Михаил Соловьев - Пасынки Апокалипсиса

— Нужно ещё немного подождать, — старательно переводила Карина нашу версию на язык поднебесной. Девушка пыталась быть беззаботной, но меня-то ей было не обмануть.

Рассказывать Джинну о бойцах в трюме мы не стали по одной причине — как после объясняться про источник информации, не открывая истинного положения вещей? Ответа не было.

Ситуация с врачом мне нравилась все меньше, тем более Серега перед моим сегодняшним заступлением в караул сразу после обхода слишком уж задумчиво рассматривал Рубана.

Когда остались одни, я выписал ему еще раз, чтобы он не вздумал проводить никаких экспериментов, но программист от меня лишь отмахнулся. Мол, удалось запрятать только несколько ампул сыворотки с птичкой, а всю ярость Джинн на правах шефа реквизировал и запер в оружейке.

— Все равно не вздумай чудить, — на всякий случай фыркал я, понимая — все-таки это не совсем паранойя.

— Не в том дело, — уворачивался от нравоучений Серж, — Мне здесь все не нравится. И поход этот и компания нынешняя. С нашим мнением здесь никто считаться не будет. Как ты думаешь, куда мы сейчас идем? И почему нам запрещено где-либо появляться кроме оружейки и камбуза?

Действительно после погрузки на борт эйфория победы прошла быстро, и нашу команду за исключением «больного» Рубана затянули общие дела. Теперь постоянные караулы съедали большую часть времени, а прописанные новым шефом правила напоминали мне до невозможности домашний арест — разрешено было находиться на камбузе, посту или в каютах…

На второй день Карина разговорила-таки Джинна за обедом в кают-компании о курсе корабля. Оказалось, выбор наш не так уж велик. Навигация судна после организованного нами апокалипсиса ориентироваться на спутники больше не могла, так что решение было одно — двигаться вдоль берега на север Китая.

Что уж там задумал новый шеф, выяснить девушке не удалось — он пробормотал что-то вроде «там посмотрим» и предпочел заняться жареным беконом…

Посты караула были еще на камбузе и на капитанском мостике. Однако нас приписали только к импровизированной оружейке.

Команда сухогруза видимо получила четкие инструкции, и лишний раз около караульных суетливые матросы старались не проходить, мелькая лишь иной раз серыми тенями.

Свежий ветер с носа сдувал дневную жару и «напевал» в палубных постройках грустный мотив неизвестности. Давно растаял за кормой такой неприветливый Гуанчжоу, провожая нас хищными взглядами погасших окон.

Все-таки наш общий с Джинном расчет не оставаться на суше был верен. Повезло всем и корабль, ставший сегодня вторым домом, услужливо тащил нас в абсолютно неясное завтра.

— Капитан пытается чинить рацию, — встретил нас новостями Серега, — За ужином попробую забросить Джинну сомнения на это счет.

— Даже не пытайся, — эхом отозвалась Карина, — Твои акции и так валятся вниз. Эскулап…

Ехидное замечание девушки трезвило. Сегодня утром на врачнебном обходе к нам неожиданно заявился Джинн. Внешне приветливый он выслушал соображения медика и спросил Саню готов ли тот заступать в караул. После в очередной раз настойчиво интересовался у Сереги, что тот все-таки и кому колол.

Программист врал «не моргая».

Джинн задавал еще вопросы, однако смысла я не понимал, потому как, беседа шла на английском Мне все время беседы казалось, что где-то в этих расспросах запрятана явная ловушка, но обошлось, и Карина уводя беседу в сторону, стала чем-то оживленно интересоваться сама.

— Пока его штурмовики живы — всё более-менее хорошо, — пояснила девушка после ухода «делегации»— А что делать, если они дохнуть начнут?

За сегодняшним ужином рядом со мной неожиданно оказался легионер, что написал нам с Кариной записку с указанием позиции «кран».

Радужное настроение его никак не вязалось с тяжелым изучающим взглядом.

После первых же слов аппетит исчез, как не бывало.

— Джинн зол как черт, — шепнул он мне, — Парням все хуже и никто не знает, что делать. — Я понимающе-выжидательно кивнул, желая продолжения, но его не последовало. Сосед уткнулся в тарелку и показательно безразлично ковырял сейчас кусок омлета.

— Мне эту гадость тоже ставили в свое время, — решил я поддержать беседу, — Папашу Карининого почти месяц корчило — выжили же? — Собеседник молча, мотнул головой, будто что-то отгоняя, и снова занялся едой. Потом неожиданно резко повернулся и спросил, злобно бросая слова.

— Тогда почему у вашего пацана дырка так быстро зажила, если кололи одно и то же? Наши-то раненые — на глазах угасают. С вами вообще непонятного много! — Рвалась наружу его ярость, — Если не Джинн — давно бы всех расшинковали.

— Полагаешь, мы не договариваем?

— Ты знаешь, о чем я! — Жестко глядел собеседник, — Ты и сам, судя по роже, на другом каком-то лекарстве был — сросся-то, как лежал, — ехидно скорчил он гримасу видимо копируя меня, — А значит, быстро все восстановилось…

Это он правильно усмотрел — крыть нечем. Помимо перебитой переносицы вся моя физиономия была перекошена-смещена влево, да так и заросла за те три часа с ноздрями на щеке.

— Откуда знаю, что мне ставили? — психанул я, и невольно почувствовал, как за нашей беседой внимательно следит большинство присутствующих, — Ширнули какой-то х-нёй перед штурмом, а очнулся я уже таким…

Главное в таких ситуациях не оправдываться — не виноват и все тут — скандал-скандал, драка-драка.

Неожиданно я увидел, как побелели после моих слов костяшки на руке сжимающей вилку у собеседника, но меня уже несло самого.

— Так говори, чего сказать хотел? — шевельнул я укромно за поясом, неосмотрительно оставленный мне Джинном пистолет, — Ну? Говори…

— Не успеешь ничё достать, даже если фору дам, — злобно зашипел парень, — Хочешь знать, чего мы решили? — слушай. Если хоть один наш загнется — плевать нам на Джинна — всех покончаем!

Смех свалился на меня неожиданно. Лавиной. Такое со мной в минуты опасности иногда бывало. Вот и сейчас — ситуация вроде неподходящая, но заржал я настолько самозабвенно, что перевернул на собеседника его же компот.

— У-у-у-у, — улюлюкал я, глядя, как подскочил бывший легионер, и по штанам его на самом неприличном месте расплывается мокрое пятно.

Комичность картинки неожиданно заставила смеяться почти всех присутствующих. Ржал коренастый афроамериканец, за минуту до этого нервно помахивающий зловещим кухонным тесаком. Парочка близнецов латиносов через стол от нас вообще «переломились напополам» «уткнувшись» в миски.

Неожиданный гортанный выкрик хохота не убавил, а я глянул, наконец, на парня, и удивленно понял — драки не будет. Он вообще повел себя как-то странно этот гыкающий то ли белорус, то ли украинец и стоял сейчас вытянувшись, будто в строю, преданно глядя на окошко подачи пищи.