Владимир Перемолотов - История Зеербургского подполья [СИ]

— Значит, помех на нашем пути будет немного.

— Если ваши приятели не подорвут нас по дороге, — сказал Дрюня, — то мы довезем вас, хоть до Президентского дворца, если вам туда нужно.

— Вас знают? — удовлетворенно спросил подошедший Председатель, услышав то, что хотел услышать.

Профессора переглянулись с самодовольными улыбками.

— От нас шарахаются… Мы подарим вам на память сводки полицейского управления, — пообещал Папа Шульц.

К нам подбежал Маркуша.

— Мы готовы. Можно ехать.

Я потянул его в сторону.

— Я в кабине. В ящиках, что в кузове — взрывчатка. Загородите ими двери. Если что-то начнется…

Маркуша закивал, показывая, что знает, как поступить в этом случае. Надеюсь, что обойдется…

— Ну, сам знаешь, что говорить об этом…

Председателя втянули внутрь. Я закрыл заднюю дверь и сел за руль.

Плюнув синим дымом плохо отрегулированного выхлопа, фургон взревел и тронулся с места.

Через полтора часа машина остановилась у заброшенных складов компании «Джет» в Зеербурге и делегаты мелкими группами рассосались по конспиративным квартирам. Последними склад покинула моя группа. За нами прибыл небольшой фургон, доставивший команду на предназначенную для них явку — подвал самого большого в городе универсального магазина.

С этого момента группа приступила к выполнению основного задания.

— Ну вот и первый облом у тебя. Этот гейм мы выиграли вчистую. И самолеты не помогли.

— Убежать — не значит выиграть. Убежать значит только спастись. Да и если б не профессора твои.

— Так ведь мои, а не твои.

— Ну, значит, ход ты использовал. Вот и славно. Играем дальше. Ввожу в игру самого Президента!

— Вводи сразу двух!

— Не положено…

— Господин Кашенго! Господин Президент!

Эле Кашенго открыл сомкнутые полудремой веки. В дверях стоял старый лакей, бывший когда-то денщиком лейтенанта Кашенго и потому имевший право на некоторую вольность в обращении. На ливрее золотистыми отметками горели нашивки за ранения.

— Что тебе, Цезарь?

Слуга приосанился, и по-военному сдвинув каблуки ботинок, отрапортовал:

— Господин генерал! В прихожей ждет делегация штафирок. Им назначено.

— Назначено? — удивился Кашенго, хотя повода для удивления не имелось никакого. Сам он отлично помнил, что сегодня ему придется разговаривать со штатскими. Какая-то делегация… Корреспонденты… Очередной реверанс в сторону так называемых избирателей. Неприятно, но необходимо. Мелькнула мысль, что неплохо бы оставить право голоса только у тех, кто отслужил в армии и получил там хорошую прививку от вольнодумства, но он отложил её на время. Не отбросил, но отложил.

— Да, господин генерал.

Кашенго встал с кресла. Одернув мундир, повернулся перед зеркалом. Мундир сидел отлично. Ни морщин, ни складок. Из-за стекла на него смотрел моложавый генерал. Подтянутый, без всяких гражданских излишеств вроде отвисающего брюха или сутулых плеч. Высокий с залысинами лоб пересекала темная полоска, напоминавшая о любви генерала к маневрам. Цезарь подскочил сзади и смахнул щеткой несколько пылинок.

— Ну как? — спросил президент, любуясь сам собой.

— Не хуже чем в тот раз, когда получали «Серебряную звезду» за бои на Сьерра-ди-Мондо… Ну, помните?… Еще у того президента… — фамильярно напомнил слуга.

— Помню… Тебе тогда наградили Крестом «Отвага-в-огне»?

Польщенный Цезарь кивнул. Президент помнил. Это дорого стоило — воинское братство! Этим штатским не понять.

— У вашего превосходительства отличная память.

— Нам, старым солдатам, другая и не нужна… Не правда ли?

Цезарь с обожанием глядел на Президента.

— Конечно, мы помним все, господин генерал!

— И всех!

В приемной, стиснутые группой адъютантов стояло шесть человек — городская депутация.

— Господин Президент! — провозгласил Цезарь и отступив в сторону освободил проход. Адъютанты разом вытянулись, а делегаты выступили вперед, слегка склонив головы.

— Вольно, господа!

Легкий шум пробежал по залу. Мэр города выступил вперед.

— Господин Президент! Я счастлив приветствовать вас в нашем городе. Великая честь, выпавшая нам, побудит нас с еще большим рвением взяться за преобразование нашего общества и всемерно помогать нашим вооруженным силам, целиком посвятившим себя этому тяжелому, но благородному занятию…

«Слишком много „нашего“» — подумал Президент, — «Вот что значит штатские — речь путную написать не могут»… Подумал, но ничего не сказал. Выдавив на лицо маску доброжелательной внимательности, он слушал, как на него рекой льётся патока славословий. Когда-то, первое время, это щекотало нервы, а теперь уже приелось. Одни и те же слова приблизительно в одних и тех же сочетаниях повторялись из раза в раз.

Сказано было так же о личных заслугах Президента перед Народом и Отечеством, о происках коварного внутреннего врага, о провокациях безответственных болтунов…

Мэр говорил около четверти часа, а в конце своего выступления выразил надежду, что Президент посетит исторический центр города, где и распишется в книге почетных гостей.

Генерал слегка помедлил, но всеже кивнул. Ему вдруг захотелось развеяться. Он ответил мэру пятиминутной речью, в немногих словах выразив благодарность жителям города и городской администрации. Этим аудиенция и завершилась…

— А как мои об этом узнают?

— Ну, придумай что-нибудь. Не маленький, вроде… Или тебе помочь?

— Пусть мэр города будет членом подпольного комитета!

Первый отрицательно покачал головой.

— Еще чего. Слишком уж все просто. Тогда и покушений не нужно. Пришел с бомбой в кармане и все взорвал… Чего-нибудь другое придумай.

— Ну… У него будет любовница, и она по поручению Подполья прикрепит ему микропередатчик к пиджаку. Годится?

Первый скривился и сказал:

— Сойдет для сельской местности.

Енм Приор. Марсианская Красная Армия.

Стащив с головы наушники, я до хруста в костях потянулся. Все-таки ящик из-под автоматов не самое удобное сидение. Моим товарищам, правда, пришлось вообще стоя слушать, но никто ведь и не обещал нам легкой жизни.

Несмотря на трудности, потеря почти часа, вдобавок еще и в такой неудобной позе, вполне себя оправдала.

— Завтра генерал Кашенго должен посетить исторический центр города. Я думаю, что наш народ много выиграет, если он там и останется, став частью славной Истории, — сказал я.

Мои товарищи, окружавшие стол согласно закивали. А как же иначе?

— Насколько достоверны сведения? — спросил Супонька.

— Мы все слышали одно и то же.