Владимир Атомный - Ингви фон Крузенштерн [СИ]

— Боги! Там полный склад еды, Игорь, — страдальчески взглянула женщина. — Просто я не держу слуг, а так бы вы были покормлены нормально.

— Благодарим, сударыня, — ответил Вейко. — Не изволь беспокоиться. Если можно, то я пошлю Игоря на склад, и мы сами накроем на стол.

— Конечно можно, — рассмеялась она. — Я вам кто, чтобы столько съесть в одиночку?

— Тогда… — протянул я, — расскажи куда идти и что принести тебе?

Спустя некоторое время, стол заслуженно украсился многими яствами, хорошо дополняющими сдержанное богатство гостиной.

— У меня ещё компот есть — сварила вчера, — подняла палец София, намереваясь сходить.

— Я принесу! — соскочил, сдерживаясь, чтобы не поморщиться от боли — тело только начало восстановление.

Удивительный ужин начался. Если бы не воспитание, то я бы чавкал и урчал, как пёс или волк — настолько всё вкусно. Живот уподобился мешку из-под картофеля — ем как не в себя. Вдобавок запил удивительно ароматным и вкусным компотом.

— Теперь я спокойна, — легко улыбнулась София.

— У тебя много забот, сударыня, — протянул Вейко, — и без мужчины, наверное, тяжело со всем справляться?

София чуть помолчала, борясь со слезами, смахнула самые настырные и говорит:

— Это случилось два года назад. Урмас, мой муж, с сыновьями заночевали в лесу. Там был егерский дом, и Урмас очень любил его. В ту ночь разыгралась страшная гроза и одна из молний попала в дом. Никто не спасся…

Её горло сжалось и прошло некоторое время, прежде чем женщина снова заговорила:

— Я почувствовала их гибель. Проснулась. В груди сильно болело. Наверное, сама чуть не умерла. И потом тоже, когда совершали обряд упокоения. С тех пор мои способности пробудились, а управление деревней легло на плечи. Признаться, тогда я была бы не против отдать эту ношу кому-нибудь, да только никто не хотел.

Мы дружно помолились об упокоении душ умерших.

— Прости, сударыня, что разбередил рану, — склонил голову Вейко.

— Нет, ты всё верно спросил. Управлять селением очень трудно. И всё же, — я счастливый человек, ведь те доверие и любовь, которыми меня одаряют люди — бесценны. Вы бы знали, как они обо мне заботятся, едва не на руках носят.

— Да, — кивнул я и переглянулся с дедом, — это многое значит.

Дальше слово взял Вейко, принявшись рассказывать о себе и обо мне. Понятное дело, что это было ничем иным, как вымыслом с какой-то долей правды. Я усмехнулся в кулак, но не потому, что дед не складно выдумывал, — с этим у Вейко никаких проблем, ему бы сказителем быть, — просто ситуация получилась совершенно не однозначная. Я и не на стороне деда, ибо не могу рассказать всё, но и к Софии стал ближе, появились общие дела, посвящать в которые деда нельзя. Подобно канатоходцу, мне приходится быть осторожным в словах и поступках.

Когда дед вышел на перекур, наши взгляды нашли друг друга. Всё понятно без слов, но в то же время нужно облечь в конечную форму общие выводы. И так, как на мне лежит долг мужественности, слово беру я:

— Похоже, что всё-таки второй вариант…

— Твоё «наверное».

— Да.

София поднялась из-за стола, покачивая бокалом с компотом, словно там вино.

— Знаешь, всё же я — женщина. Пусть и приходится часто быть мужественной. Поэтому ты должен знать, что заинтересовал меня. Понравился. В быту управления, после всех трагических событий, мужчины не были мне интересны. Тем более столь молодые.

Она приблизилась и наклонилась, так, что наши глаза оказались на одном уровне. В неверном свете от свечей, её — особенно притягательные, магические. Сдержанно я поцеловал изящные пальцы.

— Понравился потому, что очень непрост. Внутри тебя темно. Внешне же ничего необычного. Прости, но я повидала крепких мужчин и не особенно впечатляюсь.

— Тем более от побитых, — усмехнулся я.

— Не обижайся. Твоя сила внутри, и она меня зацепила. Почти сразу, просто осознала я это только вечером. В тебе есть тайна. Бессознательно я тянусь к тебе, это нечто глубинное. Так что не думай, что наша постель будет подобна деловому рукопожатию.

Я встал и приобнял прекрасную женщину. Шикарную, спелую, уверенную. Помнится, что Иван называл женщин трофеем, но София скорее награда. Расположение такой дамы надо заслужить, а потом беречь.

— Со своей стороны обещаю, что постараюсь не разочаровать и не обидеть, — проговорил я, и немного, в силу возможностей, одурманил её сознание умением Синеглазых ведьм.

— М-м, — прикрыла она глаза, — какое приятное чувство. Ты всё больше удивляешь, Игорь. Совершенно не хочется сопротивляться такому соблазнению, пусть даже магическому.

— Ты поняла? — удивился я.

— Очень немного, скорее догадалась. Пошли на верх?

— А Вейко?

— Он поймёт.

Я кивнул и мы, взявшись за руки, стали подниматься. На другой руке я вызвал свечение, дабы рассеивать тьму своей женщине. Пусть это и не логично, расходовать силу в момент её истощения, но сейчас мне как-то всё равно.

Хозяйская спальня уютна и вместительна, с большой царственной кроватью. Меня стало обжигать желание увидеть Софию голой, роскошь её форм вдруг оказалась моей и теперь по телу идёт мелкая дрожь. Слабость пропала, в голове стучит кровь.

— Моя королева, позволь увидеть тебя, — жарко прошептал я и принялся нетерпеливо расшнуровывать жилет платья. Потом приблизился, стал целовать в губы, едва не застонав от удовольствия — София прекрасна во всём и вкусом губ, и жарким блаженством горячего рта.

Руки нашли пуговки на спине. Спешу, словно впереди нет целой ночи, а мы подростки, украдкой целующиеся за углом дома.

Освободил плечи от платья, и оно упало к ногам, открывая глазам тело, скрытое под тонкой и мягкой нижней рубашкой.

— Темно, но чувство такое, словно ты меня видишь, — пропели её уста.

— Да, я хорошо вижу во тьме, — не узнал я свой голос, таким стал низким и хриплым.

— Так не честно. Давай зажжём свечи.

— Как будет угодно, моя королева.

Я отстранился и быстро прошёлся по всем тумбам и столам, где есть подсвечники. Комната наполнилась тёплым и дрожащим светом. Я стянул рубаху с себя.

— Ты опытный воин, Игорь. Какой приятный рельеф и шрамы, — её руки коснулись меня и стали медленно гладить каждую мышцу и ямку.

Это приятно до стона, ведь желание овладеть женщиной плещется во мне штормом. Верх штанов топорщится и когда София прильнула с поцелуем, я вжался в неё членом.

— М-м, — издала она, а рука опустилась и сжала естество. — Какой большой.

— Я буду нежен.

— Если будешь нежничать, мой принц, то ничего не получится. Нам нужна страсть, как лесной пожар. Так что я потерплю, если вначале будет больно.

Я нашёл её пышную грудь и с большим удовольствием сжал, скорее переходя на крупные и твёрдые сейчас соски. Сдёрнул нижнюю рубаху — бордовые навершия прекрасны! Они успели вскормить трёх сыновей, став источником благословенной жидкости. И я прильнул к ним, словно бы жаждал молока, но сейчас скорее воздавал награду, ласкал. Пусть познают они, а с ними и София, какой удивительной красотой и ценностью обладают.