Оксана Токарева - Зеленый жемчуг

Чудовищный взрыв кислорода потряс отсеки. Звездолет «Кимберли инкорпорейтед», точно начиненный порохом брандер, в единый момент вспыхнул и разлетелся мириадами гаснущих обломков, задев корпуса грузовиков. Обнаружить в этой мешанине фрагменты человеческих тел уже не представлялось возможным.

Вероятно, кто-то что-то говорил или даже кричал, а может быть, все на какое-то время онемели. Туся оглохла и ослепла, не в силах осознать и принять. Она надеялась, что в этот миг у нее разорвется сердце: несчастный насос столько раз подвергался запредельным перегрузкам. Однако маленькая жизнь внутри имела по этому поводу свое мнение, мобилизуя скрытые ресурсы материнского организма и не позволяя спрятать ужас происходящего даже за спасительной завесой безумия или забытья.

Впрочем, хотя сознание оставалось предельно ясным и трезвым, а шок высушил последние слезы в глазах, адекватно реагировать на происходящее не получилось. Тусю разобрал истерический смех. Это ж надо, какое чудовищное совпадение: отец тоже погиб в результате взрыва кислорода в лаборатории. Змееносцы очень хотели представить гибель профессора Усольцева как несчастный случай.

Теперь они, вероятно, встретятся, учитель и ученик. И трое барсов из группы останутся навсегда со своим Командором.

В следующие дни в Кимберли проходили траурные мероприятия, многочисленные официальные лица выражали пустые и ничего не значащие соболезнования. Командующий Звездного флота обещал представить погибших к высшим наградам Содружества. Новостные агентства пестрели напыщенными некрологами.

Туся шла через эти медные трубы, точно брела сквозь воды Коцита или ступала по языкам огня. Вернее, нет. Лучше бы ее и вправду жгли каленым железом или вонзали в тело ножи. Тогда бы она, возможно, ощутила себя живой.

Вместе с угасанием оранжевой вспышки, объявшей корабль, для нее померк и весь окружающий мир. Она не замечала буйства красок джунглей, не чувствовала запахов, не ощущала вкуса еды. Даже ребенок затих и затаился, не пытаясь напомнить о своем существовании, но и не просясь раньше времени наружу.

Туся продолжала работу в госпитале, пытаясь в праведных трудах найти если не стержень, то хоть какую-нибудь опору. Но каждый раз, войдя в привычный ритм, неизменно с него сбивалась: «Надо посоветоваться с Сашей», «Это интересный случай, нужно ему показать». И в ответ ей ухмылялась знакомая уже пустота.

Так четыре года назад с укоризной смотрели отцовские вещи. Галка, не в силах смириться, затеяла тогда очередной ремонт. Туся после бурного объяснения с сестрой перетащила то, что удалось отвоевать, в свою комнату и проплакала всю ночь.

Саша привык обходиться малым и на Сербелиану прилетел налегке. И все равно каждая попадавшаяся в руки мелочь выглядела, точно брошенная хозяевами собака, которая продолжает ждать и тоскливо выть. Тусе тоже очень хотелось забиться в темный угол и выплакаться, наконец, вволю. Но для этого сначала следовало смириться, отпустить или забыть. Но душу разъедал холодный огонь, а память продолжала упорно прокручивать события последних часов и дней.

Заплакала она единственный раз: во время сеанса связи с Андреем Ильичом и Ольгой Викторовной Арсеньевой. Кто сообщил им, она не ведала, у нее самой так и не хватило духу.

— Ты должна себя беречь, должна жить ради вашего с Сашей малыша.

Ольга Викторовна старательно держалась, но на имени сына ее губы предательски задрожали.

— Им хотя бы удалось вывести людей? — спросил Андрей Ильич.

Он пытался найти утешение в мысли о том, что Сашина гибель была не напрасной.

Туся, кое-как взяв себя в руки, поделилась подробностями, которые остались за рамками официальных новостей.

Действительно, операция прошла в целом успешно, если оставить за рамками жуткий финал. В общей сложности барсы вызволили из шахты шесть тысяч человек вместе с донорами и другими подопытными. Ученые Содружества получили доступ к уникальным разработкам по программе «Универсальный солдат». Даже тех материалов, которые удалось сохранить, оказалось достаточно, чтобы осознать масштаб проводимого на Сербелиане чудовищного эксперимента.

Вот только для Туси первое же знакомство с материалами исследований обернулось новым шоком: для создания базового препарата по программе «Универсальный солдат» использовались ее клетки. Арсеньев это знал и потому с таким неистовым упорством стремился в шахту, а потом отвоевывал каждый сантиметр проклятой лаборатории.

— Почему вы мне не сказали? — не удержалась она от упрека в адрес Клода.

— Что бы это изменило. Ты все равно не сумела бы его остановить.

Туся понимала, что Сашу гнало вперед вроде бы давно изжитое, но вспыхнувшее с новой силой чувство вины. Роковая ошибка, груз которой теперь пригибал к земле Славу, Савенкова, Минамото и Клода.

— Мы не должны были допустить, чтобы Феликс выбрался с Васуки и вывез уникальные материалы, — красной нитью проходило через разговоры и мысли каждого из них.

Туся понимала, что она тут почти не виновата: избежать похищения ей бы все равно не удалось, а гибель на корабле свояка или в плену у пиратов ничего бы не изменила. И все равно ежедневно себя изводила, выстраивая комбинации и варианты давно уже свершившихся событий. Если бы она два года назад мобилизовала способности, чтобы справиться с похитителями, или прикончила на Васуки не только Нагу, но и Феликса, Саша сейчас был бы жив.

К тяжким мыслям примешивалась гадливость. Туся едва могла смотреть на изувеченных новым препаратом людей. Пока разработки находились в экспериментальной стадии, побочные эффекты оборачивались жуткими мутациями, отнимая разум или превращая подопытных в звероподобных дикарей и берсерков. Часть бедолаг, которых ожидавшие открытия портала члены совета директоров «Кимберли инкорпорейтед» кинули в бой, удалось захватить живыми. Теперь их приходилось держать в смирительных рубахах, чтобы несчастные не покалечили сами себя. И для создания этих монстров использовались ее клетки.

— Чувствую себя матерью уродов! — не скрывая омерзения, делилась с близкими Туся.

— Нельзя так говорить! — с укоризной смотрела на нее старая, мудрая Рут, которая о маленьких пациентах в Мурасе пеклась с такой же нежностью и теплотой, с какой заботилась о собственной повзрослевшей внучке. — Ты скоро станешь матерью очаровательного малыша, а уроды — те, которые ставят эксперименты на людях.

Туся не решалась с нею спорить, ощущая, как набухают готовые налиться молоком железы, как утроба день за днем неуклонно превращается в чрево, в котором зреет и развивается желаннейший для нее в мире плод. Но что если она обманывает себя? Что если она способна производить на свет только чудовищ? На первый взгляд ребенок развивался нормально, но и те особи, которых сейчас приходилось держать взаперти под мощнейшей охраной, на первый взгляд тоже казались людьми.