Анна Азырова - Йормундур

— Бриан, — старик сложил руки на книге, подавшись вперёд. — Нам очень любопытно, что ты думаешь о брате, будучи его преемником.

Подросток проводил взглядом свою няньку, которая отвела госпожу к остальным присяжным. Глядя на заседателей за столом, он свёл брови на переносице.

— Я думаю, что попрекать Махуна равнодушием — чушь. Спроси меня, так большинство людей только о своей шкуре и печётся. Кругом пустышки, которые плевать хотели на слова и чувства других. А знать — она во сто крат хуже простолюдинов. Интересы клана? Да кого они волнуют, если надо закрепиться на престоле! Амбиции, алчность, притворство якобы здоровых людей? Нет, это не про Махуна. Он лишь приводит нас к победе за победой.

— Ручаюсь за это! — воскликнула из толпы Блатнайт. — Махун превосходный стратег! Сам Кеннетиг, да покойся он с миром, не умел так видеть поле боя и просчитывать его ход наперёд. Я не раз была в первых рядах Дал Кайс, и всегда, в каждой стычке Махун был с нами и направлял нас. О нет, он не трус!

— Верно! — широко улыбнулся Бриан. — Брат и меня выручал. Наша дружба крепче некуда! Он любит меня, матушку, няню… Лахта тоже был ему дорог.

— Лжёшь, сосунок! — истерично донёсся откуда-то из толпы женский голос.

— Прошу внимания!

Впервые басистый голос подал четвёртый заседатель, всё это время сидевший в углу, скрестив руки на груди. Мужчина лет сорока в той же мантии законника с серьёзным видом и подстриженными не по моде волосами выпрямился и обратил взор к Бриану.

— Я не один десяток лет принадлежу к законникам, что приставлены к верхам Манстера и к ард-риагу непосредственно. Хотя мой сеньор и является сюзереном Северных Десси, свою волю старейшинам мы навязывать ни в коем разе не можем. Однако мой опыт в делах передачи власти подсказывает одно. — рука мужчины протянулась к юнцу по ту сторону стола. — Бриан мак Кеннетиг не хуже своего брата может повести за собой септ и стать риагом.

Зал бурно загалдел, когда первый брегон попытался восстановить порядок:

— Мужи и жёны Дал Кайс! Сейчас нужно определиться, кого вы хотите видеть вождём: Бриана или Махуна?

Блатнайт безмолвно переглянулась с побледневшим воспитанником.

— Бриан слишком мал! Нельзя 14-летнего прочить в риаги! — выкрикнул кто-то из присяжных.

— Брат его и на суд-то не явился! — вмешался другой.

Никакие призывы к порядку и удары томом по столу уже не внушали толпе смирение. Мужи стали оживлённо дискутировать о том, кто достоин править, а кто нет, пока парадные двери залы, дотягивающие чуть ли не до потолка, со скрипом не распахнулись, чтобы впустить нежданного гостя.

На порог ступила Дорофея, держательница прихода Святого Луа и одноимённого оратория клана Дал Кайс, известная каждому из присутствующих. Игуменья не скрывает широкой улыбки на тонких бледных губах, словно ждёт не дождётся поведать славную весть. Снежно-белая ткань обрамляет овал скуластого лица с аккуратным порозовевшим от мороза носом, ниточками светлых бровей и большими выразительными глазами. Былую нежность тронуло первое увядание то ли от прожитых лет, то ли от пережитых забот. Кожа кажется ещё более бескровной от черноты монашеского клобука, накинутого платком на голову и покрывающего плечи. Из той же плотной ткани пошита ряса без рукавов, разрезанная от груди до пят. Лишь в движении можно разглядеть белое платье-подрясник, подхваченное лентой под грудью и имеющее широкие белые рукава. Наперстный золотой крест с драгоценными каменьями и бусинами сандалового дерева наместница прихода носит поверх необъятного волочащегося одеяния.

— Сестра Дорофея, какая честь видеть тебя на суде! — знаток законов подпрыгнул на стуле, вмиг потеряв свой важный вид.

— Хм, конечно, церковь заинтересована переменой власти в септе, — ухмыльнулся брегон Манстера с явным знанием дела.

Дорофея, будто плывя, оказалась у очага подле растерянного Бриана.

— Приветствую всех собравшихся здесь христиан. Прошу позволения свидетельствовать о сыне Кеннетига Махуне. Я не припозднилась?

Воспользовавшись отсрочкой решения брегонов, Блатнайт с Брианом ускользнули из залы в один из соседних покоев, где в широком камине разливал тепло пышущий огонь. Трое человек удобно расположились в обстановке ковров, кресел, больших звериных шкур и искусной меблировки. Прямо посреди пола распростёрся обширный холст с детально нанесённой на него картой. На ткани, собравшейся складками, раскинуты крупные вырезанные фигурки людей, коней и прочего. Их с интересом расставляет пухлый ребёнок, одетый в пёструю тунику, подпоясанную бечевой, с необычным кроем. Жёлтые рукава у локтей разрезаны и свисают, заканчиваясь бубенцами. Низ платья из тёмной ткани также пошит в виде зубцов с колокольчиками на каждом, а красная вставка вокруг шеи переходит в откинутый за спину капюшон. Малец подсунул одну ногу под себя, а вторую в длинноносом красном башмаке поставил прямо на карту. Пухлые ножки обтянули штаны, и каждая штанина наполовину из белой, наполовину из зелёной ткани.

— Наше положение изменилось, — Блатнайт влетела в покои, звеня тяжёлыми латами. — Махун должен выступить, иначе нам не поверят!

— А я советовал тебе приклеить рыжую бороду и шевелюру: никто б и оком не повёл! — стоило коротышу подать голос и поднять голову от карты, как от детскости его не оставалось и следа. Одутловатая харя перекошена, щербатый рот уплыл в сторону, вздёрнутый нос крив и широк, а одна бровь так раздалась и наплыла на глаз, что тот без малого ослеп. Довершает уродство почти лысая голова с пучком реденьких тёмных волос на макушке.

С подушек у камина вскочил молодой мужчина, которого семья Бе Бинн знает как Бреса. Насколько безобразен карлик в шутовском наряде, настолько ослепительно прекрасным слывёт этот невысокий складный молодец. Русые кудри, словно завитые морской солью и от солнца выгорающие до золотистого цвета, оттеняют чуть смуглую кожу с нежным розовым румянцем. Густые тёмные брови с мужественным изломом всегда выражают спокойствие, лишь изредка надвигаясь на очи цвета молодого мха. Длинные ресницы делают разрез глаз кошачьим, а большие веки по обыкновению томно опущены. Высокие точёные скулы, по-женски маленький нос и пухлые губы придавали бы лицу излишнюю инфантильность, если бы не отпущенные чёрные усики и короткая, не слишком густая борода. В ушах Брес носит небольшие круглые серьги, а одет в пёстро расшитую по кайме тёмную тунику с широкими рукавами до локтей. Под ней выглядывает льняная удлинённая рубаха и серые брюки, заправленные в кожаные, подбитые серым мехом сапоги. На плечах красавца нестриженная соболиная шкура, которую он надевает то как жилет, то оставляет лежать на одном плече.