Василий Биратко - Возрождение, или Граната в руках обезьяны [СИ]

− Мудро говоришь, славно, − взметнув брови вверх, произнес Старомир. — Не ошибся я в тебе.

Спустились к реке, прошлись метров триста, Собор появился, подтвердив мою догадку. Появившись во всей красе, отражая лучи полной луны, бледная стать из прошлого, могучая, веками не сломленная, неся веру, даруя надежду на будущее, стояла «София».

− Здесь и остановимся, завтра Ярик с Эврикой уплывут назад, а мы с Архимедом продолжим исследования.

− Я останусь здесь. Я лучше Архимеда разбираюсь в знаках, − с обидой возразила она.

− Плыть придется все равно, хотите ли или нет. Во-первых, рассказать, что у нас все хорошо, возможно, в деревне переполох от звона колоколов, во-вторых, провизии взяли не много, на всех не хватит и на день, и отвезете немного реликвий для показа, затем вернем назад. Управлять плотом одному не с руки, а исследований хватит на всех, − осадил старец.

Наутро Ярик и Эврика отчалили от берега, черной кошкой пробежала тревога за них, может, просто ревность, но какая, если мы считаем себя братом и сестрой? Хороший обычай у северян подбора родителей, подумал я. Видно, и у них я оказался бы последний, улыбаясь мыслям, смотрел им в след.

− Ну что, пошли, мой юный друг, не грусти, вернется твоя… гм, подруга. Нам еще много надо разведать. Вдруг существуют ловушки? Терять самых смышленых за один раз мне не хочется, − иронично промолвил старик.

Защиту прошли спокойно, наученные горьким опытом Ярика.

На сей раз я первый подошел к двери и открыл половинку, музыка не появилась, местами зажегся свет.

− Не понял, почему тихо? − обиделся я.

− Молодой еще, чтобы встречать тебя с почестями. Энергии мало, экономит храм.

Обойдя второй раз зал, заглянули в другие помещения. Везде, как только входили, включался свет, а сзади гас. В одном помещении обнаружили одежды, богатые, расшитые золотом, и на всех символы, кресты с распятым человеком.

− Вглядись, помнишь, в зале на иконе бог? Кажись, это он распят на кресте, − взволнованно попросил меня старец.

− Похоже, но как можно распять бога?! Все же это не бог, − печально ответил я.

− Люди, кто еще на такое способен? Звери так не поступают даже в человеческом обличии. Дикие люди нападают на других, чтобы сожрать жертву, а пытать способны только умные. За что? Прировняв себя к богу, решили проверить, кто сильнее, но не в силе могущество, а в милосердии, дав себя распять, он не стал слабее, он увидел наяву сущность человечества, его жестокость, за что и наказал.

− Я считал, что мы живем в дикое время, ан нет, они настоящие дикари, − гневно произнес я.

− Ты снова прав.

Старомир снял с вешалки длинную рубаху.

− Надень, пожалуйста.

− Это не мое, недостоин я носить знак мудрости и близости к богу. Их носили мудрейшие тех времен, таковым являетесь вы, старейшина Старомир, других не будет.

− Будут, но потом. Вырастут новые поколения, и ты состаришься, и быть тебе мудрецом, не зря совет уже объявил тебя волхвом, Читающий Тайны, − при этих словах старец облачился в рясы и вышел в зал.

− Боже, ответь мне, могу ли я заменить усопших мудрецов? Если нет, прости за дерзость в облачении.

− Кому, если не вам? − я снял высокую шапку с резного чурбана и водрузил на голову Старомиру.

В это время люстра зазвенела хрусталем.

Я ушел в лабиринты коридоров. В конце коридоров обнаружил лестницу, одним концом уходящую ввысь, другим — в подвал. Свет подвала поманил к себе, звуки шагов гулко убегали в темноту. Свет местами отсутствовал, пришлось идти на ощупь, пока не оказался в огромном помещении, полумрак, освещенный одной лампочкой в центре, не мог высветить предметы. Придется идти за генератором в лагерь, сделать факел не решился, чадить в святилище негоже. Вернулся и, недолго думая, поднялся по лестнице вверх. Деревянная лестница скрипела и прогибалась, предупреждая о своей старости. Наконец— то я натолкнулся на люк, поднатужившись, поднял крышку и вылез на площадку. В центре висела огромная чаша, перевернутая дном в верх, в средине которой висела металлическая дубина, рядом висели чаши помельче, от размера кулака до хорошего котла. Окна, раскрытые настежь, явили взору неописуемые красоты, могучий лес превратился в карликовый. Большая река змейкой струилась сквозь зеленую чащу. Вдалеке над берегом струился дымок деревни. Жаль, что не сразу полез сюда, увидел бы Эврику плывущую с… Яриком. Снова тревога прошлась по нутру.

От тягостных мыслей отвлек звон колокола, точнее, прогнал прочь как мысли, так и меня. От неожиданности присел и оглянулся, веревки по команде сами дергали болванки внутри чашек. Звон разрывал голову на части, зажав уши руками (это не помогло), не заметил, как спустился вниз, не обращая внимания на жалобный скрип лестницы. Перезвон затих, я вышел в зал, Старомир продолжал обхаживать каждый закуток.

− Как успехи? − теребя уши, спросил я.

− Нашел еще книгу. Прочти, как называется.

− Библия. Написана на древнем языке.

− Научи читать, хочу перед смертию поговорить с богом на его языке.

− Я не знаю древнего, тока планетарный, да и разговаривать с богом все равно на каком, главное от чистого сердца.

− Это правда, но все же хотелось узнать, как это делали предки, их ритуалы.

− Придет Эврика, она способнее, втроем быстрее одолеем. Старейшина, когда спускался в подвал, меня осенила мысль. Чем больше находимся в храме, тем дольше не включается защита, значит, обедать и читать можно здесь, в комнате.

− А свет? Он горит и тратит энергию, — возразил Старомир.

− Правильно. Но свет берет совсем малую толику в сравнении с защитой. Например, я свой генератор кручу легко для освещения, а провода для защиты от волков с трудом проворачивал, тем более раскрутить.

− Ну и ладушки, теперь я знаю, где помирать буду, здесь. Находясь в храме, отключу защиту, если придет зверь или непогода, выйду наружу.

− Насчет зверя − пусть приходит, он штукатурку грызть не будет, а от дождя и снега, верно, защитить не помешает. Мне здесь также нравится, и я вас одного не оставлю.

− Значит, решили вместе читать и служить богу.

− На первую половину согласен.

Немного понежившись на солнышке, перекусив провизией, забрали все пожитки, вернулись в храм. Старик двумя руками потянул за ручки, снова зазвучала музыка.

− И впрямь, почему я открываю, начинает звучать?

− Давай назад, я проверю.

Я шагнул вперед и открыл дверь.

− Оба-на, я говорил, уважают старость, − загордился старец.

− Обломайся.

Я закрыл дверь и, взявшись за обе ручки, распахнул настежь обе половины, музыка полилась ручьем.

− М-да, опечалил старика.

− Ладно, буде вам, просто понаблюдательнее относиться ко всему надо.

− Конечно, конечно, задвинь на место зарвавшегося старика. Кажись, так говорит ваша молодежь. Куда далее?