Андрей Лях - Челтенхэм [litres]

– Иди встречай. – Даже не обернувшись, Линда непостижимым образом сумела услышать напарника. – Я подгоню погрузчик.

Снаружи – холод и сырость. Туман – через осточертевший лес на осточертевшем склоне горы ползут куда-то облака. Фред, кряхтя, натянул защитный желтый жилет и протолкнул голову в шлем.

– Я борт полсотни девятый, – немедленно заревел голос в шлеме. – Тринадцатый, ответьте! Фредди, крокодил бессмысленный, бросай порнуху и включи иллюминацию!

– Иди ты, Майк, – пробормотал Фред и со злобой хлопнул ладонью по влажному рубильнику автомата, закрепленного под навесом на раздвоенной сосне.

Сейчас же не менее двадцати прожекторов, выстроенных по кругу, выстрелили в мутное небо столбы ослепительно белого света. Небо в ответ, словно с усилием, выдавило из себя сначала такой же серый, а потом – все более чернеющий и разрастающийся треугольник шаттла, подпертый тремя синими конусами выхлопных факелов. Все ниже, ниже, створки в брюхе открыты, и вот тоскующему взгляду Фреда открылось самое грязное зрелище, какое только есть в космосе – шасси и внутренность выпускных гондол. Все, что там есть: амортизационные стойки и цилиндры, кабели, шланги гидравлики, фиксирующие замки, тормозные пальцы, шишки температурных датчиков, решетки каналов охлаждения – все покрыто бородатой коростой грязи самого невообразимого состава. На шасси летит и оседает весь нагар и перегар из двигателей, брызги из штуцеров гидравлики, карбоновая пыль из амортизаторов, но самое главное – сожженные и поднятые вихрем при посадке и старте почвы тех миров, куда заносит судьба. Десант могилы, как выразился классик. И, главное, мыть-то бесполезно, первое же приземление мгновенно вернет всю пакость на свои места, так что господствует принцип «Засохнет – само отвалится».

Но вот касание, удар, стойки ушли в себя, потом вышли обратно, хотя и не до конца, и без промедления громадная зубчатая челюсть опустилась на землю вместе с двумя ребристыми контейнерами. Тотчас же из-за спины Фреда выскочил вислозадый погрузчик, на котором в таком же шлеме и жилете восседала неутомимая Линда, подхватил на рога и увез сначала один контейнер, за ним – второй.

– Майк! – радостно закричала Линда, кажется, в самом ухе у Фреда. – Спускайся, выпей чайку, я тебе травку приготовила!

– Спасибо, Линда, не могу, – вздохнул голос в наушниках. – Я на трассу. У нас сегодня рейс до упора и обратно, без пересыпа.

– Далеко?

Незримый Майк незримо отмахнулся.

– В Китай на фронт… На той неделе снова буду у вас. Ладно, ребята, чао, отходите, сейчас будет шумно.

Челнок с воем канул в хмурое небо. Там, в черных звездных высотах, он вошел в створ и сел на летную палубу исполинского восьмипалубника «Ксаверий», грузовой трюм закрылся, чудовищный корабль вывернул тяги на осьмушку максимума, вошел в портал – благо он тут в двух шагах, встал на трассу и отправился в дальние дали по необозримым вселенским путям-дорогам, а вы, друзья, оставайтесь париться-загорать на своей скале до июня.

Фред, согласно инструкции, приступил к незамедлительному освидетельствованию прихода. С первым контейнером было все ясно: под завязку набит стандартными запчастями для всякой полевой электрики. Со вторым интереснее: во-первых, установлены новенькие радиорелейные замки, универсальная конструкция, способная открываться и закрываться как снаружи, так и изнутри – техническая невидаль для здешнего снабжения. Во-вторых, одна из грузовых капсул практически пуста – какая-то медицинская мелочь – и, как ни странно, не запечатана.

– Плюнь, – предложила Линда. – Охота было. Что, нам больше всех надо? По бумагам все правильно. Спросят – ответим.

Как раз в этот момент заулюлюкала сигнализация. Линда с досадой обернулась.

– Осыпь. Говорила же – надо отодвигать периметр от скалы, каждый раз одна и та же история. Пошли за лопатами.

И в самом деле – груда щебня наехала на верхнюю линию охранных датчиков. Погремев металлом о камень, стажеры линию расчистили и отправились завтракать. Им даже в голову не пришло заглянуть в данные самописца, а утверждал самописец странную вещь: обвал приключился здорово позже включения сирены.

Плети ежевики то и дело пересекали неровную горную тропинку. Кругом скалы, поросшие мелким кустарником языки осыпей, вершины тонут в туманном брюхе серых туч. Айвен Тью оказался абсолютно прав в своих предположениях. Покинув Институтский парк, Диноэл, ничуть не скрываясь, доехал до Мюнхена, спустился в метро и там бесследно растворился в воздухе. Появился он – опять-таки никем не увиденный – на своей любимой Тратере, в двух шагах от знаменитой Золотой долины.

Это место сыграло громадную роль и в судьбе Дина, и в судьбе всей теории Контакта. Здесь, в недоброй памяти тридцать девятом, накануне войны, во время очередной стычки со своим вечным противником Рамиресом Пиредрой, Диноэл натолкнулся на базу странной цивилизации, условно именуемой Драконами, был ими захвачен – кстати, вместе с Франческой и самим Рамиресом с его подручными – и отправлен в Драконьи лаборатории, легендарный Дом в Тысячу Этажей. Подвергнутая малопонятным экспериментам, вся компания пережила нечто неописуемое и спаслась чудом – Дом разбомбила кромвелевская авиация. Однако в итоге были получены доказательства – даже будучи используемым в качестве подопытной морской свинки, Диноэл ухитрился собрать немало уникальных материалов – того, что давняя и, как казалось, несбыточная мечта контактеров реально существует и, более того, широко практикуется – возможен перенос личности, разума, интеллекта на инопланетный биологический субстрат, нечто наподобие «аватара». Возможно, путем направленных мутаций, создание независимого от экологических условий организма, пригодного к существованию практически в любой среде. Драконы творили это с легкостью, даже с артистизмом, надо было только разобраться в их методиках, и тогда все громоздкие и дорогущие механизмы жизнеобеспечения для работы в чуждых и агрессивных сферах, и трудности перевода с применением искусственного интеллекта, и пресловутая коммуникационная амбразура отправляются на свалку – можно войти в новый мир в естественном для него обличье, созданном самой природой.

Но ветреница удача – большая любительница поманить и обмануть. Дом в Тысячу Этажей обратился в руины, Драконы безвозвратно сгинули в военном хаосе и свои секреты унесли с собой, а дошедшие технологии упорно не поддавались никаким потугам перевести их на понятный язык. Лишь в пятидесятом была предпринята попытка, которую иначе, нежели отчаянной, не назовешь – на основе передовых для того времени разработок воспроизвести некоторые механизмы скафандров-симбионтов. Эксперимент обошелся в сумасшедшие деньги и закончился плачевно: запущенные схемы заработали, но оказались совершенно не управляемыми, в результате из пяти добровольцев выжил только один. Нетрудно догадаться, что им оказался Диноэл, который, будучи куратором проекта, не удержался от участия в испытаниях. Тратера умела хранить свои тайны.