Владимир Перемолотов - История Зеербургского подполья [СИ]

— Да, Папа ты меня извини, конечно, но следовало бы показать ему овощ в действии…

Папа Шульц начавший было задремывать, но от слов Дрюни встрепенулся.

— Кому?

— Да этому хмырю из «Бюро»…

— А что его показывать? У него наверняка есть сводки полицейского управления…

Клямке порылся в портфеле, достал пачку листов, скрепленных зажимом. Ветер с удовольствием ухватился за них, и кабина заполнилась шелестом. Перекрывая шум, профессор начал читать:

а) 25 человек подорвались при попытке сорвать ананасы,

б) 54 человека и 148 животных (включая 87 голов крупного рогатого скота) подорвались на лабораторном огороде, преимущественно на грядках с морковью,

в) 8 грузовых автомобилей вместе с рабочими (40 человек) и водителями (8 человек) подорвались при погрузке-разгрузке и транспортировке урожая…

Папа совсем проснулся и с азартом загибал пальцы. Ветер дождался своего счастья и вырвал бумаги. Те рассыпались под ногами, но профессор не обратил на это внимания. Все что там писалось, он знал наизусть.

— Да знаю я это все, знаю… — повел головой Дрюня. — Но для него-то это почему-то не убедительно…

— А перезревшие арбузы, что разворотили наш дом?

— Это тоже аргумент больше для пожарной команды, что тушила его…

Услышав это, Папа вернулся в спокойное состояние.

— Успокойся. Ты, похоже, ничего не понял. Нашей вины в этом нет. Дело в них самих…

— Что ты имеешь в виду?

— Деньги… Видно у Бюро их просто нет…

— Военные и без денег? — злобно рассмеялся Дрюня. — Не поверю… Не бывает военных без сапог, ружья и денег…

Он шуганул клаксоном зазевавшегося пешехода. Глядя, как тот скачет по лужам, уже спокойно спросил:

— Как дальше работать будем? Опять ведь все на коленке делать придется… В домашних условиях, на кухне…

— А… Не в первый раз, — отмахнулся Папа Шульц. — Не для себя же. Для науки!

Папа Шульц любил науку самозабвенно и преданно. Она была для него всем и женой и любовницей и смыслом жизни и самой жизнью и, без всякого сомнения, станет причиной смерти.

Часто, распивая с Дрюней бутылочку горячительного в свободное от опытов время, он говорил своему коллеге:

— Мы с тобой, брат, смертники. А жизнь для нас вроде краткосрочного отпуска.

Дрюня молча с ним соглашался.

Наука давала им все: средства к существованию, положение в обществе, даже большинство радостей и горестей приходило от нее.

Папа Шульц вспомнил время первых опытов с бешеными огурцами. Денег у них еще не водилось, и все работы велись в загородном домике Дрюни. Сколько радости было, когда на лабораторных грядках появились первые особи с разрывными зернами! Прополки чередовались с поливами, поливы — с внесением удобрений. Каждый слабенький огуречный росточек лелеялся как цветок редчайшей орхидеи… Но как оказалось, у растений чувство благодарности отсутствовало напрочь — когда наступило время размножения, большая их часть пожелала размножиться в сторону ближайшей фермы…

К счастью хозяев не оказалось дома, им повезло, чего не скажешь о 132 свиньях и 48 коровах его мясного стада. Эти цифры — первые цифры потерь — профессор запомнил, наверное, навсегда.

Дело оказалось шумным, но его удалось замять благодаря стараниям одного лауреата Нобелевской премии и генерала Барамульи. Именно после этого инцидента ими заинтересовалось Военно-Техническое Бюро и друзья получили возможность работать на полигонах Министерства Нападения. Они тесно сотрудничали с ними до тех пор, пока на лабораторию чуть не упал «Фантом», столкнувшийся, как показало следствие, с несколькими сцепившимися пушинками взрывчатого одуванчика…

За воспоминаниями Папа Шульц не заметил, как машина миновала последний освещенный магазин, бензоколонку и выехала из города. Разговаривать профессорам не хотелось — только что «хмырь» из Военно-Технического Бюро отказал в финансировании уже утвержденной Министерством Нападения программы опытов. В молчании они проехали несколько километров. Дорога была пуста и Дрюня, давая волю раздражению, вертелся на ней, заезжая на полосу встречного движения.

— Успокойся, — посоветовал Папа Шульц. — Наше от нас не уйдет…

— Ихнее от них тоже… — Дрюня встрепенулся от забредшей в голову мысли. — Я к этим гадам завтра съезжу… Репей посажу… Или одуванчик…

Папа Шульц поморщился. Его товарищ был человеком хорошим, но увлекающимся. Сам профессор считал, что с радикальными идеями лучше переспать и не строить никаких скоропалительных планов отмщения. Да и кому там мстить? За что?

— Это все, конечно, возможно. Может быть даже нужно и необходимо…

— Но?

— Но меня, если честно больше всего сейчас беспокоит этот ящик с ананасами. Его точно не было? Или он все-таки был и пропал?

— Не было, — ответил Дрюня.

Папа Шульц облегченно вздохнул.

— Или был… — продолжил Дрюня. — Какая теперь разница? По накладным он проходит?

— Нет.

— Ну, вот и все. Значит, и не было.

— А если все-таки он есть?

— Тогда мы узнаем обо всем из газет.

— Ага… Узнают и урежут финансирование. Появятся же у них деньги, в конце концов?

— Я бы на их месте поступил бы с точностью до наоборот. Засчитал бы это как очередной опыт, подтверждающий нашу профессиональную состоятельность.

— Вот поэтому ты и не генерал.

— Точно. Я умнее…

Дрюня плавно сбросил скорость. Дорога, огибая довольно высокий холм, круто поворачивала. Перед поворотом лежали скатившиеся сверху камни. Машина притормозила. Кусты, густо росшие вдоль дороги, царапнули ветками по стеклу. Папа Шульц оторвал глаза от асфальта, разглядывая крупные красные ягоды на ветках, и не сразу сообразил, что машина встала.

— Э-э-э? Человек? — удивился Дрюня, увидев торчащие из-под капота ноги.

— А-а-а, дави его… — нервно зевнул Папа Шульц. — Мало что ли мы народу покалечили? Одним больше, одним меньше…

Его товарищ не послушался и ткнул локтем Папу Шульца, чтоб не зарывался.

— Посмотри…

Бормоча в полголоса проклятья в адрес очередного мученика науки, Папа вышел из машины. Обходя грузовик, он успел проклясть жизнь и порядки, при которых ему мало того, что не дают на опыты денег, так еще и разные дураки бросаются под колеса… Не скрывая своего раздражения, этот обычно интеллигентный человек нецензурно советовал лежащему на асфальте идиоту, если тот действительно хочет свести счеты с жизнью дойти до их лабораторного огорода, встать под яблоню и потрясти её посильнее. Выслушать ответ он не успел. Внимание переключилось на окруживших его вооруженных людей.

— В чем дело? — спокойно спросил профессор. Он мог бы и не спрашивать и без того ясно было, что дело, скорее всего в бумажнике или автомобиле. — Господам угодно развлечься?