Андрей Лях - Челтенхэм [litres]

Не ощущалось никакого коварства, этот человек не таил ни малейшей задней мысли, более того, его обаяние было такого свойства, что пропадало всякое желание лгать и притворяться, а напротив, хотелось честно и без прикрас излить душу, поведав все, как есть. «Дожил, – подумалось Диноэлу, – встретил князя Мышкина». Контактер на дух не выносил героев Достоевского, но Олбэни Корнуолльский вызывал явную симпатию.

– Герцог, вы повергаете меня в смущение, – сказал Дин. – Не скрою, я человек практического склада и к философии отношусь достаточно скептически. Когда-то в молодости я был очень удивлен, что Ямамото Дзете, автор «Хагакурэ», и Платон – две крайние формы субъективизма и объективизма – сходятся в своих выводах. Почему-то я огорчился и решил тогда, что жизнь как философствование – это не для меня. Но война поставила перед нами вопросы, на которые у меня пока ответов нет…

– О, – оживился Корнуолл. – Это как раз то, что чрезвычайно меня интересует – мнение образованного человека, побывавшего в самом пекле…

– Я не участвовал в больших сражениях… Но ведь вы тоже воевали?

– Я был на Обероне все время осады – это вышло по чистой случайности, и никаких боевых заслуг за мной не числится… Но вы затронули чрезвычайно серьезную тему, и, как мне кажется, я понимаю, что вас волнует… Однако мы уже можем сесть за стол.

За столом прислуживали старухи, похожие на монахинь, – все в черном, с одинаковыми квадратными подбородками и фанатичным огнем в глазах.

– Вы в приморском городе, и сегодня вашему вниманию предлагается малая толика бесчисленного разнообразия корнуолльских рыбных салатов… Однако вы совершенно правы, война заставила всех нас задуматься. Ваш вопрос звучит на первый взгляд очень просто, даже наивно – что же главное в нашей жизни? – но именно на подобные вопросы ответить труднее всего. Не стану мучить вас риторическими построениями и отвечу сразу. Главное, друг мой – это нравственность. Я сейчас поясню свою мысль и для начала расскажу вам анекдот, одну историю, я слышал ее в Стэнфордском университете, когда был там с его величеством, и анекдот поэтому естественно-научный, как и положено… Позвольте предложить вам вина – очень недурное шардоне.

– Боже мой, французское?

– Нет, лоза аквитанская, и нашему с вами патриотизму ничто не угрожает… Итак, один ученый, насколько я помню, молекулярный инженер, рассказывал – надеюсь, я не ничего не путаю с терминами, – как только что встроенный в кольцевую хромосому кишечной палочки ген вдруг отказался работать. Генетики бились полгода, может, и больше, и наконец с досадой заявили, что дело тут вовсе не в гене, а в митохондриях, в которых что-то заедает. Пришли цитологи, копались еще дольше и выяснили, что митохондрии в порядке, просто почему-то не идет цикл Кребса. Заедает какой-то фермент. Позвали биохимиков и биофизиков. Те потратили почти год и в итоге установили – все дело в воде, чем-то она неправильная. Изучайте структуру воды, построение диполей, сказали они. И вот автор этой истории задает вопрос: а что бы мы ответили человеку, который два года назад, в разгар нашей возни с непослушным геном пришел и сказал бы – дураки, займитесь водой? В лучшем случае ему бы посоветовали взять отпуск и подлечить психику. Сэр Диноэл, – Олбэни делал ударение на первом слоге, – нечто подобное мы наблюдаем во всей истории человечества. Истории погони за некой абсолютной истиной, которую невозможно ни назвать, ни распознать. Во времена, каких мы с вами сейчас и не упомним, главным считалась религия и религиозная мораль. Увы, удачным этот опыт никак не назовешь. Потом место религии заняла наука: цель человечества – познание Вселенной, человек обречен на познание и все прочее. С этим трудно спорить, но под наукой почему-то стали понимать технологию – не мне вам рассказывать, как «Сумму теологии» сменила «Сумма технологии».

Герцог вдруг развеселился.

– Помню, в одной книге писатель иронизирует над им самим изобретенным символом: на пьедестал, для всеобщего поклонения, водрузили зубчатое колесо, на которое вместо елея капает машинное масло… Но теперь вопрос с технологиями решен, вы можете заказать или купить любую технологию, сколь угодно опережающую наше время, Англия – яркий пример, но при этом, заметьте, для человечества ничто не изменилось, главные вопросы его существования так же далеки от решения, как и тысячи лет назад…

При этих словах Олбэни Корнуолльского внутри у Диноэла, в его никогда не дремлющей интуиции явственно взвелся боевой механизм. О чем это он? Где это можно купить опередившую время технологию? У этого чудака-герцога есть доступ к информации закрытого уровня, вот так штука.

– …наши познания, наши достижения – ничто, – продолжал тем временем Олбэни. – Мы столкнулись с сотней цивилизаций, с сотнями религий, с мировоззрениями, которые не имеют с человечеством ничего общего, потому что мы пока не вырастили себе ни новые головы, ни новые души. И что теперь главное для людей? Да сохранить понимание самих себя как человечества, с человеческими нормами и ценностями – а это и есть нравственность.

Диноэл покачал головой.

– Вы еще добавьте, герцог, что человеку нужен человек. С этими словами Кромвель начал войну.

– Войну начал не Кромвель, а человеческая алчность, которая как раз безнравственна. Человеку нужен весь мир, с этим никто не спорит, просто человек не должен забывать, кто он такой. Кстати, именно война заставила многих задуматься как раз о том, что я говорю, и вас в том числе, как я вижу. Человечество, как и отдельный человек, постоянно смотрит в глаза смерти, лишь степень осознания этого факта меняется в зависимости от обстоятельств. Посмотрите, как после войны подскочил уровень апокалиптических настроений! А ведь казалось бы, все должно быть наоборот…

Тут герцог сделал паузу, ожидая от Дина контраргументов, но тот промолчал, навострив уши, он почувствовал, что разговор принимает до крайности любопытный оборот, – и не ошибся.

– Разумеется, наши ученые-технологи берутся решить такие вопросы традиционными для себя способами. До нас доходят слухи о ваших попытках совместить человеческий и нечеловеческий разум. Прошу меня простить, но подобные опыты я считаю опасными, бессмысленными и антигуманными. Вдобавок, на мой взгляд, они обречены на неудачу – хотя, конечно, мнение дилетанта тут не имеет веса.

Вот оно что, ему известно нечто о проекте «Минотавр», сообразил Дин. Ничего себе! Ай да философ, ай да корнуолльская крепость! Хотя, с другой стороны, от Бристоля и Лондона до Золотой долины не тридевять земель, и кто сказал, что я один бывал в Драконьем Доме?

Нет, отозвалась интуиция, нет. Это посторонняя информация.