Шимун Врочек - Золотая пуля [litres]

Сил едва хватало, чтобы дышать.

Хорошо, что мальчишки расковыряли мою могилу и не дали сдохнуть от удушья. Ну, раз-два, погнали!

Рука пробила ворох лежалой мертвечины, затем вторая, я пополз к поверхности. Дышать стало легче. И тут я услышал шорох. Опять он! Но как?! Ведь?! В ушах еще звучал вопль паука. Мне не послышалось. Десятки крошечных лапок. Щетки дворников по стеклу. Скрип. Стук. Скрежет.

Я панически высунул голову из кучи и огляделся.

Их было не меньше дюжины. Такие же калечные уроды, как и пытавшийся сбежать паук. Они ползли ко мне со всех сторон. Гнилое безумие! Трое или четверо, чтобы добраться до меня, сбрасывали трупы на пол, не заботясь, что их услышат. Глаза этих были раскрыты и светились больным огнем, как у Змеесоса. Люминесцентные слезы текли по щекам.

Здесь у каждой твари есть дети?!

Я попробовал нырнуть поглубже. Но они схватили меня, их ладони были такими теплыми, по-детски мягкими. Личинки скулили, как побитые щенки, тащили наружу, не пускали сгнить и рассесться в прах. Я сдался. Один почти заполз ко мне на грудь. Я рассмотрел его получше. У этого оказался зашит рот. Наружу торчало нелепое сопло. Огрызок противогазного хобота или воронки. Он ныл и сопел через него.

Я перестал брыкаться и вылез наружу. Недомерки ползали вокруг меня, некоторые вставали на карачки, самые смелые поднимались в рост, но все равно касались руками пола, и все, без исключения тыкались в меня носами, подталкивали, как дельфины к берегу, гнали прочь.

Я шагнул к Птеродактилю. Они его загородили.

На пол со звоном упал гвоздь. В пару моих ладоней длиной. Где недомерок прятал его? Второй ответил тем же, выронив еще один из клюва. Зазвенело со всех сторон. Каждый подползал и дарил мне холодное железо. Я подобрал один из гвоздей. Какой славный, тяжелый друг.

Душа заныла от расставания с рогом, но этот был не хуже.

Уродцы не пускали меня к старику, но дали гвозди.

Вдруг зарябили оба фонаря, точно их одновременно облепило по стае бабочек. Темнота оскалилась, вонь резанула по ноздрям. Привык вроде, но снова стало хуже. Свет бился, умирая. Я вновь не сумел нащупать в себе страха.

Здесь тупик. Надо бежать.

Недомерки поднялись на ноги, пара принялась выталкивать меня в дверь, другие вернулись к Птеродактилю. Я все пытался рассмотреть через плечо, что же они с ним будут делать? Упрямый старик еще дышал. Мне показалось? Он смеялся?! Я дергался, гвозди звенели в обоих кулаках, упрямились, не пускали. Я развернулся и нос к носу столкнулся с одним из личинок.

Он был мертвый. Окончательно и стыло. Я видел, как от него отслаивается мясо, торчат жилы сквозь дыры в коже, поэтому старался не пялиться совсем уж в упор. Почти мой ровесник. Я не дал бы ему больше десяти, ну, двенадцати лет.

Накатило резко и с размаху. Я ведь мог остаться тут с ними. Таким же!

Он поднес свой клюв прямо к моему лицу, точно хотел поцеловать на прощание, я не выдержал и гвоздем зацепил, потянул, дернул, вырвал эту чертову маску. Как он кричал… как все они кричали!

Гвозди, мразь. Слышишь, они дали мне гвозди.

Такие длинные острые штуковины. Я поразился, насколько просто и жутко они выглядят. Тук-тук! Сейчас. Сейчас.

Свечи валялись как попало. Свет от них бился, нервный пульс, давал то почти дневную картинку, то падал до густых сумерек. Видно было, что мальчишки здесь не церемонились. Минуты две я смотрел в щель в двери, не решаясь открыть ее настежь. Недомерки сгрудились толпой и буквально выдавили меня наружу.

Мстительно навалился на дверь всем телом, рассчитывая грянуть ею об стену. Раздавить урода на хрен! Она едва открылась до половины, что-то ей мешало, и она скрипела так пронзительно, удивлен, как на ее зов не сбежались уроды со всех боен.

Я протиснулся и сразу упал. Споткнулся о тело самого первого мальчишки. Это-то меня и спасло. На уровне моего горла едва заметно блестела натянутая струна. Чик-чик, воробушек, чик-чик.

Я грохнулся так капитально, что дыхание вышибло и колени заныли, я чувствовал себя, как яйцо всмятку, а тут еще гвозди разлетелись по полу.

Змеесос болтался на одной руке, развернувшись ко мне спиной. Я оторопел от этого зрелища. Он весь подобрался, что твое насекомое, подтянул колени к груди, уперся ими в дверь и так повис, дергался, рычал. Второй, раскуроченной ладонью, вцепился себе в запястье, вывернул его под диким углом, точно надеялся отломить. Или пытался вырвать ладонь, но широкая шляпка не давала? Я хныкнул, отбросил челку, звякнул, подбирая гвоздь…

Первым мои царапания услышала змея. Хвост выстрелил из-за плеча и вломил мне под дых. Я опять упал. От зада до затылка меня пробило ужасающей болью. Я захлебнулся ею, скорчился, хватал воздух, но его огромные кубы никак не влезали в мой крошечный рот. Месть, какая была, начисто вылетела у меня из головы. Стоило бежать, подниматься на колени, хвататься руками за стены, опираться на рогатку. Руки нащупали ее, скользкую от нутряной жижи мальчишки, и я наконец-то сумел вдохнуть.

Нельзя медлить!

Не страх, так боль доконают меня. Я взревел, перехватил рогатку наперевес, как копье, и бросился к двери. Змеесос что-то пел, я с удивлением понял, что он не затыкался все это время, наяривая свои адские мелодии, но я несся на него, как поезд, реактивный снаряд, болид, а им плевать на музыку Дьявола, они тупые и быстрые.

Столкновение было настолько неожиданным, что древко вырвало у меня из рук. Змеесоса косо пришпилило к двери. Один гвоздь вошел ему в плечо через бок. Я отпрянул и согнулся, уперев руки в колени, тяжело дыша.

Сейчас я подбираю для всего этого какие-то слишком простые, дурацкие слова. Меня перемешало, не сказать иначе. Ноздри горели, рот и глотка ссохлись в жерло вулкана, забитое пеплом, в голове ревел ураган, но руки и ноги слушались, горели неутолимой жаждой бить, мочить, рвать на части. Я послушался их.

Я прибил подонка к двери. По всем правилам.

Он трепыхался и жутко кричал. Я совершенно не боялся. Никто не придет. Фальшивое распятие должно обернуться подлинным. Не затем Иисус умирал на кресте, чтобы жалкие подражатели могли безнаказанно его высмеивать.

Я подобрал кирпич, разломанные на половины, они валялись по всему полу. Выбрал гвоздь, подступился. Нога Змеесоса взметнулась, только на этот раз я был готов. Я проткнул его голень, нога сама нанизалась на сталь, как на вертел, мне оставалось только добавить.

– Хххаа! – Кирпич утопил гвоздь в плоти по самую шляпку. Рана вокруг гвоздя моментально затянулась. Не давая опомниться, я врезал кирпичом суке по ребрам. Ррраз! Я невольно открыл рот, глядя, как срастаются ребра. Схватил вторую ступню и шибанул по ней. Пока Змеесос орал и трясся, вколотил ему еще пару гвоздей – ноги наконец надежно повенчались с дверью.