Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести

— Что ж, я и сам начал догадываться кое о чем.

— Оскар, по твоим стандартам, по тем, в которых ты воспитан, я — сучка.

— О нет! Ты — принцесса!

— Сучка. Но я не из твоей страны, и я воспитана по другому кодексу. По нашим стандартам, а они кажутся мне правильными, я — высокоморальная женщина. Ну а теперь… я все еще твоя любимая?

— Моя любимая!

— Мой любимый Герой! Мой рыцарь! Обними меня покрепче и поцелуй. Если мы умрем, я хочу, чтобы наши губы были согреты дыханием друг друга. Въезд к Доралю — за тем поворотом.

— Знаю.

Мы ехали с мечами в ножнах и луками за плечами, горделиво приближаясь к зоне обстрела.

Три дня спустя мы уезжали снова. На сей раз завтрак был чудовищно обилен. На сей раз нас провожал оркестр. На сей раз Дораль ехал с нами.

На сей раз Руфо подвели к его скакуну две девицы, которых он обнимал за талии, одновременно держа в каждой руке по бутылке спиртного, затем, после смачных поцелуев от дюжины других лиц женского пола, его водрузили в кресло и пристегнули ремнем в почти лежачем положении. Руфо заснул и захрапел еще до того, как мы отправились в дорогу.

Сколько поцелуев получил я на прощание, счесть просто невозможно, и многие из них были от тех, кто, честно говоря, не имел для этого больших оснований, — я ведь пока еще только начинающий герой и лишь постигаю основы мастерства.

Это недурная профессия, несмотря на большие затраты времени, профессиональные заболевания и полное отсутствие социальной защищенности; у нее есть и свои достоинства, причем наибольшие перспективы на продвижение имеют тут люди упорные и готовые учиться. Дораль казался на верху блаженства.

За завтраком он воспел мои достижения на текущий момент в тысячах звучных строк. Но я был трезв и не позволил его хвалам вскружить голову созерцанием собственного величия. Я-то знал себе цену. Ясное дело: какая-то пичуга регулярно приносила ему новости, но эта пичуга — врунья. Джон Генри — Забиватель рельсовых костылей [69] Джон Генри — Забиватель рельсовых костылей — американский фольклорный персонаж, чернокожий рабочий-путеец невероятной силы. и тот не мог бы сотворить то, что делал я, если верить Джоковой оде.

Я принял все как должное, ничего не отразив на своем геройском благородном лице, а затем встал и выдал им «Кейси с битой», вложив сердце и душу в финальные слова: «Ибо Кейси продул игру!» [70] … выдал им «Кейси с битой», вложив сердце и душу в финальные слова: «Ибо Кейси продул игру!» — «Кейси с битой» («Casey at the Bat») — баллада, написанная в 1888 г. Эрнестом Лоуренсом Тейером (1863–1940). В форме традиционной баллады, но наполовину на бейсбольном жаргоне автор описывает бейсбольный матч: команда проигрывает, и все в напряжении, дойдет ли до Кейси очередь отбивать, потому что, если дойдет, он, конечно же, спасет игру. В итоге очередь до Кейси все-таки доходит, и он из-за своей идиотской самоуверенности приносит команде сокрушительный проигрыш. Баллада вошла в водевили и стала одним из самых знаменитых стихотворений в американской литературе.

Стар в свободной манере истолковала мое выступление. Я (согласно ее переводу) вдохновлялся образами мадам Помпадур, Нелл Гвин, Феодоры, Нинон де Ланкло и Длинноногой Лил [71] … вдохновлялся образами мадам Помпадур, Нелл Гвин, Феодоры, Нинон де Ланкло и Длинноногой Лил . — Элинор (Нелл) Гвин (1650–1687) — английская актриса, фаворитка Карла I; Феодора (527–548) — жена византийского императора Юстиниана I; согласно памфлету современника, в юности была гетерой; Нинон де Ланкло (1615/1623–1705) — французская куртизанка, писательница и хозяйка литературного салона; Длинноногая Лил — героиня одноименной скабрезной баллады, которой Дора научила Минерву в «Достаточно времени для любви» Хайнлайна. . Стар не называла этих прославленных дам, но зато изощрялась в невианских хвалах, которые смутили бы и Франсуа Вийона.

Мне пришлось выступить на бис. Я продекламировал им «Дочурку Рейли» [72] Я продекламировал им «Дочурку Рейли» … — «Дочурка Рейли» («Reilly's Daughter») — ирландская застольная песня: герой женится на дочке старика Рейли, а когда старик Рейли приходит его за это убивать, окунает тестя головой в ведро. и «Бармаглота», сопровождая чтение жестикуляцией.

Стар и это объяснила в правильном духе. Она сказала именно то, что сказал бы я сам, будь я в состоянии экспромтом выдавать стихи. Вечером, на второй день пребывания в гостях, мы встретились со Стар в сауне Дораля. Около часа мы пролежали закутанные в простыни на ложах, стоящих рядом, потея и восстанавливая силы. Я тут же выложил ей свое удивление происходящим и удовольствие по тому же поводу. Вообще-то, на такие темы говорить трудно, но Стар — одна из тех, перед кем я отваживаюсь открыть душу.

Она внимательно выслушала меня. Когда же я закончил, тихо сказала:

— Мой Герой, как ты знаешь, я плохо знакома с Америкой, но из того, что мне рассказывал Руфо, я усвоила, что ваша культура уникальна в сравнении с культурами всех других вселенных.

— Да, я понимаю, что Соединенные Штаты не так наловчились в этих делах, как, например, Франция…

— Франция! — Тут она неподражаемо пожала плечами. — «Латиняне — никудышные любовники» [73] «Латиняне — никудышные любовники» — высказывание американской писательницы Хелен Лоуренсон (1904–1982). . Я от кого-то это слышала и могу подтвердить, исходя из собственного опыта. Оскар, насколько я понимаю, ваша культура — единственная из полуцивилизованных, в которой любовь не признают высочайшим искусством и не исследуют так глубоко, как она того заслуживает.

— В смысле, как здесь? Ха! «Это слишком хорошо для простонародья!» [74] «Это слишком хорошо для простонародья!» — Из псевдоисторического анекдота: знатная дама после первой брачной ночи спрашивает мужа, то ли это было, что простонародье называет «〈нецензурное слово〉», и, получив утвердительный ответ, восклицает: «Это слишком хорошо для простонародья!»

— Нет, не как здесь. — Стар говорила по-английски. — Хотя я и очень люблю своих здешних друзей, однако это варварская культура, и их искусство тоже варварское. О, по-своему это прекрасное искусство, даже превосходное, они честно стараются. Но если мы переживем все, что нам предстоит, то, когда трудности останутся позади, я хочу, чтобы ты попутешествовал по разным вселенным. И ты поймешь, что я имею в виду. — Стар встала, придерживая простыню, как тогу. — Но рада, что ты доволен, мой Герой. Я тобой горжусь.

Я полежал еще немного, обдумывая то, что услышал от Стар. «Высочайшее искусство», а там — дома — мы даже не изучаем его, а еще менее — преподаем. Обучение балету требует многих лет, а в Метрополитен-опера не приглашают петь только потому, что у вас громкий голос.