Михаил Михеев - Время молодых [litres]

– Ну… воевали, отбивали у врага свою планету, фланг обезопасили, трофеи брали, – чувствуя какой-то подвох, начал перечислять Вассерман. Адмирал усмехнулся:

– Все так. И все не совсем так. Понимаешь, Слав, в первую очередь мы создавали себе репутацию. И, надеюсь, у нас получилось. С отморозками никто не жаждет связываться. Поэтому пока вокруг нас будут крутиться да издали рассматривать, как того ежика, ты вполне успеешь освоиться. И вообще, не дергайся. Делай, что должно, и будь, что будет. А что сейчас должно?

Вассерман улыбнулся и щелкнул пальцем по отозвавшейся мелодичным звоном бутылке. Адмирал одобрительно кивнул:

– Вот именно. Наливай!

Чувствовать себя героем, черт возьми, приятно. Адмирал Александров, как и все нормальные люди, был не чужд малой толике самолюбования, так что свою порцию удовольствия получил. Впрочем, по сравнению с прошлым разом восторги были немного иными. На пару градусов ниже, что ли. Неудивительно – в тот раз их встречали, как спасителей, сейчас же – как тех, кто продемонстрировал врагу военную мощь державы. Тоже, конечно, звучит, но все же чуточку не то. Да и потом, они были не первые – все же вернувшаяся недавно экспедиция к Великой Нигерии, поставившая эту планету под контроль Урала, перетянула на себя немалую часть восторгов.

Но все равно, приятно. И парад в их честь, с развевающимися знаменами, чеканящей шаг пехотой и заставляющими землю солидно дрожать танками, и последовавший за ним банкет. Как по секрету рассказала слегка захмелевшая Громова, кое-какие умные деятели планировали еще и торжественное заседание с толканием речуг, но их дружно послали. Слушать пафосные словоизвержения никто не хотел, а вот поесть да выпить… А главное, повод есть!

За прошедшие с начала банкета полтора часа Александров успел выпить почти с двумя десятками желающих поручкаться с героем. С несколькими дамами даже на брудершафт, что было приятно. Жаль только, потанцевать не получилось – обожженная нога после сеанса лечения не болела, но слушалась плохо. Остальные не отставали, банкет стремительно набирал обороты, и если бы не предусмотрительно выпитая таблетка, нейтрализующая алкоголь (правда, за счет ускоренного обмена веществ, так что и сортир пришлось посещать чаще), да умеренность (пригубил глоточек – отставил бокал в сторону) в потреблении алкоголя, Александров имел все шансы закончить вечер под столом. Для молодого гусара оно, конечно, вроде как даже нормально, но уже начавшему седеть адмиралу как-то не комильфо.

Однако, как и следовало ожидать, период всеобщего лобзания и братской любви каждого к любому достаточно быстро закончился. Толпа собравшихся начала распадаться на группы и группочки по интересам, хотя, судя по доносившимся до адмирала обрывкам разговоров, они практически все свелись к обсуждению присутствующего здесь прекрасного (и не очень) пола. Александров даже охнуть не успел, как остался один. К счастью, ненадолго.

– Скучаешь? – Вассерман чувствовал себя на этом сборище людей разной степени важности как рыба в воде. К тому же он был весел и слегка пьян – праздновал заодно и свое новое назначение, которое утвердили без звука. Точнее, звук-то был, и даже возмущение присутствовало, и вообще, на место командира перспективного корабля у местных деятелей имелось немало претендентов, по их мнению, более достойных, чем сомнительного происхождения артиллерист. Пришлось их малость попугать, но как раз об этом Вассерману знать не стоило – спать будет спокойнее. – А зря. Тут иногда такие цыпочки попадаются!

– Слав, ты неисправим, – рассмеялся адмирал.

– Мужские слабости – это мужские достоинства. И исправлять их не надо, только улучшать. Я, кстати, не шучу, пора уж тебе и забыть о… неудачном опыте. Да и вообще, тебя же никто не заставляет доводить вопрос до чего-то официального, а снять на ночь аристократочку местного разлива здесь и сейчас, поверь моему опыту, можно запросто.

– Даже и не сомневаюсь. Вон, идет одна.

Изящная девушка в темно-синем шелковом платье как раз направлялась мимо них к столу с закусками. Увы, видна была лишь спина. Красивой, надо сказать, формы и с очень чистой кожей, благо покрой платья давал возможность разглядеть ее, так сказать, без купюр где-то на две трети. Ну и ноги тоже хороши – разрез на бедре открывал ровно столько, чтобы позволить оценить, но не давать намека на что-то лишнее. Темные волосы чуть ниже плеч хоть и не были слишком длинными, но, благодаря густоте, производили впечатление настоящей гривы. Оставалось надеяться, что и лицо, которое они проворонили, соответствует всему остальному.

– Красивая девушка, – пробормотал Вассерман, провожая взглядом изящно покачивающиеся, хотя и чуть узковатые бедра.

– Угу, интересно сложились атомы. Ну что, попробуешь?

– А чего тут пробовать? Берешь – и делаешь. Вот смотри…

Будто услышав их разговор, девушка обернулась, и Вассерман подавился окончанием фразы. Александров же никакого, даже легкого шока не испытал – все же вначале он понял, что откуда-то он эту даму знает. А вот на то, чтобы порыться в памяти и понять, кто есть кто, потребовалось некоторое время. Как следствие, процесс осознания получился несколько затянутым во времени, и потрясением для адмирала результат не стал. Хотя что есть, то есть, удивил сильно.

Стыдно, откровенно говоря, не узнать свою собственную протеже. Ну, или ту, кого все считают твоей протеже, поскольку сам Александров к этому относился скептически. Дал девочке шанс, но и только. Тем не менее, общественное мнение не переубедишь. Да и черт с ним…

Как бы то ни было, такая невнимательность чести ему не делала. Особенно если учесть, что не далее как вчера он сам, лично, делал ей небольшой благожелательный втык. Не ей одной, конечно, а всем старшим офицерам эскадры, участвовавшим в рейде к Великой Нигерии. Спокойно и самую малость занудно разбирал ошибки каждого, с удовольствием наблюдая, как они краснеют под его взглядом. Но – все для их же пользы, если вдуматься. А то зарвутся, потеряют берега – и вляпаются. Молодежь иногда надо спускать с небес на землю, чтобы не наломали дров и сами до кучи не свернули шею.

Тогда с опознаванием кто есть кто проблем не возникло, сейчас же – и это весьма удивило Александрова – оставалось лишь руками развести. Из несуразного синего чулка, а после из офицерской формы, ладной, но безликой, как бабочка из куколки вынырнуло нечто. Конечно, Николаеву сложно было назвать ослепительной красавицей, но получившийся результат можно было уверенно назвать хорошим. Вот что делают с женщиной уверенность в себе, чувство вкуса, соответствующая моменту одежда, ну и самая малость умело наложенной косметики, конечно. Словом, хороша, и кому-то очень повезет… или, учитывая ее характер, мозги и задатки лидера, не повезет связать с ней жизнь.