами смотрели на дорогу домики частного сектора и двухэтажные коттеджи из красного кирпича. Видимо, даже сейчас, во время сурового дефицита жилья, когда по стране были заняты все общежития, все аварийные дома, а в некоторых случаях даже здания школ и больниц, а строительство новых зданий, хоть и было форсировано, не обеспечивало и пятой части потребности, желающих проживать в Подмосковье почти не оставалось. Но жизнь была и здесь – Серпухов жил, видны были на улицах люди, работали магазины, но все равно чувствовалась невидимая, легкая сеть страха и неприятного ожидания. Время от времени через дорогу переходили отряды военных с оружием, и мы дважды пропустили перед собой длинные колонны бэтээров.