Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести

— Боже мой! Да почему же?

— Они разрешили проблему смерти, милорд, и большинство не хочет эмигрировать, несмотря на обилие незаселенных планет. Но мы с тобой говорили о Земле. Проституция не только не известна нигде, кроме Земли, но нигде не известны и ее разновидности: приданое, выкуп невесты, алименты, раздельное проживание, все обычаи, хоть отдаленно связанные с невероятным представлением, будто присущее каждой женщине в неограниченном количестве — товар, который можно запасать впрок и продавать на аукционах.

Арс Лонга брезгливо фыркнула. Нет, я не думаю, что она что-нибудь поняла. Кое-что она понимает по-невиански, но Стар говорила на английском. Словарь невианского языка слишком беден для такой темы.

— Даже ваши вторичные обычаи, — продолжала она, — формируются под воздействием этого уникального института. Одежда, например. Ты заметил, что в Невии нет существенных различий в одежде мужчин и женщин? Сегодня утром я надела облегающие брюки, а ты — шорты, но, если бы мы поменялись одеждой, никто бы не обратил внимания.

— Как же, не заметили бы! Твои штаны на меня не влезут.

— Они растягиваются. А стыд перед обнаженным телом — это же тоже следствие узкой половой специализации одежды! Здесь обнаженность так же обычна, как на том очаровательном островке, где я тебя встретила. Все лысые прикрывают чем-то свою лысину, все остальные, независимо от прически, украшают свои волосы драгоценностями, но табу на обнаженное тело существует только там, где тело является товаром, который упаковывают и помещают на витрину. То есть на Земле. Это аналог таблички « Фрукты руками не трогать» и двойного дна в коробках для ягод. Если вам не намерены всучить какое-нибудь гнильцо, то зачем прятать его под пологом таинственности?

— Следовательно, если мы откажемся от одежды, то разделаемся и с проституцией?

— Господи, да нет же! Ты все переворачиваешь вверх тормашками. — Она нахмурилась. — Я понятия не имею, как ликвидировать проституцию на Земле. Она, в сущности, часть всего вашего образа жизни.

— Стар, ты ошибаешься! В Америке проституции практически нет.

Она удивилась:

— В самом деле? Но разве слово «алименты» изобрели не в Америке? А такие слова, как «охотница за богатенькими»? «Девушка по вызову»?

— Да, но проституция как таковая почти вымерла. Черт возьми, я даже не знаю, как спросить, где тут публичный дом, в каком-нибудь военном поселке. Я не хочу сказать, что у нас негде «поваляться на сене», но это же не за деньги! Стар, если даже о какой-нибудь американке говорят, что она «легкого поведения», то, если ей предложат пять или двадцать долларов, в девяти случаях из десяти можно получить по морде.

— А как же это делается?

— Ну, ты обращаешься с ней вежливо. Ведешь ее поужинать, может быть — в кино. Покупаешь ей цветы — девушки их обожают. Ну а затем в деликатной форме делаешь предложение.

— Оскар, разве этот ужин, кино, а возможно, и цветы не стоят больше пяти долларов? Или даже двадцати? Я слышала, что цены в Америке выше, чем во Франции.

— Да, конечно. Но нельзя же ожидать, что тебе стоит лишь раскланяться, как девушка тут же готова лечь. Толстый кошелек…

— Все! Обвинительное заключение вручено. Все, что я говорила, сводится к одному: обычаи могут резко отличаться в различных мирах.

— Это верно даже для Земли… Но…

— Пожалуйста, не торопись, милорд. Я не буду оспаривать достоинства американок и не стану их критиковать. Если бы я выросла в Америке, я думаю, что потребовала бы как минимум изумрудный браслет, а не ужин или киношку. Но все это лишь подходы к вопросу о законах природы. Разве неизменность законов природы не является произвольным допущением даже на Земле?

— Ну… Ты неправильно формулируешь. Ладно, пусть это допущение. Но пока не было случая, чтобы оно не подтвердилось.

— Значит, черных лебедей не бывает? А может, исследователь, увидев исключение, предпочитает не верить собственным глазам? Точно так же, как ты не хочешь верить, что Игли съел самого себя с твоей помощью, мой Герой? Впрочем, не важно. Давай оставим Сократа его Ксантиппе. Законы природы, возможно, неизменны в пределах какой-то одной вселенной, особенно из категории «устойчивых». Однако законы природы совершенно точно меняются от вселенной к вселенной, и тебе следует смириться с этим, милорд, иначе никто из нас долго не проживет.

Я задумался. Черт, но куда же в самом деле девался Игли?

— К такой мысли очень трудно привыкнуть.

— Не труднее, чем свыкнуться со сменой языков и обычаев при переезде из одной страны в другую. Скажи, как много химических элементов на Земле?

— Девяносто два и куча новеньких, которых никто не помнит по именам, всего сто шесть или сто семь.

— В Невии примерно столько же. Тем не менее земной химик испытал бы здесь сильный шок. Элементы тут не вполне те же и ведут себя не совсем так же. Водородная бомба здесь не сработает, динамит не взорвется.

Я воскликнул громче, чем требовалось:

— Подожди-ка! Ты хочешь сказать, что, если смотреть в корень, электроны и протоны тут не такие?

Она пожала плечами:

— Может — да, может — нет. А что такое электрон, как не математическая абстракция? Ты какой-нибудь из них в последнее время пробовал на вкус? Пытался насыпать соли на хвост волне-частице? Какая разница?

— Огромная! Человек ведь может умереть от нехватки некоторых элементов так же, как от отсутствия хлеба!

— Эта правда. В некоторые миры мы — люди — должны брать с собой пищу, когда отправляемся туда, ну например, для пересадки с маршрута на маршрут. Но в Невии и в каждой из вселенных и бесчисленных планет, где живем мы, люди, нам нет нужды беспокоиться: местная еда вполне пригодна для питания. Конечно, если бы ты жил тут долгие годы, а потом вернулся на Землю и вскоре умер там и было бы сделано вскрытие и детальный анализ, то патологоанатом, должно быть, не поверил бы своим глазам. Однако желудку до этого дела нет.

Я подумал о своем желудке, набитом удивительной пищей, о воздухе — чистом и прекрасном… Явно моему телу было безразлично, существуют ли те различия, о которых говорила Стар. Затем я вспомнил об одном деле, где мелкие отклонения могут вызвать важнейшие последствия. Я прямо спросил Стар об этом.

Ее взгляд был светел и невинен.

— А что тебе до этого, милорд? Когда у Дораля возникнут проблемы, тебя уже тут давно не будет. Я считала, что все эти три дня у тебя была лишь одна цель — помочь мне в решении моей задачи. Получая известное удовольствие от этой работы, ты отдался ей душой и телом…

— Дьявольщина, да прекрати ты смеяться надо мной, Стар! Правильно, я все это делал ради тебя! Но поинтересоваться-то все-таки можно?