Энн Криспин - Чужой. Воскрешение [litres]

«Это что, какой-то жук?»

Пурвис ненавидел жуков: маленьких, больших – любых. Это было одной из причин, по которым он работал в космосе. Потому что в космосе ты жуков почти не видишь! И если это было жуком, то прародителем их всех, не иначе. Оно стояло на своих длинных лапах, балансируя, словно танцор.

Пурвис увидел достаточно. В панике он несколько раз ударил по кнопкам управления внутри капсулы, пытаясь заставить ее себя выпустить, чтобы суметь сбежать от этого жуткого жука как можно дальше. Но управление не работало – что бы он ни делал. Дикими глазами Пурвис оглядел комнату. Большинство спящих еще не пришли в себя в той же степени, что и он, а потому не сознавали, что происходит.

Существо чуть шевельнулось, потом слегка подпрыгнуло на своих лапах. Глаза у Пурвиса стали огромными, а рот распахнулся в ужасе, чтобы набрать полные легкие воздуха и позвать на помощь.

Но когда мужчина начал кричать, существо прыгнуло на него, словно выпущенное из пращи – быстрее, чем он мог уследить. Нечто резиновое, холодное и влажное сильно ударило Пурвиса по лицу, и в то же время он ощутил, что его голову словно схватила гигантская рука. Длинный тонкий хлыст обернулся вокруг его горла, удушая. А потом он сообразил, что это. Чудовищный жук – эта тварь – сидел у него на лице.

Совершенно потеряв над собой контроль, Пурвис попытался заорать – дико, истерично, но крик оборвался прежде, чем он успел издать хоть звук. Как только мужчина открыл рот, его заполнило нечто волокнистое и мясистое, вязкое и склизкое. Вкус, ощущения были отвратительны, и пустой желудок вздыбился, пока Пурвис пытался вздохнуть – нечто проникало в него, заполняя рот, забивая глотку, вторгаясь в дыхательное горло и дальше, в пищевод. Он все еще пытался завопить, и яростно мотал головой вперед-назад, стараясь сбросить тварь. Руки и кисти по-прежнему оставались заперты в капсуле, так что Пурвис пытался с размаху ударить лицом в стенки, но не мог. Его руки и ноги бессмысленно колотились, но ничто не помогало, ничто. Перепуганный больше, чем когда-либо за всю свою жизнь, мужчина совершенно сдался удушающему ужасу и беспомощно опорожнился.

Он ничего не видел, ничего не слышал, ничего не ощущал – только этот вторгшийся организм, насилующий его лицо. Затем липкий холод существа, казалось, наводнил его кровь и перед глазами затанцевали звезды. Сопротивление ослабло, замедлилось, и Пурвис заплакал. Он умирал. О, Боже, он умирал! Его медленно убивал какой-то ужасный инопланетный жук. Он всхлипнул, и холод захлестнул его, замораживая кровь в жилах, парализуя тело. Если бы он только перестал чувствовать…

Наконец, его желание сбылось, и пронзительный холод охватил разум столь же полно, как во время криосна. В процессе Пурвис смутно сознавал, что тварь на лице вцепляется ему в голову еще крепче, пока ее похожий на хлыст хвост уютно обернулся вокруг его горла. Вдвоем они постепенно уснули, но одному было удобнее, чем второму. А потом Пурвису начали сниться ужасные сны, и ни в одном из них не было Кзарема.

В комнате для наблюдений Рэн услышал, как Карлин позади него шумно блюет. С ней были Спраг и Кинлох – поддерживая, пытаясь как-то помочь. Рэн сообразил, что она плачет. А Клаусс в какой-то момент поспешно вышел из комнаты.

Гэдиман рядом с ним притих и погрузился в себя. Заодно он побелел, как простыня. С другого боку стояла Триш Фонтейн. Ее руки были плотно сложены на груди, и маленькая женщина исходила тихим бешенством. Рэн удивленно взглянул на нее.

– Ты сказал, они не будут сознавать, что происходит, – обвиняюще заявила она. – Ты сказал, они этого не почувствуют.

Рэн глубоко вздохнул, собрался с мыслями. Он нуждался в этих людях. И сейчас не мог себе позволить потерять их преданность.

– Ты же видела их показания. Они все еще находились на сорока процентах. В их организмах было столько криосмеси, что бедолаги едва проснулись. Если они что и чувствовали, ощущали, то это было вроде сна, вот и всё. Ты же читала записи. После имплантации они ничего и не вспомнят. И, скорее всего, во время инкубационного периода можно будет держать их в полубессознательном состоянии. А еще мы можем дать им анестезию перед тем, как произойдет прорыв эмбрионов. Все будет без боли, как я и сказал.

Подчиненная обожгла его взглядом, явно не поверив, и, повернувшись к нему спиной, направилась помочь Карлин.

Рэн забеспокоился и повернулся к Гэдиману, но его помощник все еще не отрывал взгляд от обзорного окна. Рэн со злостью обратился ко всем:

– Слушайте, это наука , люди, – чистая, неизведанная наука прямо у вас перед глазами! – Все посмотрели на него с явной антипатией. – И да, она не приятная, она не красивая, но все же она остается наукой. Вы в курсе, что в двадцатом веке, во время «Проекта Манхэттен», когда ученые пытались создать атомную бомбу, часть из них считала, что взорвав самую первую, они могут воспламенить водород в атмосфере? Если бы это произошло, то атмосфера загорелась бы, что привело к полному уничтожению. При этом, даже боясь, что это случится, они все же взорвали экспериментальный образец. Если вы хотите двигаться вперед, хотите открыть хоть что-нибудь, нужно полагаться на шансы.

Члены команды просто уставились на него с серьезным видом, потом отвернулись.

Рэн с раздражением глянул на Гэдимана, гадая куда делась его беззаботность как раз тогда, когда она так пригодилась бы.

– Я не знаю, что у них за проблема. Они читали отчеты и знали, на что подписались.

Гэдиман не мог оторвать глаз от огромного окна. Все спящие прекратили борьбу, и теперь лежали тихо – в состоянии, напоминающем кому. Согласно сенсорам, имплантация уже началась. Двадцать лицехватов обхватили двадцать человеческих голов, и их кислородные пузыри щедро накачивали воздух в человеческие легкие, поддерживая в людях жизнь.

Наконец, Гэдиман заговорил. Его голос звучал слабо и тонко:

– Читать о таком – это одно. Видеть… Видеть – это совершенно другое.

Он с трудом сглотнул и растерянно прикоснулся к собственному горлу.

Когда Рэн повернулся обратно к мониторам, ему постоянно приходилось себя одергивать, чтобы не сделать то же.

Колл и Кристи нагнали остальных в тот момент, когда те собирались зайти в столовую-комнату отдыха.

Врисс ухмыльнулся женщине из своего кресла:

– Вы, ребята, уже кончили?

Колл кивнула, а Кристи сказал:

– Разгрузили и расписались. Всех до единого. Я так понимаю, что наш блистательный лидер все еще с Эль Генерал?

– Кто, Элджин? – мимоходом переспросила Хиллард. – Думаю, да.

Она обратилась к Вриссу:

– Ты уже занялся «покупками»?

– На пустой желудок? – вопросом на вопрос ответил сидящий. – Ты, наверное, шутишь. После того, как мы закончим с этим четырехзвездочным рестораном, я погляжу товары. Должна же у человека быть первоочередность в делах.