Василий Биратко - Возрождение, или Граната в руках обезьяны [СИ]

− Далее? Далее есть подвал, и в нем темно, но интересно, предлагаю покрутить генератор.

− Ха, теперь и эксплуатировать начнешь, во молодежь пошла.

− А бластером не хошь?! − поддержал юморное настроение старика.

Накинув ремень от жужжалки через плечо, Старомиру на длинных проводах вручил лампочку.

− Будете если не Светличем, так светлячком.

Пройдя по подвалу, вышли в огромный зал, вдоль стен размещались шкафы, за стеклом которых лежали КНИГИ! Множество книг!

− Это ж на сколько лет нам хватит читать! − восхитился я.

− Это сколько трудов вложено! − причмокнул Старомир.

По центру помещения расположились необычные столы с прозрачными крышками. Под ними находились непонятные предметы.

− Смотри, дед, извините, старейшина, здесь посуда, глиняная, точь-в-точь как делает Эврика.

− Зови как хочешь, мы теперь друзья.

Снизу лежала табличка:

− Девятый век это понятно, а «Р.Х.» что?

− Здесь все связано с богом, Иисус Христос. Значит, значит «Х» это Христос, а «Р»…

− Век — это летоисчисление, значит, значит… Р-р-р-рождение… год от рождения бога! − закончил я размышления старца. — Тока кто мог родить бога?

− Молоток, подрастешь − кувалдой станешь, тока вперед батьки не забегай, − подшутил Старомир. — На это у бога и спрашивать ответ.

− Но как бог сотворил человека, а затем родился?

Один шкаф оказался пуст, две книги важно занимали полочку с надписью «История человечества в пятидесяти томах», к нашему счастью, написаны на планетарном языке. Где остальные сорок восемь, остается тайной, покрытой мраком времен. В центре на стене меж шкафов висел большой крест.

«Крест Ефросиньи Полоцкой».

− Деда, на табличке при входе написано «Полоцкая епархия», это она здесь жила? И дом ее Полоцкий.

− Не, дом ты читал Софийский, скорее, место называется Полоцком, как вы называете нас северянами.

− Во, голова, еще помирать собрался. Значит, крест носила Ефросинья, а храм построили в честь Софии, или «софийский» означает место? Мудрено.

− Чтобы в честь тебя построили храм, надо сильно заслужить, видно, София от бога посланница, а Ефросинья ее послушница.

− Лучше пойдем читать книги, не то своими догадками перевернем всю историю вверх дном, и бог снова накажет за кощунства.

− Типун тебе на язык, − проворчал старик. — Лучше научи читать письмена.

— И как вы себе представляете такую картину? Малец собирается учить уму-разуму двухсотлетнего мудреца.

— Иди уже, обалдуй.

— Надо еще посмотреть, кто из нас обалдуй.

Получив пинка под зад, я сбежал со ступенек в подвал.

Два дня разбирались с книгами. Первый том истории описывал происхождение жизни на земле, как зарождалось человечество, эволюционировало от обезьян, распространялось по планете. На отвороте жирным курсивом напечатано: «У современной науки нет стопроцентных доказательств этой гипотезы, много существует противоречий. Более пятидесяти процентов ученых после обнаружения души человека и многомерности Вселенной склоняются к божественному созданию первых людей, читайте первоисточник „Библия“».

Второй том начинался с развития египетской, месопотамской, шумерской цивилизаций. Средь текста проскакивали небольшие картинки, особо ничего не значащие, а без них текст превращался просто в историю без материализации. Пролистав через лист, отложил в сторону. Живот сердито заурчал. Еда подошла к концу.

− Что-то гонцы не спешат возвращаться, придется самому идти на охоту, добре, лук прихватил с собой, − проворчал я.

− И впрямь долго нет, поди четвертый день настал. Придется сплавать тебе, разузнать, может, в селе беда? − встревожился старец.

− Вчера лазил на колокольню, дымок, как всегда, струился над лесом.

Вдруг донеслись голоса, мы выскочили наружу, под гору кто-то шел. Голоса притихли, шаги остановились.

− Куда все исчезло? Давай возвращаться, вдруг и мы исчезнем? − долетел тревожный голос воина.

− Ста-ро-мир! Я-рик! — прокричали голоса.

− Блин, защита, − я вернулся в храм.

− Сюда, мы здесь, − ответил Старомир.

− Ну, здорово будете! − воскликнули воины.

− Подождите, вы кричали Ярик, он что, не у вас? − поинтересовался я.

− Отчего ему быть с нами, если он ушел с вами? − скороговоркой выпалил Эртман.

− Еще три дня назад они отплыли с первыми колоколами домой.

− Что я говорил? − вскрикнул Эртман. − Это был плот, вы мне не верили. Проплыл вдоль вашего берега.

− Как проплыл?

− Почем мне знать? Я заметил уже на повороте.

− Как они умудрились проплыть мимо? День, светло, − Старомир не находил себе места. — Не получилось управлять, спрыгнули бы, добрались вплавь, а-я-я.

− Не могли они оставить плот, храмовые вещи везли, − предположил я, сердце стучало, словно молоток.

Погостив у нас пару часов, воины разделились, двое пошли по правому берегу и двое поплыли на плоту к деревне. Решили, если они не появились в деревне, проплыть еще пару дней.

Эврика, Эврика, как я без тебя? Горькая мысль не покидала бедную головку. Сколько открытий предстоит сделать из этих двух книг, а когда познаем слова древнего белорусского народа?.. Книг хватит на годы, переваривать информацию и воплощать в жизнь. Перебирая книги в шкафах, я снова замечтался о великих открытиях, и, как всегда, мысли заканчивались полетом к звездам. Странная книга развернулась в руках, писана двумя языками: белорусским и планетарным. Закрыл ее и прочитал название: «Dictionary — Слоўнiк». В глазах появились слезы.

− Эврика! − забыв о произошедшем, закричал я.

− Она вернулась? Где? − в помещение ворвался, несмотря на больные ноги, старец.

− Извините, это я по привычке. Я нашел белорусско-планетарный словарь. Мы можем читать все книги храма!

− Мы можем выучить их речь?

− Да, мудрость древних не канет в Лету.

Старомир долго водил пальцем по буквам, пытаясь прочитать узорчатый шрифт.

— Какой мудрый человек был митрополит Федор.

— Это почему же?

— Напечатать для нас эту книгу, которая в их времена никому не нужна была и ценностью не являлась.

Снизу на табличке надпись гласила:

«Белорусско-планетарно-белорусский толковый словарь. Изготовлен по наставлению митрополита Полоцкого Федора на собранные паствой средства. Бумага куплена на аукционе Лондонстрит. Отпечатана на музейном экспонате „Canon-2000“, струйном принтере, сохранившемся в единственном экземпляре, который любезно предоставил за символическую плату Красидо Евгений. Список прихожан, пожертвовавших средства на благое дело, прилагается к книге».

Развернув ее, мы открыли рты, список лиц, участвовавших в благом деянии, занимал пятьдесят страниц в две колонки.