Василий Биратко - Возрождение, или Граната в руках обезьяны [СИ]

Грациозность движений, плавные и упругие. Гибкое, словно без костей, тело направлялось в точно заданное место пространства. Мостик продолжал сжиматься, пока голова не появилась меж ног, затем, выпрямившись во весь рост, девушка сделала сальто, вернувшись на свое место.

Восхищениям не было предела. Дед, открыв рот, хлопнул в ладоши, очнувшись от гипнотического состояния, я поддержал Мастера. Еще долго мы не могли найти слов, и в землянке царила тишина.

— Этому меня научила мама. Мужчине дана сила, ум — всем, а гибкость женщинам, — нарушила молчание Эуропа. — У мужчин крепче кость, ее нелегко сломать, они на силу могут противопоставить свою силу. Женщинам на их слабый скелет много мышц не налепишь, только ловкостью и гибкостью тела можно погасить удар.

— Ловкость — великолепно, но сила есть сила, разок приложился, и останется мокрое место, — хмыкнул я.

— Не скажи, ты бы видел, как я дралась с мальчишкой-переростком, во ржачка была! — вспылила девчонка. — Давай покажу. Попробуй, сломай мне спину на колено, если она гнется в любую сторону.

— Лучше расскажи, — видя мое смущение, попросил дед. — Драка без причины признак дурачины, а поймать тебя я уже пробовал.

— Я ведь смуглая, не такая, как все, и все дразнили меня Чумазой в племени Панков, — начала свой рассказ Эуропа. — Как-то раз на речке столкнул с обрыва меня Задира, местный мальчуган два метра ростом, он и раньше проходу не давал мне.

— Поди отмокни, чумазая, а то замуж не возьму.

Рогот не умолкал в компании пацанов, а как еще, все боялись его, пока я не вылезла и не врезала оплеуху. Хлопок пощечины оказался равносилен землетрясению, вначале гробовая тишина затем… Переросток бросился в драку, но я ускользнула и убежала домой. К вечеру возле нашего шалаша собралась вся ребятня деревни, они горланили непристойно и бросали камни. Отец три раза выходил, они разбегались и снова появлялись, вопя что есть силы. И тогда мать сказала: «Выбор за тобой, или ты его один на один, или они все вместе… Эти звереныши понимают только силу». Я даже обрадовалась этому решению покончить с моим недругом раз и навсегда.

— Доченька, подумай хорошо, я тебя не дам в обиду, тем более, как дочь Умника, тебя не тронут, потом подрастешь, и все взглянут на тебя по-другому. Теперь, если проиграешь, потеряешь все, он надругается над тобой по праву победителя, и это будет продолжаться годами. Никто не возьмет тебя замуж, — с горечью взмолился отец.

— Нет, папа, я не стану все годы прятаться за тебя, затем подставлять будущего мужа, решать нужно сейчас в самом зародыше.

— Хорошо, доча, я и не надеялся услышать другого, а ты справишься, я знаю, — сквозь скупые мужские слезы выступила улыбка на лице старого воина.

— Да, я справлюсь, пап, он просто неуклюжая гора мышц.

— Погоди, снимай шкуры, — сказала мать.

Скинув все, я стояла нагая, мать тем временем натерла меня кабаньим жиром и повязала легкую набедренную повязку. Хотела обрезать волосы, но я воспротивилась, какая буду девчонка без волос? Отец вручил новенький кремневый скребок, он не запрещен в рукопашной, если противник превосходит в росте и весе.

Вперед из шалаша вышел отец, все снова разбежались.

— Хватит горланить, идем на площадь, моя дочь вызывает Задиру на бой, — наполненный гордостью, объявил он, помолчал немного, добавил с ехидством. — Если мать ему позволит.

В кустах раздался легкий смешок.

— А что мне родители, я сам давно еду в дом приношу, давай сейчас начнем! — выходя из-за дерева, обиженно прорычал Задира.

— Нет, это должен быть честный поединок, всеми отмеченный на годы, — твердо возразил отец.

Всей гурьбой двинули к центру селения. На шум и крики выходили все, а узнав причину, уже никто не остался в стороне. Народ собрался кругом, гомон резко стих, это вождь племени, Ганс, поднял руку.

— Я часто видел, как многие мальчишки дразнили Эуропу, но она взрослеет, и это не может долго продолжаться. Уважая семью Эуропы, — Ганс сделал ударение и слегка склонил голову в нашу сторону, — я собирался поднять вопрос перед главами семей, но вы опередили. И все же хочу спросить, ты сама решилась на бой?

— Да! Я проучу, из Задиры он превратится в воина без имени, потому что не смог побить девчонку! Не быть ему мужиком!

Толпа взревела, Задира налился кровью, этого я и добивалась.

— Решай сама, я могу взять тебя под личную опеку, и тому, кто подымет руку, её и оторву даже за невинное оскорбление.

— Нет, только поединок, — я стояла на своем.

— Я объявляю бой.

Радостные крики заглушили дальнейшие слова вождя, он снова поднял руку, неспешно ликования умолкли.

— Силы у них неравны, а умение владеть оружием немного уравняет в шансе на победу (почти как господин Кольт в древности на диком западе, сейчас снова дикий запад, но нет пистолета). Возьми, Эуропа, себе то, чем лучше владеешь.

Все согласно закричали. Детина покрутил в руке свою любимую дубину, пришлось бросить ее в сторону. Поднял руки вверх и зарычал на всю поляну, давая понять, что и так побьет смазливую девчонку. Я вышла в круг почти голая, с торчащим за повязкой скребком, в полтора раза ниже и в три раза легче, наступило молчание, затем разразился дикий смех.

Верзила ринулся, как олень, вместо рогов выставив руки. Выждав его приближение, я прошмыгнула меж ног и в падении подтолкнула Задиру в попу. Он согнулся, намереваясь словить меня, но жир сделал свое дело, получив дополнительную порцию кинетической энергии в зад, боец кувыркнулся через голову под дружный хохот, не оценив противника по достоинству (хотя какое у женщин «достоинство»?). Снова расставил руки, набросился на меня. Теперь сменив тактику, я сама прыгнула ему на грудь и, плавно выскальзывая из теплых объятий, прочертила кровавую полосу скребком через весь торс, попутно разрезала и завязки на кожаных шортах. Они скользнули вниз, помешав сделать шаг хозяину, и он упал лицом в песок. Я сделала сальто назад, затем вперед и уселась у него на спине. Быстренько скребком нарисовала букву «Е» на ягодице и покинула бренное тело.

Задира вскочил с окровавленной задницей и такими же кровавыми глазами, изо рта шла пена, юноша превратился в берсерка (то, что нужно). Боец метнулся в сторону, поднял дубину. Она была с метр длиной, в толстый конец загнаны три куска металла, раскручивая ее, как семечко клена, летящее наземь, прижал меня к большому камню. Взмах и… удар, только искры полетели в стороны, головы там уже не было. Девчонка в последний миг взмахнула головой, волосы улетели влево, а сама отклонилась вправо, ухватилась за его левую руку выше локтя, описав дугу в воздухе, прилепилась к спине, обхватив ногами, нанесла удар ладошками по ушам. Эффект произвел впечатление взрыва, упав на колени, Задира долго тряс головой, казалось, исход боя предрешен, победитель на «коне». Но эта передышка вернула бойца в норму, зажав мои ноги (налипший на жир песок сработал в обратную сторону), выпрямившись, он бросил себя на спину, припечатал наездницу к земле.