Оксана Токарева - Зеленый жемчуг

Хотя у Туси чесались руки послать как в прошлый раз импульс и добравшись до болевых точек превратить эту похотливую скотину в смирного вола или мерина, отвлекаться на подобные глупости она не стала.

Нага как никогда была близка к тому, чтобы пробить купол. На берегу Фиолетовой, как недавно доложили Командору Петрович и Дин, варрары несли чудовищные потери, и каждая смерть превращалась в энергетический поток, питающий силу Великой жрицы. Пытаясь пробить защиту кораблей, Нага изгибалась, точно гигантская кобра. Ее разметавшиеся по плечам черные волосы превратились в капюшон очковой змеи, тело покрывала пластинчатая броня, превосходившая по прочности самые современные экзоскелеты, а вместо ног, выписывая кольца и восьмерки, по земле струился гигантский чешуйчатый хвост.

Туся надеялась, что это морок, игра искаженного накалом борьбы восприятия. Однако горящий огнем рисунок на лице и руках говорил о том, что все происходит наяву.

Наращивая мощь, Великая жрица не оставляла попыток вернуть контроль над Тусиным телом.

— Мерзавка! Я тебя испепелю! — шипела она, каждую угрозу сопровождая яростным броском. — Я выкачаю твои мозги и сделаю подстилкой для дикарей!

— Попробуй, достань! — преодолевая боль, выцедила Туся, пытаясь превратить свой купол в ловушку змеелова, пока оказавшиеся внутри периметра пленники бежали со всех ног в сторону модулей полевого госпиталя.

— Саша, скажи ребятам, чтобы срочно перевели оружие в режим парализатора! Передай Петровичу и Наташе, бойню у Фиолетовой нужно срочно остановить! — потребовала она, уплотняя купол и распределяя энергию таким образом, чтобы ее щит полностью перекрывал проход. — Эта тварь питается энергией смерти, точно воротилы Корпорации.

— Вот ведь курва заморская что творит! — цветисто выразил свое отношение к происходящему остававшийся вместе с Пабло в лагере Семен Савенков.

— То-то эти гады вновь на периметр полезли! — добавил Пабло, увеличивая мощность генераторов до предела.

— Похоже, здесь не обойтись без еще одного копья Семма-ии-ргла, — заметил Слава, повторяя ошибку Клода и пытаясь сразить жрицу плазменным оружием.

— Только где его взять? — подал голос Амир, оказавшийся в составе Славиной группы явно в обход запрета Командора.

Туся замечание о копье поняла буквально. Конечно, едва не уничтоживший ее сгусток энергии давно ушел из организма, а пораженные клетки заменили новые. Однако даже отражение того странного устройства, присутствие которого она нащупала внутри своего тела почти сразу после того, как сумела возвести купол, обладало сокрушительной мощью.

Туся почувствовала в груди отчаянный, невозможный холод, словно по ошибке выпила жидкий азот, и температура внутри вдруг понизилась до абсолютного нуля. При этом она продолжала дышать, мыслить и двигаться, видя перед собой пылающие злобой жадные агатовые глаза. Она сделала усилие и, исторгнув из груди наконечник, метнула его в Нагу, целя в грудь.

В отличие от великого Асура его Жрица не превратилась в камень и не рассыпалась в прах. К ней даже вернулся человеческий облик. Вот только на груди, зияя хаосом развороченных внутренностей, расплывалось кровавое пятно гигантских размеров, и кровь неостановимым потоком хлестала изо рта и из носа.

Туся не сразу поняла, что произошло. В первый миг она даже подумала, что жадная до человеческих жертвоприношений жрица теперь захлебывается пролитой кровью. Ответ оказался проще и вместе с тем загадочнее. Отражение копья Семма-ии-Ргла лишило ее брони, и теперь Нага умирала, поскольку ее насквозь прошил заряд, которым Саав Шварценберг пытался пробить энергетическое поле кораблей.

Отплевывая кровавые ошметки внутренностей, Великая Жрица меркнущим взглядом глянула на Тусю.

— До встречи в небытии, царица Тусия! И будь уверена, я и оттуда сумею до тебя дотянуться!

— Поглоти меня бездна, шеф! Да ты, никак, нашу ведьму грохнул!

— Сам вижу, Майло! Задолбался ждать, пока она поле периметра пробьет!

— Уходим! Нам тут больше нечего ловить!

— Ошибаешься, Рик! У меня тут есть одно весьма важное дельце!

Эти реплики пиратов пронеслись в Тусином сознании за миг до того, как она увидела вспышку плазмы, вырвавшуюся из дула тяжелого скорчера Шварценберга и направленную в ее грудь.

— Рита! Неет!

Что-то жесткое и тяжелое налетело на нее и опрокинуло наземь, придавив центнером человеческой массы и брони. Ее ослепило и обожгло. В ноздри ударил запах расплавленного арамида и паленой плоти. От удара вышибло дух, но при этом она даже испугаться не успела.

Страх пришел позже, когда при попытке освободиться от груза оказалось, что спасший ей жизнь человек не шевелится, а вновь обретшие способность видеть глаза разглядели под линзой шлема бледное до синевы лицо Арсеньева. Каким образом Командор сумел понять, что удар, сокрушивший Нагу, разрушил и ее защиту, когда успел преодолеть разделявшее их расстояние, Туся не знала и не пыталась выяснить, точно заклятье повторяя:

— Саша, очнись! Да очнись же!

Ей все-таки удалось невероятным усилием выбраться и убедиться, что заряд прошел по касательной, задев лишь и без того изувеченную правую руку. Другое дело, что артериальное кровотечение без оказания медицинской помощи даже самой элементарной могло тоже привести к летальному исходу.

«Только бы аптечка не оказалась пуста». Сколько раз на Ванкувере небрежение или помощь раненому товарищу оборачивалась гибелью от потери крови по пути до операционного стола. К счастью в вопросах оснащения боеприпасами и медикаментами Арсеньев был пунктуален до занудства.

К тому времени, когда она остановила кровь и обработала рану, лицо Командора под воздействием медикаментов приобрело почти нормальный оттенок, плотно сомкнутые веки дрогнули, и губы тронула блаженная улыбка.

— Рит-та, м-малышка, живая.

— Саша! Любимый!

Тусе пришлось закусить губу, чтобы не разрыдаться в голос. Здоровая рука Арсеньева поднялась к ее лицу в привычном успокаивающем жесте, и Туся приникла к колючей, закопченной броне, словно к живительному источнику.

Была бы ее воля, она так и сидела рядом с любимым, не важно сколько и где. Другое дело, что граница периметра пока оставалась не самым безопасным местом. Да и другим раненым требовалась помощь.

Кругом творился кровавый хаос. Бой возобновился с новой силой: ночное небо пронзали зарницы выстрелов, горел травяной лес. От копоти и дыма было невозможно дышать, отовсюду слышались крики, проклятья, воззвания к Хоалу и топот множества ног.

Гибель Великой жрицы внесла смятение в ряды дикарей и словно послужила сигналом к повальному бегству.