Виталий Храмов - Звездный попаданец [litres]

Ковыряюсь, барахтаюсь, пытаясь встать. Пора, пора тебя, шакал, вывести на чистую воду! Блин! Вот незадача – встал только на колени. Как раб. Так не пойдёт!

– Ваня! – требую я.

Друг поднимает меня. Держимся друг за друга.

– Получается, что ты – перешёл на сторону врага. Так? – спрашиваю я.

– Нет, – качает головой Пёс. – Я всегда был только на своей стороне.

– Но убеждал нас, что на нашей! – кричу я.

– Нет, – вновь качает головой Пёс. – Не убеждал. Я лишь предлагал свою помощь. Никаких договоров я не заключал. Никого не предавал. Никому не служил. Кроме самого себя. Я – Звёздный Пёс! Я верен лишь себе. Но никого не предаю. И вас я – не предал.

– И я должен верить тебе?! После этих твоих слов?! – возмутился я его наглости.

– Придётся, – вновь пожимает плечами Пёс. – Жертв – достаточно. Дальнейшее сопротивление бессмысленно.

– Оно изначально было бессмысленно! Изначально! – кричу я. – Бессмысленно! Все эти десятки тысяч людских жизней – загублены бессмысленно!

– Нет, мой друг… – качает головой Пёс.

– Не смей, шакал! – кричу я, кидаясь на Пса, но Ваня надёжно держал меня.

– Не смей называть меня другом! – кричу я. – Ты, предавший – всех! Псина, что подставляет круп более сильному хозяину! Шавка! Сейчас ты крутишь хвостом перед мародёрами…

– Вольным народом, – поправил меня Пёс, никак не реагируя на мои оскорбления. – Мы называем себя вольным народом. Это Содружество нас называет дикими. А империя – Хаосом. Но мы – вольный народ.

– Ах ты, сука! – кричу я.

– Прекрати, Вадим, – спокойно говорит Пёс, – тебе никогда не шла эта роль простачка. Ты умнее и расчётливее, чем хочешь показаться. Давай поговорим без истерик. К моему сожалению, времени у нас нет.

Щука! Вычислил меня! Не зря я его всё это время боялся.

– Итак, надеюсь, ты меня выслушаешь. Ещё раз повторю: я никого не предавал. Кто я есть и чьи интересы представляю – ваше командование в лице, к моему сожалению, погибшего Энрога Двудонного знало. И это было непременное условие игры.

– Игры? – возмутился я. – Так это для вас – игра?

– Вадим, – поморщился Звёздный Пёс, – не делай вид, что для тебя это новость. Как будто ты не знал, что всё это «вторжение» проходило по заранее расписанному сценарию.

Молчит. Смотрит на меня. И я молчу. И смотрю на него. Ну, догадывался. И что?

– Догадывался, – кивает Пёс. – Циничность сильных мира сего для тебя не новость. Потому давай без лишних эмоций.

– Посмотрим, – буркнул я, стряхнув с себя захват рук Ван Бола.

– Если бы ты не знал сценария, не смог бы так чётко отыграть его. И – выгнуть линии вероятностей в свою сторону. Этим сильно исказив правила игры, выведя её на иной уровень.

– О чем он, Вадим? – спрашивает Асара.

Но я смотрю на Ван Бола. Он кивает мне глазами. Он – со мной. Всегда.

– Потом расскажу, – говорю я Асаре, поворачиваясь к Звёздному Псу. – Продолжай!

– Нет, сейчас! – потребовала Асара.

Морщусь. Вздыхаю.

– Асара, я тебя учил играть в шахматы? – спрашиваю я девушку, но смотрю на Пса.

– Нет. Ты учил Рату, – мотает головой Асара, – вместо того чтобы…

– Вместе с тем, – усмехнулся я. – И после. Но Рата научила же тебя.

Асара кивнула.

– Что будет, когда пешка дойдёт до конца доски? – спросил я.

Асара – кивнула и обратно спрятала разбитое лицо в чёрных сосульках кровавых волос.

Звёздный Пёс был заинтригован. Посидел несколько секунд отстранённо, потом улыбнулся:

– Верно!

Я опять вскипел.

– Так и знал! – взревел я. – Твой костюм, этот «Кабши»!

– Верно! – кивнул Звёздный Пёс. – Я следил за тобой.

– Мразь! – воскликнула Асара. – Он теперь знает, где секретные центры!

– Успокойся, любимая, – басит Ваня, придерживая и приобнимая девушку. – Если бы Двудонному не надо было сдать этот центр Псу – не послал бы нас туда. Так поспешно и необоснованно, бесцельно. Так?

– Верно! – вновь кивает Звёздный Пёс. – Как же приятно иметь дело со столь разумными людьми.

– Зубы нам не заговаривай, – процедил я.

– А «Кабши»… – пожал плечами Пёс. – Сколько раз он спас тебе жизнь, а, Вадим? Разве это не взаимовыгодное сотрудничество? Секреты разведки 17-го Флота – не твои же секреты. Тем более что теперь они спасены.

Звёздный Пёс усмехнулся.

– Двудонный думал, как всегда, сразу несколькими потоками. И как всегда – стремился добиться многих целей одним действием. Спасти оборудование, учёных и исследования, вывести эти исследования из-под контроля центра, захомутать меня. Как видишь, это моё действие было больше в его интересах, чем даже в моих собственных. Я всего лишь получил отличный центр в состав своей корпорации. И дополнительный источник финансирования и влияния – разведуправление 17-го Флота.

Асара застонала. Вижу, как к моей усмешке добавляются усмешки Пса и Вани.

– Проехали, – говорю я. – Это твои делишки. Ты прав – времени у нас нет. Мы как бы умираем.

– Мэтр Лиск тоже теперь мой сотрудник, – усмехнулся Пёс. – Сдавайтесь мне. И я обещаю вам быстрое свидание.

– С чем связана такая щедрость? – спрашиваю я.

– С тем, что я не разбрасываюсь ценными ресурсами и слежу за сохранностью своих капиталовложений. Вы пока самое выгодное моё капиталовложение. За всю мою жизнь! И дивиденды от вас только начали поступать, хотя уже и превысили все возможные ожидания. Ну же! Хватит болтать, иначе истечёшь кровью прямо тут! Нечего тут думать! Вержамиртиниан Распожениравир, после гибели командующего Двудонного Энрога принявший на себя всю полноту ответственности, приказал прекратить сопротивление, сложить оружие и сдать позиции! Никакого урона для вашей чести! Вы сражались не то что достойно – легендарно! И дольше прочих! Хватит! Пора дела делать!

Отстёгиваю и бросаю наруч с клинком – под ноги Псу. Отворачиваюсь. Ноги совсем ослабели. Падаю на колени. Сжимаю кулак на уцелевшей руке.

Буйство эмоций во мне выгибает меня дугой. Вою волком и кричу пароходным гудком – в потолок. Бесконечным криком – нестерпимой боли.

Воем – возмущения чёрствостью и прагматичностью мира, его жестокостью.

Криком – ненависти к нему, миру, к себе, в этом мире живущему, выживающему, подстраивающемуся под жестокую реальность.

Боли – от отмирающего ещё одного куска своей души. От ран на сердце, что наносят хрустальные обломки детских иллюзий, разлетевшихся шрапнелью.

От мерзости – текущей из этих ран.

Вою волком. От потери части человечности в себе. Потери части себя. И вою – от тоски по ушедшему. Безвозвратно ушедшему.