Владимир Атомный - Ингви фон Крузенштерн [СИ]

— А что случилось?

— Пока ничего, но появились неотложные дела. В Санкт-Питербурге же нас никто не ждёт?

— Время есть, дружок, — коротко и с серьёзным выражением кивнул дед.

— Это хорошо.

Мы остановились возле повозки. Я взял трубку, исхитрился подпалить, когда прикрыл большим пальцем чашу, как делают при раскуривании, но никто не увидел возникшего под пальцем пламени. Сделал пару затяжек и облегчённо выдохнул.

— Дедушка, Вы бы могли пока найти нам место в постоялом дворе или гостинице? Мы с госпожой Софией отойдём для вершения важного ритуала.

— Не нужно искать. Вас же Вейко зовут? Прошу, дядя Вейко, вон тот дом, что в два этажа — это мой, там и останавливайтесь. Кто-нибудь из ребят поможет с повозкой, — проговорила женщина, а дед мелко кивал. — Ну что, Игорь, пошли?

— Да.

Часть пути я смог проделать сам — сказывается хороший обед и действие табака. Мы вышли за остатки частокола, потом за ограду для скота и оказались под сенью деревьев. Солнце уже преодолело зенит и клонится к вечеру.

Духи ждали когда позову. В голове словно хор возник. Давящий. Я тут же потерял силы стоять и плюхнулся на землю.

В целом, разобравшись в их разноголосье, понял, что есть два варианта. В первом и самом очевидном, я просто жду, пока силы восстановятся сами, хорошо кушая и высыпаясь. А вот со вторым вышла оказия.

— Госпожа, — выговорил я, когда проморгался и привык к внешнему миру. — У нас есть один очевидный вариант и при этом долгий, а есть быстрый. Только несколько… неоднозначный.

Она непонимающе посмотрела, а я встретил её взгляд прямо и открыто.

— Духи говорят, что я могу быстро восстановиться с Вашей помощью. Здесь, в окрестностях Ярси, Вы стали вроде берегиней, срослись с токами эфира и почти едины с духами. Потому и слышите их хорошо.

— Ты прав! — расширились её глаза. — Когда выезжаю куда-нибудь, то слабею. Хочется скорее вернуться.

— Э-э… да. Так вот, сударыня, духи мне сказали, что если мы с Вами разделим постель, то… я быстро окрепну.

Улыбка с лица женщины ушла. Она смотрит удивлённо и обескуражено, ища во мне ответ: не придумываю ли ради того, чтобы просто переспать. Но нет, — я открыт. Именно это духи и подразумевали, посылая всяческие эротические образы.

— София, я понимаю, что предлагать такое далеко за гранью морали. И, конечно, мы с Вами выберем первый вариант… эм-м… наверное. Но хочу, чтобы Вы знали, я весьма умел в этих вопросах и неприятных ощущений не будет.

Она едва не рассмеялась.

— Игорь, а если я люблю кого-то? Ты и с этим справишься?

— Простите! — склонился я. — Я ничего плохого не имел в виду, просто хотел успокоить на всякий случай.

— Успокоить? — рассмеялась-таки София. — Ещё и это твоё «наверное»…

— Понимаете… то есть, понимаешь, — быстро поправился я, решив перейти на «ты», — для мужчины это тоже постыдно, предлагать едва знакомой женщине постель, а тут, учитывая обстоятельства, того хуже. Поэтому я несколько растерян.

— Ну и что будем делать?

Я благодарно посмотрел на Софию и спешно заговорил:

— Пока нам нужно только понаблюдать. Это проклятье, или я бы сказал порча, она ведь никак себя ещё не проявила. Мы вполне можем не спешить, обстоятельно подготовится и уже потом рассеять эту мерзость. Сударыня? — я выпятил локоть, чтобы она могла взяться. Женщина не отказалась, и мы пошли обратно.

— Это не совсем так, Игорь. Хотя, наверное, выглядит похоже.

Я всмотрелся в её задумчивое лицо, сделавшееся вдруг намного старше.

— София, на тебе много забот. Что ты имеешь в виду?

— Эфирный мир портится. Я чувствую это постоянно. Мы словно пруд, оставшийся без ухода — зацвели. Вчера была ссора, перешедшая в драку. Неприязнь они давно друг к другу испытывали, но всегда сдерживались, а тут чуть ли не убийство. Люди болеют — только троих вылечила за последнюю неделю. Скотина туда же.

— Это меняет дело… — поджал я губы.

— Мне только сейчас удалось собрать эти события в кучу и понять откуда корни. Я должна спасти мою деревню, Игорь!

— Спасём, не переживай. Но сейчас мне снова надо хорошо поесть — живот словно с цепи сорвался. Мысли через одну о пище, — нервно посмеялся я.

Так же под ручку, мы вернулись в деревню. Со двора Софии слышится гул и вскрики. Кто-то яро спорит, вот-вот вспыхнет потасовка. Мы поспешили навстречу.

— А ну прекратите! — заранее крикнула глава. — Хватит! Вы что, не слышите?! Хватит ругаться!

Народ более-менее утих. Раскрасневшиеся лица мужчин и женщин стали светлеть, словно пелена сходит. А глаза опустились к земле.

— Ну! Что случилось?!

Из толпы выскользнул Вейко. Прищурившись, говорит:

— Дурные они у тебя, сударыня! Вот тот, бородатый, пожелал тому здоровяку, доброго дня. Ну, как это обычно делается, сказал: «Добрый день». Здоровяк стал спорить, что день вовсе не добрый, на что бородатый возразил, назвав другого дураком. С того и началось. А потом все на две части стали делиться и припоминать друг другу былые обиды.

София хмуро оглядела собравшихся, останавливая взгляд на тех, кто не опустил головы и каждый из них, в итоге, отвёл глаза.

— Вы, похоже, хотите предать тут всё огню и разорению, — с горечью изрекла она. — Поссориться, поубивать, уничтожить… Сколько поколений предков прожило здесь жизнь, отстраивая и улучшая деревню. Мимо нас проходит крупный тракт, благодаря чему не знаем горя даже в засуху или ещё какого лихолетья. И тут, из-за шуточного спора, пустить всё прахом?! Этого хотите?

Кажется, что даже птицы пристыженно смолкли. Со стороны же людей нет ни ропота, ни возмущения. Робко, словно в первый раз, они начали улыбаться друг другу, просить прощения и извинять.

София до вечера сглаживала ситуацию и восстанавливала лад. С её же слов, успела вылечить ребёнка. Мы расположились в одной из комнат большого дома и смиренно дожидались возвращения. Я успел съесть буханку хлеба, щедро запив молоком.

— Сил нет, — изрекла хозяйка, с блаженством расположившись в кресле.

Мы в гостиной, потолок которой теряется во тьме, ибо помещение общее на два этажа. По-королевски выстроен камин из массивного камня, возле него кресла. В центре гостиной длинный стол с толстенной столешницей, живо напомнивший мой, на Свейской земле. Красивые стулья с высокими спинками, ковры на полу и стенах. Есть гобелены и полотна. Много шкафов, тумб и прочей мебели, гармонично вписывающихся в интерьер.

— Надеюсь, вы поели?

Вейко, только вернувшийся с улицы после курения, кивнул. А мне захотелось пояснить:

— Я нашёл хлеб и молоко, София. Прости, что хозяйничали тут.

— И всё? — изумилась она, порываясь встать.

— Нет, нет, нет! — замахал я руками. — Сиди, отдыхай. Мы не привередливые. И на этом спасибо.