Елена Первушина - Летун [litres]

Однако среди инженеров он был известен как изобретатель с «зеленым пальцем» – талантливый, капризный, непредсказуемый, упрямый, раз за разом отказывавшийся от самых выгодных предложений Мастеров.

«Суть моих изобретений – свобода, – говорил он. – Раб не может быть хорошим конструктором, он все время работает с оглядкой на хозяина».

Аверил знал, что отец Остен собирает газетные публикации о Баррисе в отдельную папку, и гадал, известно ему, что знаменитый летун сейчас в городе. Но самым главным было не это – ведь если Баррис не соврал насчет ста двадцати килограммов апельсинов, он, Аверил, сейчас впервые полетит. Пусть не сам поведет самолет, пусть. Если Баррис сможет оторваться от земли с пассажиром, значит, когда-нибудь Аверил сможет сделать это и сам. Только бы Баррис не оказался пустым хвастуном!

В мастерской юноша появился на полчаса раньше условленного срока, но Баррис то ли не заметил этого, то ли сделал вид, что не заметил. Он протянул Аверилу куртку, шлем, шоферские очки, теплые перчатки и шарф.

– Держи. Там наверху холодно.

Аверил поспешно оделся и забрался на заднее сидение самолета. Баррис запустил мотор, осторожно вывел машину из дока и направил ее по каналу к открытой воде.

«Великий мастер, только бы у него получилось! – молился про себя Аверил. – Только бы не заглох мотор! А если он заглохнет, то пусть это будет уже там, в небе».

Но мотор работал четко, без сбоев. Вот самолет выскользнул из канала на ровную, мерцающую под лучами солнца гладь залива и начал разгоняться. В лицо пилоту и пассажиру полетели брызги. Аверил так беспокоился о том, что пропустит самый момент взлета, что и в самом деле пропустил его. Самолет оторвался от воды легко, как саночник, несущийся с горы и выезжающий на трамплин – и вот уже Аверил с удивлением осознал, что видит и море, и покачивающиеся на воде у горизонта яхты сверху, словно с балкона многоэтажного дома. Ветер свистел в ушах. Аверил поборол в себе желание раскинуть руки. Вместо этого он тайком снял очки, чтобы ощутить свой волшебный полет всеми порами кожи. От холодного пронзительного ветра слезились глаза, но Аверил знал, что и сам он тоже плачет. Слишком долго молодой инженер ждал этой минуты, и слишком совершенна она была.

Там внизу под крылом самолета лежал город, знакомый Аверилу до последнего квартала и одновременно совершенно новый. Сейчас Аверил видел разом все сорок островов или около того, сплетения улиц, узлы площадей, кружево фасадов домов, башенки с флюгерами, черные пятна садов и парков, крошечных человечков, лошадок и повозочки на мостовых. А рядом расстилалось море – огромное, неторопливое, вечно играющее в гляделки с небом, и самолет Барриса казался чудо-рыбой, скользящей в течениях воздушного океана.

Они сделали еще два круга над заливом, потом плавно опустились на воду, и Аверил снова вспомнил, что человеку, пусть даже самому счастливому, иногда нужно дышать.

– Ух ты, здорово было! – воскликнул он, снимая шлем. – А скажите, какова мощность вашего двигателя?

Баррис понимающе усмехнулся.

– А потом ты спросишь, какой расход топлива, а потом – в чем же тут секрет? Извини, приятель, но это действительно секрет. Я же не из ваших мастерских, а потому не попадаю под ваши соглашения об обмене информацией. Со мной никто не будет делиться, но и я не обязан делиться ни с кем. Без обид, ладно? Тут ничего личного.

Аверил уехал в Мастерскую по Императорской железной дороге, на ночном поезде. В вагоне второго класса было тепло – работала печка, да еще под каждым сидением помещались в специальном ящике нагретые кирпичи. Вагон освещали два тусклых фонаря, повешенных в тамбурах. Большинство пассажиров уже спали, завернувшись в принесенные проводником одеяла. Аверил же быстро понял, что не уснет. Он достал блокнот, подозвал проводника, попросил у него дополнительный фонарь и в неверном дрожащем свете стал делать наброски. Зарисовал гидроплан Барриса, а затем стал набрасывать контуры своего собственного самолета – в металлической броне, как крейсер, и с двигателем-турбиной. Он ясно понимал, что проект грешит нелепостями и нестыковками, но хотел зафиксировать его на бумаге хотя бы для того, чтобы избавиться от него, выкинуть из головы.

Потом отложил блокнот, долго смотрел в темное окно на мелькающие в ночи огоньки и незаметно уснул.

Утром прямо со станции он отправился к отцу Остену. Коротко доложил о своем путешествии, а также о посещении Мастерской корабелов, отдельно описав воздуходувную трубу и гидроплан.

Остен одобрительно кивнул и попросил блокнот. Аверил мысленно ругнулся. Утром он собирался в спешке и просто забыл вырвать листки, на которых был нарисован его дурацкий бронесамолет. Тогда он решил схитрить и нарочно открыл блокнот на той странице, где был изображен самолет Барриса, надеясь, что Мастер станет листать от этой страницы назад и не увидит конструкторских потуг.

Но не тут-то было! Отец Остен сразу же вернулся в начало – туда, где были зарисованы насосы «Колдуньи», медленно пролистал до конца и поднял глаза на Аверила, смущенного еще и потому, что между деталей машин и механизмов в блокноте порой попадались портреты Янтэ – в профиль и вполоборота.

– Очень хорошо, – сказал отец Остен. – Оставишь пока у меня, я изучу на досуге. Теперь слушай. Мы наконец-то получили первый серьезный заказ от военного министерства. Они хотят, чтобы наши самолеты могли взлетать с укороченной полосы. Я посоветовался с Мастерской артиллеристов. Они предлагают пороховой ускоритель. Этим и будем заниматься ближайшие месяцы. Что-то хочешь сказать?

– Да, отец. Как я понимаю, основная проблема будет с прочностью корпуса и креплений, чтобы самолет мог выдержать разгон. Мы могли бы проверять модели на прочность в воздуходувной трубе. Редуктор с переменным передаточным числом позволяет увеличивать силу потока как плавно, так и скачкообразно…

– Ну да, ну да, может быть… – задумчиво пробормотал отец Остен. – Я подумаю над этим. Понятное дело, самолету вряд ли понравится, если мы вставим ему в зад пороховой фитиль… Ладно, ты прав в одном: пора тебе попробовать самостоятельную работу. Хватит уже другим в рот смотреть – своя голова на плечах есть. Вот что… займись-ка…

«Великий Мастер, пусть он скажет: “воздуходувной трубой”», – взмолился Аверил.

– Займись-ка… полосой. Поезди по округе, поищи подходящее место. Такое, чтобы деревень поблизости было поменьше, а лесу побольше. Нам любопытные в этом деле совсем не нужны. Но и такое, чтобы дорогу можно было проложить от Мастерской нормальную и ангары хотя бы полотняные поставить. Я к тебе прикомандирую отряд саперов из ближайшей военной части. Определитесь и начинайте строить.