Мария Стрелова - Призраки прошлого [litres]

– Аля! Помоги мне! – отчаянно крикнул юноша, тщетно пытаясь удержаться на плаву. Его затягивало под лед.

Последнее, что он увидел, – перекошенное от горя, залитое слезами лицо Алевтины. А потом – обжигающая боль в груди и темнота…

Девушка сидела на полу в кабинете Доктора Менгеле, отец устроился в кресле, а она – у его ног, уткнувшись лицом в полы белого халата. Плечи Али вздрагивали от рыданий, а Геннадий Львович перебирал ее спутанные каштановые волосы, гладил по голове, утешая.

– Все пройдет. Ему действительно не было места в этом мире, ты оказала Диме милость, оборвав его жизнь. Успокойся, он не мучился и умер легко, а здесь… Мальчишка страдал от своей внезапно проснувшейся совести, ты думаешь, если бы он вернулся, было бы легче?

Аля подняла голову, ее карие глаза опухли от слез.

– Почему ты не мог оставить его в покое? – проговорила она.

– Потому что он слишком много знает. Как только Леушевский увидел бы в нем моего конкурента, но легко управляемого, – мигом сорвался бы с крючка. Нам это надо? Ты прекрасно знаешь, что у меня впереди еще множество открытий, а для этого нужна база, – спокойно ответил Доктор Менгеле.

– Я любила его!

– Нет, не любила. Если бы любила, осталась бы с ним на Фрунзенской, – жестко, но беззлобно сказал мужчина.

– Я была верна тебе. Выполняла твой приказ, – бессильно всхлипнула Алевтина.

– Потому что меня ты любишь больше, чем кого-либо еще. Я твой отец, в конце концов.

Девушка поднялась, села к Геннадию на колени и прижалась щекой к плечу.

– Папа, мне так плохо… – прошептала она. – Я столько лгала, столько жила без тебя… Ты прав, тебя я люблю больше всех остальных, поэтому я предала Диму, но мне так горько, так больно. Наверное, его я тоже любила.

– Тише, тише, Ася, малышка, все забудется. Я рядом, ты всегда будешь моей девочкой, единственным человеком, который мне дорог в этом мире.

– Я завралась. Пересказывала Диме жуткие небылицы – про тебя, про то, как пыталась тебя убить. Боже, какая ложь и бесконечная чушь!

Геннадий Львович и Алевтина многие годы тщательно скрывали свои теплые чувства друг к другу. Доктор Менгеле боялся, что на него, почти безграничного властелина подземного убежища в Мытищах и лучшего друга генерала Леушевского, смогут оказать давление через Алю, если узнают, как она ему дорога. Алевтина безоговорочно слушалась отца, поэтому на людях они разыгрывали неприязнь и открытый конфликт. Девушка и ученый постоянно придумывали, как бы еще показать всем, насколько они ненавидят друг друга.

Вязникова-младшая осталась жить в Загорянке, часто выбираясь в Мытищи повидаться с отцом. Ее постепенно начинало раздражать то, что она не может открыто проявлять свои чувства, приходилось таиться и скрываться.

Впрочем, испытывая к дочери нежность, Геннадий все же был жесток в своих методах воспитания. Порой Вязниковы кричали друг на друга до хрипоты, бросались упреками, Аля не раз и не два возвращалась в синяках после их встреч, но продолжала боготворить отца и верить, что рано или поздно можно будет перестать хранить тайну.

Очередной конфликт у них с отцом возник в тот день, когда девушка под видом пленницы возвращалась в Мытищи, якобы после попытки убить Доктора Менгеле с помощью дрессированного мутанта Шварца. Они так поспорили, что ученый отдал приказ стрелять в непослушную девчонку, и Аля сбежала, нашла приют в Нагорном.

Геннадий Львович много раз пытался вызвать ее обратно, но год Птичка показывала характер, а потом забеременела. Во избежание лишних сплетен отец и дочь приняли решение вернуть Алевтину в Загорянку сразу после рождения ребенка. Но все пошло не так… И вот, казалось бы, когда уже не было смысла таиться, когда можно было открыто заявить – да, мой отец мне дорог! – появился Дима и внес смуту и разлад в отношения Али и Геннадия.

Когда дело дошло до того, чтобы заставить юношу открыть секрет противоядия и склонить к сотрудничеству, Аля сама предложила ученому стать жертвой. Доктор Менгеле согласился не сразу, боясь, что его ученик может не успеть, но девушка, бесконечно преданная мужчине, пошла на страшные мучения ради их высшей цели. А дальше…

План Вязниковы придумали вместе. Холодов должен был помочь доставить мутанта и исчезнуть из их жизни навсегда.

Перед вылазкой на поверхность Аля долго рыдала у отца на плече, умоляя оставить юношу в живых, но Доктор Менгеле был непреклонен, и дочь покорилась. Выходя из Загорянки четыре дня назад, Алевтина точно знала, что Дмитрий больше никогда не спустится в этот бункер.

Все сложилось так, как задумал Геннадий Львович. Его взбунтовавшийся ученик был мертв, а в качестве потрясающего бонуса нашелся Сережа Иваненко, предмет давних вожделений ученого, и дневник эксперимента Алексеевой.

Аля отошла и села в кресло напротив, поджала под себя ноги.

– Почему он? Почему мы не могли быть счастливы, папа? – горько прошептала она.

– Потому что так было нужно, малышка. Прими это и не вини себя, ты оказала милосердие. Ему оставалось совсем немного, Дима был болен и слаб, дорога измотала его. Он ушел легко, и теперь в лучшем мире. А у нас с тобой другие цели, мы должны идти вперед и держаться вместе. И теперь все точно будет хорошо.

Над Загорянкой занимался рассвет. Алевтина стояла на холодном ветру, глядя, как алое солнце медленно поднимается над белоснежной кромкой леса.

Нет, Диме действительно не было места в этом мире сволочей и лжецов, не было места рядом с ней, с той, что так запросто предала его и убила собственными руками.

Покойся с миром, милый друг. Ты искупил свою вину, твои мертвецы тебя прощают, отправляйся к ним и будь счастлив в ином мире.

А нам – новая страница истории. Это вас больше нет. А мы по-прежнему существуем.

Приветствую, дорогие читатели! Надеюсь, заключительная часть трилогии пришлась по вкусу и стала достойным продолжением предыдущих двух книг.

Я была уверена, что «Нас больше нет» станет финалом истории про Марину Алексееву, ее проклятый бункер и разрушенные Мытищи, мне казалось, что была поставлена жирная точка – но это была ошибка в самой себе. В какой-то момент из раздумий родилась идея… Даже не продолжения – альтернативной точки зрения на происходящее, а развитие этого сюжета пришло потом, в творческом процессе. Получился этакий сиквел с элементами «вбоквела» – на страницах снова встреча с героями, уже погибшими в прошлой книге, но совсем под иным углом.

На самом деле, у меня давно зрела идея создать историю кающегося преступника, мне любопытны психологические перипетии такой личности, его жизни и окружения. Можно ли простить того, кто загубил сотни жизней, но признал свою вину и искупил ее страданиями? Можно ли подать руку преступнику, если он сам слаб, измучен и нуждается в помощи?