Василий Биратко - Возрождение, или Граната в руках обезьяны [СИ]

Эврика заломив руки, громко рыдала, завидев поднявшиеся красные круги на воде. Мы не появлялись.

Минуту спустя всплыл дельфин, толкая перед собой меня. Бедная моя девочка, сколько ей досталось из-за меня. Ослабленная, обезвоженная, к тому же, беременная, дрожащими ручонками она ухватила мое бренное тело за волосы и подтянула к лодке. Перехватив далее за руки, она не смогла поднять меня в лодку, не хватало сил. Дельфин пробовал немного подтолкнуть, но не получалось, сам изрядно потрепанный.

— Архи, милый, очнись, — обливаясь слезами, причитала надо мной. — Я не в силах тебе помочь.

Одной рукой держа под мышки, другой гладила по голове, прильнув к моему лицу. Слезы (откуда они берутся из без того иссушенного тела?) потекли живой водой.

Я немного шевельнулся, перехватил рукой борт, подтянул ноги, хотел сделать рывок, но передумал. Нужно немного оклематься, позвоночник вспомнил объятия робокопа на экобазе легким онемением, видно, досталось ему хвостом, как вдруг ощутил мощный пинок в округлившуюся попу, и я вылетел из воды, рухнув Эврике на колени.

— Спасибо тебе, спасительница наша, — улыбаясь в слезах, произнесла Эврика.

Пропищав в ответ, дельфин уплыл в океан, оставляя легкий кровавый след.

— Почему ты думаешь, что эта она? — открывая глаза, прошептал я.

— Мне показалось, она также беременна, — загорелое смуглое лицо еще больше покраснело.

Через пару дней ночью ощутил легкий толчок в днище. Без сна и еды не соображая, сел к рулю, дожидаясь команды лоцмана. Эврика застонала во сне.

«Хватит мучений, убивать себя, экономя гребанные батарейки! Срочно на берег. Далее пешком, пусть месяц, два, год, зато живыми!» — вскричал мой мозг.

Тихо подполз к Эврике, аккуратно развязал мешок, просунул руку. Где же они? Голова девчонки сползла и упала на дно лодки.

И откуда у женщин берутся силы? Поправляя мешок, она наткнулась на мою руку. Вскрикнув в испуге, согнулась в комок и обеими ногами отправила меня за борт. В перепуге, чтобы не отстать от лодки, я что есть силы загреб руками песок, набрав его полный рот.

— Зем-ля-я!

— Зем-ля-я-я! — закричала вслед Эврика.

— Где Софья? Тока будила поправить маршрут, — спросил я.

Гибук моргнул красным глазком.

— Батарею всю до капельки выжала, умница. Мне так порой бывает жаль жужжалки, стока дней безделья, пару батарей зарядил бы точно.

— После драки кулаками не машут. Заряди Софью, мы без нее никуда не придем, сколько не экономь энергию.

Ближе к утру в разрывах облаков замелькали звезды.

— Софьюшка, голубушка, выглянь на минутку, всмотрись в небо да доложи, в каком направлении путь держать? Где мы? — ласково погладил гибук.

— На месте. Вдоль берега на запад должна быть речка, может, и рядом. Погрешность составляет 15 км 480 метров, если правильно откорректировала планету. А теперь, чтобы я не слушала вашу болтовню, вынь батарею, даже в ждущим режиме я питаюсь ею. Впереди еще 5596 километров.

— Сико-ко, сико-ко? — невнятно пролепетал от удивления.

— 5596 километров длина обеих рек, но мы повернем чуть раньше на 2320 км, — злорадно рассмеялась и исчезла в ящике.

— Блин, напугала, пять тысяч или три, большая разница.

Ветер усиливался, ждать нового шторма желания не возникло. Побродив вдоль берега в лесной чаще, подсветив бластером, собрали немного фруктов, Софья половину из них одобрила. В лесу раздался грозный рык, ускорив наше отплытие. Софья оказалась права, через пять минут мы вошли в широкое устье реки. На половине газа двигались по центру ее, пока не рассвело. С нависшего над водой дерева подстрелил спящую птицу, теперь мы были с едой и водой. На носу лодки, благо она металлическая, разложили костерок, и Эврика принялась за привычное дело.

Аромат свежежареного мяса разошелся шлейфом вместе с дымом над спокойными водами вечной Реки Жизни — священного Ганга. Напоминая о ее былом величии и преклонении человечества. Сколько кровопролитных воин орошали ее, и дым погребальных костров застилал берега. По рассказам Софии — это одно из возможных мест зарождения человечества.

Хотя, если хорошо подумать, через тысячи лет мои прапраправнуки-ученые так же могли бы посчитать место рождения человечества − Беларусь, — конечно, если бы мы не нашли гибук с ее памятью и не возродили цивилизацию.

Наступил период обильного поедания плодов, чтобы восстановить старый запас энергии тела. Нас забавляло плыть в тени нависших деревьев и срывать плоды, лежа на скамейках, хватая зубами. Райское наслаждение после изнурительного моря с лихвой восполняло былые тяготы. Звери и птицы, не видевшие человека, который до сих пор мирно дремал в дебрях земли Полоцкой, не подозревали об опасности бластера, расплачивались жизнью, падали с веток прямо в лодку. Но желтый плод я запомню на всю жизнь. Я его, как и апельсин, с подачи лукавой Софы очистил и откусил половину, челюсть свело от кислоты лимона. Девчонки насмеялись от души.

Разрядили батарею, сделали остановку, решили размять ноги. Океан далеко позади, шум ветра напоминал о начавшимся на нём шторме. Прогулка не удалась, густые джунгли, переплетенные лианами, высокая, широколистая трава мешала осмотру окрестности. Снова леденящий рык поторопил к лодке. В ветвях деревьев раздался писк, замелькали тени прыгающих животных.

— Обезьяны! Смотрите! — указывая рукой направление, привлек я внимание Эврики.

Забавные зверюшки прыгали с ветки на ветку, играя в салочки. На одном суку дремал пожилой самец. Я взял сорванный лимон и запустил в него.

— Привет, родичи! — громко окликнул обезьян.

Угодил самцу ниже живота, тот прокричал ответ, не думаю, что приветствие. С писком и криками вся стая ответила тем же, забросали плодами без разбора, кислыми, гнилыми. Увлекшись атакой на нас, грудной малыш оторвался от мамаши, и упал к нам в лодку, в мгновение обхватил меня за шею, прилипнув к груди. Вокруг все затихло, я выключил скорость и бросил якорь.

— Ну что, племяш, как поживаешь? — поглаживая его, произнес я.

— Скорее, сын, так же нелюдим, — подколола Софья.

На берег спустилась самка.

— Дай мне его подержать, он такой милый, — попросила Эврика.

Малыш словно прилип, пришлось применить силу, разжимая его конечности. Ему было все равно, кого обнимать, через секунду уже висел на шее Эврики, рассевшись на животе. Я подрулил к берегу, мамаша бочком подошла ближе. Эврика вышла из лодки. Минуту спустя, осмелев, обезьяна насторожено шагнула вперед и резким рывком оторвала своего ребенка от Эврики, крикнув напоследок, исчезла в листве, по дороге отвесила плескача по голой попе егозы. Шум в листве удалился вглубь джунглей.