Тревор Баксендейл - Что-то в воде

— Кашель становится болезненным. Повышается температура. В конце концов ты обнаруживаешь, что кашляешь кровью.

Гвен нервно потёрла горло и сглотнула.

— Знаете, у меня тоже болит горло…

— Это — первый признак, — заявил Оуэн, оглядывая сидящих за столом. — Мы все заразились.

Йанто вошёл в зал заседаний, прижимая к носу и рту носовой платок.

— Это не поможет, — сказал Оуэн. — Прижатый к носу платок не защитит тебя от этой заразы.

— Уже поздно, — ответил Йанто. Он показал носовой платок — он был усеян ярко-красными пятнами. Когда остальные посмотрели на него, на его лице появилось беспокойство. — Что с нами будет?

— Через некоторое время вместе с кровью начнёт выходить слизь, — прохрипела Тошико и разразилась очередным приступом кашля. — Из того, что я могу сказать — на данном этапе возбудитель становится особенно заразным.

Гвен почувствовала, что начинает паниковать. Как всегда, её первым порывом было позвонить Рису, но ей пришлось крепко зажмуриться и безжалостно пресекать любые мысли о своём ближайшем будущем. От неё не будет никакой пользы, если она будет бояться.

«Посмотри на Тош, — говорила она сама себе. — Она до самого конца остаётся спокойной и профессиональной».

До самого конца… Неожиданная мысль поразила Гвен.

— А что с Джеком? — сказала она.

Все повернулись, чтобы посмотреть на него.

— Я никогда не болею, — сообщил он. — Если ты не можешь умереть, обыкновенная простуда тебя как-то не беспокоит.

— Но это не обыкновенная простуда, — возразила Гвен.

— Я не болею, — повторил Джек. — Обычно.

Повисла довольно длительная пауза.

— Обычно?.. — переспросил Оуэн.

Джек скорчил рожу и потёр шею.

— Кажется, у меня начинает болеть горло.

Телефон Оуэна зазвонил, и он откинул крышечку.

— Оуэн Харпер.

Мгновение он слушал, потом стал набирать номер.

— Голосовая почта, — пояснил он, сделав гримасу в духе «не знаю, о чём речь». Он дождался соединения, но ему тут же пришлось отдёрнуть телефон от уха, потому что из трубки послышались пронзительные вопли.

Они были такими громкими, что привлекли внимание остальных.

— Что это? — спросил Джек. — Драка по телефону?

Йанто уже успел проверить сигнал по компьютеру.

— Это от Боба Стронга.

Оуэн переключил свой телефон на громкую связь и воспроизвёл голосовое сообщение ещё раз. Сначала трудно было понять, что это означает — ясно было лишь, что кто-то кричит.

— Кто-то ругается? — предположила Гвен.

— Нет, Джек прав, это драка, — возразил Оуэн.

Он включил сообщение снова. Они услышали долгий, нечеловеческий визг, вызвавший перегрузку телефонного микрофона, а затем — серию испуганных воплей, какие издаёт человек в страхе за свою жизнь.

— Это Боб Стронг, — сказал Оуэн.

Звуки стали совсем неразборчивыми, за исключением одного, последнего, слова Стронга, которое громким эхом разнеслось по залу заседаний:

— Саския!

Потом послышался тяжёлый глухой стук и долгий, влажный звук, словно что-то рвалось. Тишина. Грубое дыхание, приближающееся к телефону. Щелчок — и больше ничего.

Оуэн вскочил со своего места и был уже на полпути к лестнице, когда остальные бросились за ним.

— Мы все поедем, — крикнул ему Джек. — Давайте в машину. — Он повернулся к Йанто. — Оставайся здесь, присмотри за Тош. Если что-то случится, сразу же сообщи мне. Понял?

— Что-нибудь ещё?

— Да — если она найдёт лекарство от этого заболевания, я должен узнать об этом первым.

— Фактически, первой об этом узнает она сама — формально. А я буду вторым. Так что ты в лучшем случае будешь третьим.

— Хорошо, если она придумает, как это лечить, я хочу быть третьим, кто об этом узнает. Ты доволен?

— Что-нибудь ещё?

— Свяжись с дорожной полицией, чтобы расчистить нам путь к дому Боба Стронга.

Джек вёл внедорожник, вдавливая в пол педаль акселератора, направляя машину по ночным дорогам в сторону «Тринсел». Оуэн сидел на пассажирском месте, непрерывно кашляя в носовой платок.

— Мы не успеем вовремя, — тяжело дыша, проговорил он. — Он мёртв. Саския Харден убила его, вы все это слышали.

Гвен сидела сзади, глядя на мониторы, связанные с Хабом, и массируя горло, которое горело огнём. Она изо всех старалась погрузиться в работу и не думать о том, что с ней происходит — что происходит с ними всеми.

— Мы пока не знаем, что произошло, Оуэн. Это всего лишь предположение. Всё, что мы знаем — то, что он произнёс её имя. Но это ничего не значит.

Оуэн ничего не ответил. Он слишком плохо себя чувствовал, чтобы спорить.

Йанто, как всегда, прекрасно сработал с полицией. Дороги были чисты, и Джек гнал внедорожник со скоростью 80 миль в час, иногда повышая её до отметки 100.

Внедорожник свернул на подъездную дорогу к дому Стронга. Входная дверь была открыта.

Боб Стронг лежал лицом вверх в центре гостиной. Он был бледен, но выглядел спокойным. На его губах остались следы запёкшейся крови. Оуэн склонился над телом; поверхностный осмотр подтвердил его худшие опасения.

— Он умер, — сообщил он, не найдя пульса.

— Тут воняет, — сказала Гвен и кашлянула, прикрыв рот рукой. — Фу. Гнилой капустой или чем-то вроде того.

Джек заглянул в кухню.

— Тут ничего нет.

— Подождите, — неожиданно воскликнула Гвен, указывая на труп. — Мне показалось, что он дышит.

— Не может быть, — возразил Оуэн. — Он умер. Это точно.

Она посмотрела на него, и он тут же понял, о чём она думает. После секундного колебания Оуэн опустился на колени рядом с телом Стронга и снова попытался найти пульс. Несколько раз попробовав нащупать сонную артерию, он покачал головой.

— Ничего. Nada. Zero. Zilch [16] Nada — ничего (исп.) ; Zero — ничего (ит.) ; Zilch — ничего (нем.) . — Он убрал руку и замер, продолжая смотреть на шею Стронга. — Подожди-ка секунду…

— Оно пошевелилось, правда? — сказала Гвен. Она стояла и смотрела на труп; ей очень хотелось, чтобы это оказалось ошибкой.

— Что происходит? — спросил Джек.

Оуэн показал на тело. Спустя мгновение шея Стронга снова пошевелилась, словно что-то двигалось внутри её. Это движение заставило голову человека гротескно покачиваться, как у марионетки. А потом вдруг труп конвульсивно дёрнулся и начал кашлять и отплёвываться, словно тонущий человек.

— Опять то же самое, — сказал Джек.

Оуэн отступил назад, освобождая место. Джек вытащил пистолет и прицелился в дёргающееся и бьющееся в конвульсиях тело.

— Знаете, я больше люблю, когда мёртвые остаются мёртвыми.

— Ты сам хорош, — заметил Оуэн.

— Ага, — согласился Джек и пожал плечами. — Разница в том, что я делаю это стильно.

Стронг, пошатываясь, поднялся на колени. Его глаза по-прежнему были закрыты, а лицо выглядело серым и вялым. Спустя мгновение он открыл рот и произнёс: