Роберт Хайнлайн - Двойная звезда. Звездный десант [сборник litres]

Да, это был шикарный вечер, и он вполне стоил неудовлетворительных оценок на двух утренних занятиях. Правда, его малость омрачила весть о гибели Карла – на Плутоне жуки разгромили нашу исследовательскую станцию. Но я, как и Кармен, уже привык держать такие удары.

Ей удалось изрядно меня удивить. За ужином она расслабилась и сняла шляпу, и я не увидел смоляных локонов. Я знал, что на флоте у женщин мода стричься наголо, ведь непрактично носить длинные волосы на боевом корабле, особенно пилоту, – вдруг рассыплются при маневрировании в условиях нулевой гравитации. Да если на то пошло, я собственный череп выскребал бритвой, исходя из соображений удобства и гигиены. Но как расстаться с милым сердцу образом малютки Кармен, обладательницы пышных волнистых кудрей?

Оказалось, стоит чуть привыкнуть, и уже нравится. Если девушка с шевелюрой хороша, то она и без волос останется симпатичной. И такая стрижка помогает отличать флотских цыпочек от гражданских, это своего рода знак принадлежности, вроде золотого черепа, причитающегося каппеху за боевую высадку. Облик Кармен выиграл, ему добавилось элегантности и достоинства, и только теперь я полностью осознал, что она офицер и воин, а не просто красавица.

Возвращаясь в казарму, я видел небо в алмазах. Меня сопровождал слабый аромат духов – от Кармен достался прощальный поцелуй.

Одну из дисциплин, преподаваемых в ШКО, не могу не упомянуть особо. Это история и нравственная философия. Я удивился, обнаружив ее в учебном плане. Казалось бы, что общего у ИНФ с организацией боя и управлением взводом? К войне она имеет лишь то отношение, что ставит вопрос: зачем нужно воевать? Но ведь любой кандидат нашел для себя ответ задолго до того, как прибыл в школу. И вообще, мобильный пехотинец воюет просто потому, что он мобильный пехотинец.

Я предположил, что курс повторяется для тех из нас, кто не слушал его в школе, а таких наберется, пожалуй, треть. В моем классе двадцать процентов кадет были родом не с Земли – колонисты куда охотнее шли в армию, чем мои соотечественники. Да и среди землян хватало выходцев с ассоциированных территорий и других мест, где ИНФ не преподавалась. Так что я надеялся отдохнуть на этих занятиях и сберечь силы для других, трудных, где знаки после запятой.

Напрасная надежда. Оказалось, тут не то что в средней школе – надо шевелить извилинами. Причем не ради хорошей оценки на экзамене. Экзамены будут, как и рефераты, и контрольные, – будет все, кроме оценок. Вместо оценки – личное мнение преподавателя о способностях ученика. Если это мнение сложится не в твою пользу, тобой займется комиссия. Ей решать, стоит ли обучать тебя дальше или лучше крепким пинком спровадить на гражданку. Начальники вполне могут прийти к выводу, что ты не нужен армии ни в офицерском, ни в любом другом звании, сколь бы ловко ни обращался с оружием.

История и нравственная философия – как мина замедленного действия. Среди ночи просыпаешься и ломаешь голову: а что преподаватель имел в виду? Когда я в школе учился, было точно так же: сентенции подполковника Дюбуа снова и снова меня ставили в тупик. Вдобавок я не понимал, почему этот предмет относится к естественно-научным. Ну что за чепуха, в самом деле? Чем он похож на физику или химию? И если бы не жаркие споры на уроках, я бы ничегошеньки не усвоил.

Зачем нужно воевать? Я не догадывался, что именно это «мистер» Дюбуа пытается мне объяснить. Понял гораздо позже, уже когда сам был на войне.

Итак, почему я должен воевать? Разве это не абсурд – подставлять мою нежную кожу под свирепые удары недружественных инопланетян? Тем более что платят сущую мелочь, рабочий день ненормированный, условия труда ужасные. Не лучше ли посидеть дома и подождать, пока с проблемой разберутся толстокожие дуболомы, которым такие игры в радость? Тем более что этих самых инопланетян я в глаза не видел и мне лично они ничего плохого не сделали, пока я не вломился в их дом и не шарахнул ботинком по их чайному столику. Ну бред же!

Или я обязан драться только потому, что служу в мобильной пехоте? Братишка, ты не собака Павлова. Не пускай слюни, работай головой.

Наш преподаватель майор Рейд, даром что слепой, имел пугающую привычку смотреть на тебя в упор и называть по фамилии. Мы вспоминали последствия войны Русско-Англо-Американского Союза с Китайской Гегемонией, то есть события, случившиеся в 1987-м и позднее. Урок шел в тот день, когда до нас добралась весть о вражеском ударе по Сан-Франциско и долине Сан-Хоакин. Я полагал, что майор не упустит возможности произнести зажигательную речь. Ведь теперь даже последний шпак должен сделать выбор: или мы, или жуки. Хочешь выжить – воюй!

Майор Рейд не упомянул Сан-Франциско. Он предложил нам, обезьянам, вспомнить Нью-Делийский переговорный процесс, на котором проблема военнопленных сначала игнорировалась, а потом и вовсе выпала из повестки; когда же переговоры зашли в тупик, одна из сторон отказалась отпустить пленных. Другая освободила своих, и они отправились на родину – кроме тех, кто пожелал остаться. Происходило это в период, получивший название Беспорядки.

Выбранной майором жертве было приказано рассказать о тех, кого не отпустили. Это уцелевшие бойцы двух британских воздушно-десантных дивизий и несколько тысяч гражданских, захваченных главным образом в Японии, на Филиппинах и в России и обвиненных в «политических» преступлениях.

– Там и других военнослужащих было много, – продолжала жертва майора Рейда, – плененных в ходе войны и после нее. По слухам, некоторых захватили еще в прежнюю войну, да так и не освободили. Точная численность неосвобожденных до сих пор неизвестна. Наиболее правдоподобная цифра – шестьдесят пять тысяч.

– Что значит «наиболее правдоподобная»?

– Ну… так в учебнике, сэр.

– Попрошу быть точным в высказываниях. Сколько на самом деле было неосвобожденных? Больше ста тысяч? Меньше?

– Э-э-э… Не знаю, сэр.

– И никто не знает. Больше тысячи?

– Вероятно, сэр… Почти наверняка.

– Не «почти», а «наверняка», потому что никак не меньше тысячи военнопленных совершили побег, сумели добраться до родины и были учтены. Похоже, вы плохо подготовились. Мистер Рико!

Так… теперь я – жертва.

– Да, сэр.

– Тысяча неосвобожденных военнопленных – это достаточная причина для начала или возобновления войны? С учетом того, что миллионы ни в чем не повинных людей могут погибнуть… нет, обязательно погибнут.

Я колебался недолго:

– Да, сэр! Более чем достаточная.

– Прекрасно. А один военнопленный, не получивший свободу, – достаточная ли причина для начала или возобновления войны?

Тут я замялся. Знал, как должен ответить мобильный пехотинец, но догадывался: майор ждет чего-то другого.