Лоуренс Джеймс - Саймон Рэк

Саймон повернулся и сел, прижимаясь спиной к круглой стене. Сильно нажимая, можно было почувствовать ответное нажатие живого существа. Он зевнул, стараясь выглядеть беззаботным перед человеком, который старше и опытнее его.

— Да. Когда луч охры упадет на Глаз Ксоактла. Так он сказал. Это значит, когда солнце коснется полированного камня на верху утеса. Должно быть, уже скоро.

Почему-то ожидание давалось Саймону труднее всего. Суд был милосердно коротким, хотя Энгс не удержался от искушения и произнес проповедь, посвященную тройному убийству. Саймон понял, что отделался действительно легко.

Богарт словно бы читал его мысли.

— Говорю тебе, Саймон, могло быть гораздо хуже. Я был на одной далекой планете, где убийц бросают в расплавленное стекло. А на другой планете хирургически удаляют руки и ноги и сажают на столб посреди бассейна с хищными рептилиями.

Как ни трудно, Саймон смог слегка улыбнуться.

— Да. Ты меня очень подбодрил, Богги. Но, как ты сам говоришь, пока бежишь, ты жив.

Снаружи они слышали шум: собирались арти, чтобы стать свидетелями их изгнания из Ксоактла. Таков был приговор. И не только Саймону, но и Богги, как его сообщнику. Быть изгнанными в пустыню без еды, без воды и без оружия.

Хотя Саймон сумел сохранить в тайне свой драгоценный метательный нож.

— Я думал, женщины разорвут нас на куски. Как ты думаешь, не стоило ли попросить о свидании со стариком и заставить его выслушать, что произошло на самом деле? Я хочу сказать, что они должны быть нам благодарны. Вместо того чтобы выкидывать на смерть в пустыню.

Они слышали скрип лестницы, по которой поднимались к их сирку. Казалось, в воздухе появился намек на свет.

Саймон посмотрел на смутные очертания Богги.

— Дьявольщина. Все равно что спорить с Т. Пиксидисом в одном из его новых произведений. Нет, я жалею только том, что попал в этот переплет.

Богарт легко потрепал его по руке.

— Послушай меня. Если придется идти туда — а должен сказать, что наши перспективы меня не слишком радуют, — я встретил немного людей, с которыми хотел бы пойти.

К своему удивлению, Саймон почувствовал, что у него слезы на глазах, и закашлялся, чтобы скрыть смущение. Занавес отдернули, показались вооруженные стражники, смотревшие на них с неприкрытой ненавистью.

— Идемте, ублюдки! Надеюсь, один из вас дернется. Ничего не хотел бы больше, как размазать вас по скалам.

Они не ответили. Что можно ответить на такую оправданную горечь? Осторожно спустились по раскачивающейся лестнице на сотни метров вниз.

Саймон использовал небольшую паузу, чтобы осмотреться. Далеко, на самом краю зрения над горизонтом показался еле заметный серебряный блеск. Желтые лучи протянулись над неровной местностью, освещая вершины и погружая углубления в еще большую тень.

На мгновение его глаз уловил серебряную вспышку далеко на юге, словно первые лучи солнца блеснули на полированном металле. Похоже на летящую иглу.

— Я только что видел корабль танкеров, — сказал он Бог-ги. — На юге. Похоже на то, что он садился.

Богарт не ответил.

Когда они спустились на дно, их окружила почти вся колония. Слышались гневные крики, и одна из молодых женщин бросила камень, попав Богги в плечо. Стражники окружили их, и Энгс воззвал к миру. Он повторил приговор, и их отвели на край поселения, за пределы чашеобразного кратера. Один из стражников толкнул их, Саймон при этом едва не упал на острые камни.

Затем их оставили одних.

За ними восходящее солнце отражалось от Глаза Ксоактла на самом краю утеса.

Хотя солнце поднялось едва на половину и выглядело ярким полумесяцев, стало уже жарко. Оба бросили последний взгляд на Ксоактл, с его многоцветными шарами, цепляющимися за утесы и связанными только веревками и лестницами.

И повернулись лицом к негостеприимной пустыне — худшей во всей галактике.

— Куда пойдем, Богги?

— Недалеко. Только чтобы уйти от этой толпы. Потом найдем убежище на самую жаркую часть дня. Идти будем по ночам. Пойдем туда, где ты видел корабль танкеров. Может, у них там лагерь.

Они двинулись по расколотым камням на юг. Пытались не падать. Пытались экономить силы. Искали убежище, прежде чем солнце выпарит воду из их тел.

В голове у Саймона была одна мысль: было ли то, что он видел, кораблем и есть ли там лагерь? Если так, то их смертный приговор может еще быть не исполнен. Как говорил его старый сержант: небольшая надежда намного лучше отсутствия надежды.

Спустя час они, казалось, едва продвинулись. Солнце поднялось, приблизившись к самому низкому участку Ореола Зайина. Мундиры у них потемнели от пота, на груди и животе, под мышками и на спине появились темные пятна. Дыхание с хрипом вырывалось из горла Саймона, и он уже хотел пить больше всего на свете.

Больше всего, кроме мести. Мести Корману. Убийце с ножом под плащом. Улыбающемуся убийце.

Соль жгла глаза, колола кожу, оживляла прежние раны, словно они не зажили. Они с Богги вышли на полоску ровного песка вдоль того, что когда-то могло быть руслом реки. Саймон шел механически, закрыв глаза, измучив себя мыслями о ледяной воде. Ледяной воде, текущей у них под ногами. Холодной жидкости, плещущейся меж камнями.

Не думая о том, куда ступает, он споткнулся и упал, больной ударившись ребрами.

Удар причинил сильную боль. Он почувствовал, что задел за что-то плечом, и это замедлило падение. Дышать стало трудно. Острый запах аммиака стал еще сильнее.

Пещера была маленькая и тесная, но она спасала от жары и помешала испарению жидкости из тела. Они провели здесь большую часть дня, и сейчас пора идти дальше.

Они почти не разговаривали — говорить было не о чем. Если там впереди лагерь, они смогут обсудить позже. Если нет, вероятно, через два-три дня они будут мертвы. Если бы они сразу направились в Форт-Пейн или в Форт-Дан, возможно, у них еще оставался бы незначительный шанс.

Но если они доберутся до города, их арестуют, а может, и убьют. В любом случае оттуда они не смогут вернуться к Харли Корману. И при этом помочь арти. Но этот второй мотив находился в конце списка их целей.

Часть дня Богарт говорил о выживании. Саймон проходил необходимые курсы, но очень скоро понял, что между теорией и практикой огромное расстояние.

Слушать хороших лекторов и делать записи в обогреваемой комнате или в помещении с кондиционированием.

Умирать с почерневшим языком в изъеденном язвами рте.

Как можно меньше потейте и сосите что-нибудь. Одно из лучших средств для этого — сырой лук. Для удовлетворения потребностей в прохладном климате нужно полгаллона воды. В жарком это количество удваивается.

Так написано в учебнике. Ничего сырого поблизости нет. Нет гладких камней. Только острые осколки и песок. И очень трудно не потеть, когда пот каплет с кончика носа, когда ты просто сидишь в тени и стараешься не шевелить ни одной мышцей.