Влад Поляков - Осколок империи [litres]

Отделить голову и не уделаться в крови – то еще занятие. Однако нет ничего невозможного. Вот она, голова, лежит себе и смотрит в никуда стеклянными зенками. Остается подождать, пока окончательно кровь из нее не вытечет, и тогда можно будет убирать в небольшой брезентовый мешок.

Впрочем, не головой единой. Для создания антуража требовались еще два предмета: чекистское удостоверение Лабирского и небольшой плакат из фанеры, на котором печатными буквами были выведены три слова: «Убийца. Насильник. Чекист». Миленько, кратко и со вкусом. Особенно если устроить этот скульптурный ансамбль поближе к центру города, прикрепленным посреди людного днем, но безлюдного ночью места. Отрубленная голова с удостоверением в зубах и поясняющими надписями на фанерной табличке. Такое уже было в истории, причем не раз. Правда, тогда подобные надписи на табличках были повешены на шее у особо гнусных преступников, которых вели на казнь. Ну а здесь придется обойтись вот таким вот эрзацем.

Ничего, хватит и чего-то в этом роде! На девяносто девять процентов уверен, что ничего подобного в Совдепии раньше не случалось. Значит, и шум будет… соответствующий. До послушной партии советской прессы, конечно же, не дойдет, а вот в народ слухи просочатся. Слухи же, идущие из уст в уста, – та еще морока для любой власти, особенно той, которая любит скрывать все и вся. Такой, как в СССР. А пресса…

Стой, Алекс, это ты не до конца продумал! Если советские газеты смирные, робкие и послушные, то зарубежные совсем наоборот, любят гоняться за сенсациями, особенно вот такими. Вспомнить хотя бы то, с каким жаром они обсасывали со всех сторон убийства того же Джека Потрошителя еще в прошлом веке. А потом и всех ему подобных. И это, позволю себе заметить, были простые маньяки, убивавшие проституток, нищих, прочий не столь интересный элемент. А тут совсем иное – жестокое убийство сотрудника советской тайной полиции, да вдобавок обставленное как казнь за совершенные тем преступления. Нет, мимо такого иностранная пресса точно не пройдет. Значит, надо лишь подобрать нужное место.

Где у нас такие места, где с большой степенью вероятности окажутся иностранцы? Правильно, в непосредственной близости от их посольств. А какое государство славится особо неразборчивой прессой? Англия, конечно. Вот и решилось все с тем местом, где поутру должны будут найти «скульптурную композицию». В зоне непосредственной видимости у британского посольства. Тут главное попасть в промежуток времени, свободный от милицейских патрулей, а вдобавок разместить «подарок» таким образом, чтобы виден и заметен он стал, лишь когда рассветет.

Риск? Да если я его только почую – сразу брошу эту затею. Что ни говори, а это лишь приятное дополнение к основной цели. Не более того. И все-таки хочется, чтобы и эта затея удалась. Демонстративно унизить «товарищей» из ВЧК-ОГПУ – это серьезно. А то давненько им никто не высыпал добрую пригоршню вшей за шиворот. Пусть… чешутся!

Как оно и ожидалось, на работе я появился помятым, не шибко выспавшимся, но в хорошем настроении. В данном случае истинное положение дел полностью совпадало с легендой, только причины были различны. На вопросы «коллег» давался ответ вроде такого: «Насыщенная ночь выдалась. С горячей девушкой, да под выдержанные напитки. Вот и настроение хорошее. Только спать хочется… даже на рабочем месте, несмотря на его для этих целей неудобство». Люди посмеивались, давали шутливые советы. Им все это было хорошо знакомо и по собственному опыту.

А дальше был обычный рабочий день с рутинными делами и хлопотами. Работа неожиданно спорилась и никакая приобретенная ночью усталость не могла выбить меня из оказавшейся столь хорошей колеи. Воспоминания о сделанном тому сильно способствовали. Равно как и пара часов сна, во время которого не было никаких кошмаров. Просто прелестно!

С доставкой «скульптурного послания» тоже прошло хорошо. Удалось не попасться на глаза ни милиционерам, ни вообще случайным прохожим. Голову чекиста с удостоверением в зубах и табличкой, поясняющей суть, пристроил тоже неплохим манером. Фонарный столб пусть и не лучший вариант, но и далеко не худший. К тому же, если вспомнить нравы народных масс, снимать сие «украшение» не будут: часть побоится дотрагиваться до мертвечины, другие поостерегутся из-за возможной причастности. Да и вообще, общаться с милицией желающих маловато будет.

Что же до последних – так эти «товарищи» скованы должностными инструкциями. В том смысле, что до приезда опергуппы им нужно оставить все на своих местах. Получается, что оставленное мной послание будет висеть и привлекать внимание случайных прохожих не столь уж малое время. Да и работники британского посольства однозначно успеют полюбопытствовать. К тому же их, как обладающих дипломатической неприкосновенностью, даже в сторону отогнать не получится, как бы ни хотелось.

Узнаю ли обо всем этом я? Однозначно! ОГПУ, по сути своей, несмотря на всю серьезность, ничем не отличается от прочих структур в плане любви к последним новостям. А учитывая факт, что доступ имеется чуть ли не ко всему происходящему в стране в кратчайшие сроки… Думаю, сомнения тут неуместны. Скоро жареные сплетни просочатся из отдела, отвечающего за убийства сотрудников и прочую собственную безопасность, во все остальные!

Сидим, ждем, рутинными делами занимаемся. Сейчас, кстати, это делать не в пример удобнее, нежели раньше. Ведь сейчас кабинет не на четверых, а всего лишь на двоих, причем этого самого второго можно в любой момент послать по придуманному поручению. Собственно, в качестве порученца и помощника у меня так и остался тот самый агент первого разряда Петров. Беспроблемный человек с отсутствующими карьерными амбициями и полной удовлетворенностью нынешним положением. Главное, чтобы не особо сильно гоняли по делам, тогда даже хмурую рожу корчить не станет. Впрочем, я его особо гонять и не собирался. Так, в меру. И уж тем более не питал иллюзий насчет его ума. Исполнительный – это да. Но насчет самостоятельных решений и проявления инициативы…. Тут явно не к нему.

Где он сейчас? Если теоретически – подбирает нужные документы в архиве. Практически же – или в столовой, или пытается ухлестывать за столовской же официанткой или теми же работницами архива. За теми, естественно, кто на лицо и фигуру нормально сохранился. Пусть развлекается. По большому счету мне он сегодня совершенно не нужен. Такая вот договоренность к взаимному удовольствию. Я получаю свободный от других людей кабинет, а Петров – немалое количество свободного времени. Идиллия.

И тем более неожиданным стала с грохотом распахнувшаяся дверь и появление на пороге того самого Петрова с ошалевшим лицом. Однако уже через несколько секунд, стоило тому открыть рот, причины подобного вторжения прояснились.