Захар Петров - Муос. Падение [litres]

– Стоя… – пытался крикнуть один из дозорных, выставленных у входа в туннель со стороны Партизанской, но крик его захлебнулся.

– Именем Республики! – услышала Вера из глубины туннеля знакомый голос теперешнего Начсота.

Очевидно, следователи давно преследовали АСМ, выжидая удобную минуту, чтобы привести вынесенный генералу приговор в исполнение. Во время схватки с партизанами, когда все асмейцы были задействованы в битве, следователи в суматохе боя незаметно вошли на станцию и подкараулили генерала, нанеся ему удар в самый неожиданный момент.

Не успели асмейцы убедиться, что генерал мертв, майор властно прокричал:

– Внимание, воины Армии Спасения Муоса! Генерал Дайнеко мертв – его убили враги Деспотии. Но начатое им дело мы доведем до конца. Я как старший по званию принимаю на себя командование Армией и руководство Деспотией…

– Рот закрой, штабная крыса, – прервал его офицер-спецназовец. – Это ты должен был беречь генерала, и ты не справился с заданием.

– Арестовать капитана, – выхватив свой не обсохший от крови меч, скомандовал майор.

И новая схватка, в которой несколько убров пытались противостоять штабистам, армейцам и новобранцам. Подавляющее численное превосходство превозмогло боевой опыт воинов спецназа. И вскоре майор, поставив сапог на голову убитого капитана, истерично кричал:

– Кто еще против меня, кто еще против? Я – командир АСМ! Я – генерал! Называйте меня только генералом! Жгите здесь все! Все сжечь!

Уже скоро в нескольких местах фанерные и дощатые хижины занялись огнем, и тут же новый истошный крик дозорного со стороны Пролетарской:

– Партизаны! Партизаны!

– Командир, уходим! – крикнул офицер-армеец.

– Мы принимаем бой!

– Командир, нас слишком мало. Победим Восток и тогда вернемся за партизанами.

– Мы принимаем бой!

Они допустили большую ошибку, не попытавшись понять, за счет чего работают прожектора, и из-за этого не воспользовавшись ими. Партизаны находились в кромешном мраке туннелей, а асмейцы были у них на виду, освещаемые сполохами занимавшегося пожара. Когда майор наконец-то понял оплошность, четверть его отряда была перебита арбалетными стрелами партизан, не спешивших выходить из туннельного мрака. Он попытался что-то исправить:

– За мной! Ближний бой!

Майор, отбросив арбалет и выхватив меч, спрыгнул на пути в расчете, что асмейцы быстро преодолеют отделявшее их от стрелков расстояние. Но далеко не все его солдаты бросились за ним. Многие новобранцы, наоборот, побежали в сторону Партизанской. Как только майор словил стрелу, контратака захлебнулась. Оставшиеся асмейцы побежали, скрывшись в клубах дыма. Уже через несколько минут десяток раненых и плененных асмейцев партизаны стащили в центр поселения и перерезали им сухожилия на ногах, обрекая их заживо сгореть в пламени, которое очень скоро охватит всю станцию.

Дым застилал клетку, выдирая горло и легкие и разъедая глаза. Но Вере было все равно – в представившейся ей панораме человеческого безумия все, что происходило и могло произойти с нею, не могло казаться страшным.

– Дядька Олег! Администратор!

– Алесь? А ты чего тут? – остановился проходивший мимо Батура, пытаясь рассмотреть тех, кто находится в клетке. И, не дожидаясь ответа, дал команду:

– Освободите их…

– Теперь уже точно вижу, что ты та самая Вера – голос, движения и, главное, глаза той смелой девушки, когда-то давно спасшей проклятую Богом и людьми станцию под названием Партизанская. Я часто тебя вспоминал, Вера.

– А ты, Батура, сильно изменился.

Верховный Командир партизан пожал плечами, не поняв, что Вера имеет в виду одержимый немигающий взгляд и горящие адским огнем глаза своего собеседника. Уже в который раз он закашлялся.

– Ты все болеешь?

– Да, по всем медицинским канонам я должен был уже давно сдохнуть. Ан нет, живу всем назло! Вот и подумал я, что не зря Богом продлены мои дни, для какого-то важного дела я пока еще кандыбаю по Муосу. И понял я, что мое призвание – уничтожить пожирающего людей монстра, имя которому – Республика.

– Республика – это прежде всего тоже люди. Уничтожая Республику, ты уничтожаешь людей. А что дальше?

– Дальше мы построим Братство. Это будет общество свободных людей. Никаких ульев и центров, инспекторатов и администраторов, никаких циничных психологов и кровожадных генералов, никаких налогов и захватнических войн. Лишь взаимное уважение друг к другу.

– Ты мечтаешь об анархии?

– Конечно же нет. Анархия ведет к беспределу и хаосу. Я мечтаю о Муосе, в котором вместо Конституции будет Соглашение. В этом соглашении все свободные поселения, освобожденные от республиканского ига, пропишут порядок взаимоотношений друг с другом. При этом ни одно из поселений не будет центральным, главным. Не будет никакого административного центра. Лишь периодические встречи представителей поселений каждый раз в другом месте для решения каких-то общих вопросов.

– А если какое-то из поселений не захочет подчиниться тому, что решат представители других поселений?

– Тогда оно нарушит Соглашение, и его ждет кара. Но этого делать ни одно поселение не будет, потому что неподчинение сродни самоубийству. Во-первых, такое поселение всегда будет противопоставлять себя многочисленной конфедерации других поселений. Во-вторых, решение не подчиниться большинству может возникнуть только у амбициозных властителей поселений. А властителей-то никаких и не будет. В Соглашении будет прописано, что в каждом поселении единственным полномочным органом управления будет вече, а для решения текущих вопросов – председатель веча, который избирается только на год и никогда – два раза подряд. Никакой коррупции и никакого беспредела в таком поселении быть не может. Если вдруг по примеру Республики кто-то попробует узурпировать власть, конфедерация поселений это быстро поправит. Такое устройство Муоса в некоторой мере заимствовано от партизан до их вхождения в Республику. Когда мы сломаем хребет Деспотии – этому уродливому потомку Республики, Муос станет другим. Он станет сообществом свободных, а значит, счастливых людей…

Батура заметно волновался. Он внимательно смотрел на Веру, расценивая ее молчание как тщательное изучение и оценку его проекта. Батура был искренним в своих намерениях, и Вера не сомневалась, что если бы задуманное им удалось, он спокойно сложил бы с себя полномочия нового революционного вождя и даже не попытался бы возглавить ни одно поселение. Но также она понимала, что задуманное Батурой – лишь очередная утопия, новая эфемерная идея, в жертву которой готовы принести хоть весь Муос. Батурой движет ненависть к Республике, а на ненависти ничего хорошего построить нельзя. И последствия первых шагов нового Братства она успела увидеть на Партизанской и на Тракторном.