Василий Биратко - Возрождение, или Граната в руках обезьяны [СИ]

− Может, хватит, Архимед? Я вскоре под стол свалюсь.

− Я вчера там был. Гы-гы. Ничего, удобно.

Вдвоем прыснули смехом.

− Ладно, че делать будем с Эврикой? Я ее люблю, − спонтанно сказал Ярик.

− И я также. К тому же, я первый ее полюбил.

− Как полюбил? − снимая руку с моего плеча, возмутился Ярик.

− Не-е, не так, просто люблю. Гы-гы. Мне ее дед привез.

− Она не вещь и не подарок деда, − немного успокоившись, соперник добавил. − Я и не знал, что ты приударяешь за ней, все у тебя одни книги, да и называли вы себя сестричкой да братиком, двойняшками дед кличет. Понимаешь, когда нас снесло течением, нам пришлось все делать вместе. Спасать плот с артефактами, неделю добираться к селу. Ночевали просто на земле, укрыться не было чем, еще помнишь, какой дождь шел весь следующий день? − он посмотрел на меня.

К своему стыду, я не знал о погоде, сидя в укромном храме, за две недели тока раза два вспомнил о них, даже не тревожась, не то чтобы сорваться на поиски. Я опустил глаза.

− Плихни по капельке.

− Две недели без луков, еды много не добудешь. Честно скажу, спали, прижавшись друг к другу, хоть капельку согреться от дождя. Мысли и действия сами провоцировали на «это». Но твое имя, как заноза в заднице, становилось преградой на пути.

«Архимед, не лезь. Архимед, не балуй», − забывая, кто рядом, произносила Эврика, и постоянные разговоры о тебе: он придумал то, он придумал се. Это выводило меня из себя, порой зло набрасывался на нее за пустяковые деяния.

На Большой реке, в последний раз, когда ты нас застукал, она мыла свою одежду, сняв с себя, пока все спали. Мне не спалось, прогуливался по берегу, увидев ее, решил подшутить. Разделся и в чем мать родила плюхнулся возле нее, наготы я не стыжусь. Эврика, узнав меня, в гневе бросилась на меня с кулаками, но попала в мои объятья. Затем, выскользнув, обрызгала меня водой и, смеясь, побежала домой, я за ней. Не знаю, что бы произошло дальше, если бы в лесу не появился монстр, который до утра бродил по околице с ножом, ища себе жертву в виде меня, оглашая лес нецензурной бранью. Мы залегли меж двух холмиков, затаив дыхание, ты уходил, но… Ха-ха-ха! − Ярик не сдержался от смеха. — Холмики оказались огромными муравейниками. После вынужденной паузы Эврика отстранилась от меня и, не обращая на жалящие укусы, сердито буркнув «прощай», ушла к себе. Я не стерпел укусов, убежал к реке.

− Это духи стерегут ее, − с просиявшим лицом, но грустью в голосе сказал я и рассказал про обрушившийся на нас шалаш из свежих шкур.

Хрюкнув по килишку, горе-други свалились под стол. Утро снова оказалось тяжелым и суровым, решили по чуть-чуть для лечения, но географическое положение местности, относящее к русичам, полочанам, короче, славянам, требовало вести себя подобающим образом, и мы проявили себя настоящими потомками великого рода, еще килишек, потом… к вечеру снова под столом.

Проснулись затемно, сходил до речки сполоснуть лицо, хоть как-то выровнять помятости. Усыпанное звездами небо манило к себе. Если опустить глаза вниз, из речки снова манили они, шагнув к ним, я ощутил холод их объятий и ретировался домой. По пороге хмель как рукой сняло, Ярик в сумасшедшем азарте крутил генератор.

− Не на-до!

В пару прыжков я свалил его на пол.

− Блин, снова приревновал, уже к железяке.

− Не надо крутить, видишь красный огонё… Стой, он же был красный — опасный, теперь желтый. Не понимаю, − удивился я.

− Я тем более, ты крутишь, а мне помочь тебе нельзя, жадина?

− Теперь и я не понимаю, давай допьем, чтобы завтра не хмелиться и снова день не пропить.

− Это правильно, хорошие слова и вовремя сказаны, на улице все одно темень несусветная, − поддержал традиции славян Ярик.

Допивать было еще ого-го, так что в конце концов предложение прилечь под столом не заставило себя долго ждать.

Следующий день или утро, возможно, и вечер, мы уже не соображали. Еда не лезла, тошнило при каждой попытке, даже вода из реки возвращалась назад в реку, стараясь убежать от нас подальше. Казалось, само течение ускорилось и отпрянуло к другому берегу. С посиневшими лицами (особенно у Ярика не без моей помощи) качались по берегу, одна мысль беспокоила нас двоих − чтоб не пришли односельчане.

Глубоко к полночи, когда хлебнули порцию воды, она решила остаться. Видимо, уборка желудка, также организма завершилась успешно, и в чистый, почти стерильный желудок на самое дно упал кусочек мяса.

Следующее пробуждение прошло довольно сносно. Первым делом мы занялись уборкой помещения и окружающей среды. Собрав все меха, прополоскали на реке от остатков потребленной пищи. Выскоблили пол, скамейки, стол, короче, засверкало все, как у кота под хвостом.

− Пойдем и старейшине уберем, − предложил Ярик.

− Нельзя, куда медовуху спишем? Пусть медведь отвечает, − улыбнулся я.

− Стратег! Архимед, короче. Ха-ха.

− Этот бурдюк также Светлича, держи край, помоги разорвать. Разорвать не получилось, решили надуть и пустить по воде, за пару дней уже никто не найдет.

− Знаешь, Ярик, не могу я долго задерживаться на одном месте, вот и сейчас сел бы на пузырь и поплыл в далекие дали.

− А куда она течет? Проверял кто-нибудь?

− Дед говорил, что ходил по ней, течет на юг, и там монстры человекообразные ходят. А вы с Эврикой когда плыли, куда выплыли?

− Вроде никуда, везде лес, тока река стала огромная, как синяя змея, извивалась меж зеленых лесов.

− Эврика! Си-ня-я змея-а, и зе-ле-ны-е леса! − на бегу к дому продолжал кричать я.

Запыхавшись, забежал в дом, следом, не соображая, заскочил Ярик.

− Что случилось? Эврика в опасности?

Лихорадочно разворачивая карту, я глазами искал Полоцк.

− Смотри, дружище! Здесь Полоцк, вот твоя голубая змея, минуточку, «Западная Двина» называется, синим подписано криво вдоль реки.

− А где мы сейчас?

− Не знаю, давай, вспоминай все приметы местности, что взбредет на ум.

− Мы на юге.

− Дальше, дальше.

− Недалеко есть речка, по которой вы на плотах приплыли к нам, и ваше селенье также на реке, но течет она на юг, истоки обеих речушек в день ходьбы.

− Молодец. Думаю, что Софийский собор − это Полоцк и находится выше по течению Западной Двины от вашего села, а ниже река Радимира впадает в вашу. Вот она, речка.

− Нечто близко получается, по карте с ноготь, а идти полдня до устья, − возмутился Ярик.

− М-да, глуповато. Но Двина начерчена линией, а не с ладонь, значит, все уменьшено, чтобы поместилось на столе. На карте не напишешь в полную длину. Мы со Старомиром свою рисовали, он предлагал день ходу писать длинной в палец.

− Верно. Но если от устья Радимировки до Полоцка с ноготь, то сколько до вас и где вы?

− Спасибо, подсказал, не зря Светлич говорил, задай вопрос детям и внимательно выбирай подходящий ответ. До нас по дороге четыре дня ходьбы, а от Софии до устья полдня, получаем восемь ногтей на юг. Приложим, получаем − здесь вот исток, как ты назвал, Радимировки. Ха-ха.