Александр Афанасьев - Чёрная книга ворона

– Проявите себя, покажите, на что вы способны.

Бойцы понеслись, издавая сильный шум, они не заметили того, что их противник с закрытыми глазами. Он чувствовал каждый шаг, воздух рассекали удары, ещё и ещё.

Тело Голода уходило от нападения, он даже не пытался атаковать, что было странно. Насколько помнил Василий, командир всегда бил сам. «Что он делает?» На этот вопрос он не мог найти ответа. Подошёл Мясник:

– О, Голод отрабатывает новую технику?

Василий удивлённо посмотрел на офицера информаторов, крутя от удивления усы.

– Какую технику?

Мясник сказал, указывая на Голода:

– Присмотрись, брат, он с закрытыми глазами дерётся. Использует не ярость, а полное сосредоточение, зная, что, когда видит, впадает в безумие и может натворить ошибок, может погибнуть. Не забывай, что он лучший в этом деле, с ним могут сравниться только великие. Помнишь, он сражался с Николаем в той деревушке? Они не могли победить, и проиграть никто не хотел. Думаешь в них не стреляли? Я даже не знаю, можно ли их называть людьми, они машины, которые создаются для убийств. Единственное, он – живое чувствительное мясо, значит, боль выдаст все его тайны.

Василий шокированно посмотрел на Мясника.

– Так ты у нас, значит, умеешь говорить? Мне казалось, что ты только и можешь мычать да рвать, так вот почему ты офицер информаторов.

Мясник засмеялся и парировал:

– Бойцы постоянно смотрят в одну сторону, убийцы всегда были страстны, даже всеми любимый Тень. Ему было больно, что не нужен больше. Он чувствовал себя голосом для командира, но прошло время, а Голод не менялся. Разве что только в ту сторону, которая ему выгодна. Ему нужно было расшатать осиное гнездо, и видишь, к чему это привело. К тому, что враг всеми силами пытается стереть Голода. Хе-х, хорошо, что он у нас есть.

Мясник показал рукой на командира. По клинку у того текли маленькие капельки крови, тело было порезано в нескольких местах.

Открывая глаза, Голод увидел лежащих улыбающихся бойцов. Они спорили, кто смог добраться до него. Каждый из них смотрел на своего командира так, как будто перед ним титан, который может одним щелчком пальца ломать горы.

Василий посмотрел на Мясника и Голода.

– Значит, один мастер на все руки? Может ли он чувствовать боль?

Мясник пожал плечами, посмотрел на Василия и тихо сказал:

– Разведчики ушли с базы, мы слепые, и больше всех он, ему нужен видимый враг, враг, которого он слышит, враг где-то здесь.

Василий хотел сказать что-то, но подошёл Голод и положил руку ему на плечо.

– Как странно, им лет по сорок, а смотрят на меня, как дети. Им многое придётся понять в новой, теперешней жизни, если выживут. Люди готовы?

Василий потёр усы, кивнул, посмотрел на Голода:

– Командир, и правда есть предатели на базе?

Тот проскрипел зубами, в глазах кипела ненависть ко всему окружающему. Сжал плечо офицера и прошипел:

– Они нас не возьмут.

«Что же станет с миром, если у Голода будут две кнопки: одна – спасти, другая – уничтожить. Что же он сделает? Он не святой, а грешник. И всё же, какое решение будет?» Василий видел террор и разруху, сегодня услышал то, чего не ожидал, – рассуждения Мясника. «Может, он прав? Удобно смотреть в одну сторону. Моя главная задача – быть подготовленным прикрыть тело командира. Я обязан приносить с поле боя победу, этим и займусь. Предателей и шпионов найдут информаторы, разведчики, а моё дело малое – знать, в кого стрелять».

***

«А правда, что Москву сожгли наши, чтобы не досталась она подлому французу?» Дядя, шатаясь, брёл по улице и смотрел на свой город, в котором вырос. Он помнил каждый закоулочек и был готов всегда помочь. Сейчас этот дядя шёл домой, где было пусто. «Как и раньше, крысы разбегаются, наш президент спрятался в Кремле, СОБР, ОМОН не подпускают никого. Поговаривают, есть ещё и снайперы». Ему стало смешно, он был силовиком и выбивал двери на раз, клал мордой в пол всяких террористов, наркоманов. Он не рассуждал с ними о белом мире. Спецназовец, пошатываясь, дошёл до своего подъезда. С неба падал снег и засыпал все улики. Ребятишки звали его дядей Стёпой, он им рассказывал интересные истории. Сейчас дети прячутся, родители боятся, вокруг грабят, убивают, хаос, и ничего не изменить. От злости выкинул наполовину полную бутылку портвейна на дорогу. Он корил себя за то, что не смог спасти ту, ради которой жил. «Спасибо, Господь, если ты есть, что отвёл от детей беду». Плюнув в сторону, хотел уже открыть дверь, как хулиганы ради веселья ударили битой по спине, вытащив быстро кошелёк, со смехом убежали.

«А правда, что Москву сожгли наши? – Нет, дети, сожгли трусы, мародёры, убийцы, предатели. Француз ты или русский, не имеет значения».

***

Три машины летели по бездорожью, Голод осматривал свой собственный меч: золото, камушки, изящность была во всём. Но самое главное – это то, как оружие заточено, – рубить, колоть, никто не мог им пользоваться, как он. «Жанро Фон Вальян, неужто ты и вправду готовил из меня профессионального солдата, которого даже пуля не возьмёт? Нет, это фантастика какая-то, такого не может быть, ведь мы смертны, чувство боли не исчезло. Просто лучше меня нету, кроме великих воинов «Верламс», они проходили такую же подготовку, у каждого из них свои причуды. Сколько их, к слову?»

Пока у командира проносились мысли в затуманенной голове, Истребляющие вороны летели к своему врагу. Они были готовы заклевать его, ведь никто не смеет трогать семью, за семью и кров нужно мстить, убивать. Зима, темнота были на руку наёмникам. Подъехав как можно ближе, три отряда бойцов разошлись в разные стороны, убийцы должны были уже подъехать на место. Командир вытащил рацию, связался с Ангелиной.

– Как слышно, вы на месте?

Из динамика раздался довольно радостный голосок:

– Ох, я так возбуждена, ты даже не представляешь! Да, мы на месте и готовы начинать миссию. Потом мы обязательно должны заняться сексом. Ох, сейчас будем убивать.

Горячий вздох, желание большего, разврат, страстная любовь. «Была ведь ненависть, она сильно поменялась после всего, что произошло, разведчики что-то сделали. Они её изменили? Или она настолько сильно вошла в роль главной, да ещё и кровь кипит оттого, что желание убивать не пропало?» Думать об этом времени не было, она хорошо выполняла приказы, так что он мог вынести этих тараканов. Да и признавался себе, что такое эмоциональное настроение нравилось ему, ведь она могла быть разной, как ветер.

Три отряда бойцов шли вперёд, из-за леска увидели дом, вокруг которого были бойцы в кожаных куртках. Только у одного заметили автомат Калашникова, который реально мог пробить их броню. Надели шлемы и вышли из леса. Первым делом сняли человека с автоматом, потом с каждым шагом ложилось всё больше людей, из дома раздавались крики ужаса и боли.