Оксана Токарева - Зеленый жемчуг

— И без взломщиков обойдемся! — успокоил товарища Клод, который с немного кровожадной радостью комментировал каждый удачный выстрел своих товарищей. — Петрович хвастал, что умеет наводить и через ствол. Да и другие ребята не вчера из-под елки выскочили. Один Капеэсэс чего стоит!

К немалому удивлению Туси, бравый старшина и отчаянный разведчик сейчас занимали места среди команды канониров.

Помнившие ярость пожирающего живую плоть огня руки Капеэсэс скользили по приборной панели, в стремительных, точных движениях ощущался задор и азарт борьбы. Туся невольно вспомнила Ванкуверскую жигу, которая вела бесшабашного бойца по жизни, и «ежиков позорных». Впрочем, со змееносцами и в институте эпидемиологии, и сейчас Слава сражался молча. Он мстил за гибель товарищей, за Гарика и Ленку Ларину, за полковника Корзуна и тысячи замученных людей. И поскольку этому священному счету не скоро предстояло закрыться, оружие бойца не знало промаха, а сам он казался неуязвим. Пабло и Клод болели и переживали за него.

— Вы только посмотрите, что творит наш Копченый! — захлебывался от восторга Клод, наблюдая, как Славино орудие превращает в металлолом двигатель вражеского эсминца. — Он часом пушку со скорчером не перепутал? И кто его учил очередями стрелять?

— Не важно! — вступался за друга Пабло. — Попадает и ладно.

— Еще бы ему не попадать с такой практикой, — несколько двусмысленно пошутил Клод. — Он же потерял счет своим любовным победам во всех мирах!

— Если бы тут и вправду взаимосвязь существовала, — мечтательно протянул Пабло. — Ты лучше на Петровича полюбуйся. Вот это настоящий бог войны. Хотя начинал на Ванкувере, как простой работяга.

В самом деле, сосредоточенный, спокойный и монолитно надежный старшина казался продолжением орудия, напоминая Тусе то ли античного Атланта, то ли старого казака Илью свет Ивановича. Он сражался не во имя ненависти, а ради любви, в каждый выстрел вкладывая свою заботу о тех, кто ему дорог и стремление к спокойствию и благополучию совершенно незнакомых ему, но мирных и честных людей. Безошибочно определяя слабые места в обороне змееносцев, он выбирал для залпа моменты максимального сближения. И хотя он не тратил энергию на наводку и целился едва не наугад, ни один его выстрел не пропадал зря.

— Нет, вы только посмотрите! — Клод в волнении так стиснул холку Шусмика, что киберпитомец недовольно зарычал. — Вот это выстрел! Вопреки всем законам физики! И кто тут говорил про работяг?

— Вот то-то и оно, что образованному человеку такое точно в голову не придет, — отозвался Пабло. — Помнишь, как Командор говорил, не пытайтесь это повторить, пользуйтесь наводкой. Петрович-то, наш орел, исключительно на глазок стреляет!

— Не важно! — отмахнулся Клод. — Главное, зеленая эта альянсовская мразь разлетается на пиксели за милую душу!

— Ох, мальчики, — вздохнула со своего места Мишель. — Вашими бы устами да сыченый мед пить, как говорит Алекс. Не знаю, что это такое, но звучит красиво. Взрываться-то они взрываются, но их все равно больше!

В самом деле, Туся это тоже видела не хуже других, хотя канониры на всех палубах у Вернера и артиллеристы на кораблях Савенкова и Цоца-Цолы сражались на пределе возможного, число змееносцев, казалось, не уменьшалось. Их орудия били отнюдь не холостыми, а на помощь рассчитывать не приходилось.

Датчики едва успевали фиксировать одно попадание за другим, бортовые приборы, принимая данные о повреждениях корпуса, перенастраивали работу двигателей и системы жизнеобеспечения бывшего круизного лайнера, дроны-стюарды и члены палубной команды герметизировали отсеки, пока, к счастью, только расположенные в грузовой части судна.

Туся подумала, что при благополучном исходе придется задержаться на одной из баз Содружества, чтобы пополнять запасы воды, продовольствия и энергии. Датчики, отвечающие за работу двигателей, показывали увеличение расхода вдвое. И это если не считать артиллерии, которая сейчас выжимала генераторы едва не досуха. В каютах еще в начале боя погас верхний свет, система вентиляции работала с перебоями, в амортизаторе сделалось очень душно, подушка сбилась и пропиталась потом. Впрочем, возможно вентиляция работала нормально, это ее от волнения бросало в жар и холод. Кажется, даже в окутанной дымом лаборатории офиса Корпорации дышалось легче. Но там она была частью команды и приносила реальную пользу.

— А если они попадут по жилой гондоле? — всхлипнула Мишель. — Или до двигателей доберутся?

— Здесь тридцать тысяч человек, — напомнил графине Клод. — Не думаю, что змееносцы согласятся упустить такой жирный куш.

— Но при абордажной схватке у нас явное преимущество, — возразил ему Пабло. — И змееносцы это понимают. Поэтому не торопятся со сближением, бьют по системам жизнеобеспечения.

— Надеются, что в страхе перед кислородным голоданием сами выбросим белый флаг и запросимся к ним на фабрики? — со злым сарказмом поинтересовался Клод.

При мысли о людях, которые лежа, как и они, в амортизаторах, в тревоге и неведении ждали исхода схватки, горло у Туси перехватило, точно в воздушные генераторы корабля и в самом деле угодил плазменный снаряд или нарушилась герметичность жилого отсека. Неужели все их титанические усилия зря? Неужто корабль станет ловушкой? И что страшнее, смерть от разгерметизации и удушья или медленное умирание на фабриках Корпорации?

Перед глазами вновь предстали ряды аквариумов. Нагие, беспомощные люди, притиснутые друг к другу, словно живые консервированные туши. Скрюченные пальцы пытаются дотянуться до пораженной смертельным вирусом груди, лица искажены болью. Неужто змееносцы не могут хотя бы избавить «живые батарейки» от страданий?

Нет, уж лучше здесь и сейчас. Или все-таки есть еще надежда? И словно в ответ ее мыслям прозвучал спокойный голос оператора сети.

— Не говори глупостей! — осадил он разошедшегося Клода. — Пока на мостике Командор, он не допустит попадания в жилые отсеки и сохранит двигатели в рабочем состоянии! Чего бы это ему ни стоило.

Он переключил канал, и Туся наконец увидела Арсеньева, окруженного значками голограмм системы навигации и словно вросшего в приборную панель корабля. Поза его выражала предельную сосредоточенность. По напряженному затылку стекал пот, словно он не передвигал в воздухе непонятные символы и иконки, а пробивался к заветной червоточине в рукопашной.

Это пришедшее Тусе на ум сравнение было не так уж далеко от истины. Только вместо макромолекулярного клинка или скорчера оружием сделался целый корабль, и от решений, которые каждую секунду принимал на мостике Командор, зависела судьба тридцати тысяч человек.