Михаил Соловьев - Пасынки Апокалипсиса

Неожиданно я сообразил и без бинокля — Карина спит. Да-да! Именно спит. Такую ее я мог увидеть только во сне — без напускной бравады и дурацких шуточек — простая девчонка-подросток… Именно такую беззащитно-мечтательную я ее и любил…

Конь будто что-то тоже почуял и неожиданно «поддал газу». Тропинка совсем сузилась, теперь Карина мелькала лишь в просветах между валунами.

«Нужно ее разбудить… — сообразил я, — Стрелять?»

Неожиданно раздался четкий хруст, и конь испуганно шарахнулся, ударившись боком о валун. Я придержал его и тоже вздрогнул, увидев, что под его копытом хрустнуло не что иное как выбеленный ветрами и зноем человеческий череп с остатками длинных рыжих волос.

Женщина? При жизни путешественница видимо была одета в туристический камуфляж, стилизованный под военный.

Конь рванул вперед и неожиданно, прямо передо мной мелькнула фигурка воительницы.

— Карина!!! — заорал я, но с таким же успехом я мог обратиться ближайшему валуну. Крик мой погас без малейших признаков эха раздавленный вечерней жарой в этой мертвенной пустоши.

Миг и она исчезла за валуном.

«Дьявольское наваждение!» — ударил я коня ногами и тот с трудом втиснулся меж очередной пары валунов. Неожиданно я сообразил, что если впереди не окажется какой-нибудь площадки, то развернуть коня будет просто невозможно — задом они не ходят.

Выхода я не видел, и двигаться оставалось только вперед…

«Черт! Ну не может же сегодня так палить солнце…» — задрал я голову, и тут фигурка воительницы мелькнула в каких-то метрах пяти передо мной.

— Карина!!! — заорал я и, понимая бесполезность криков, потянул с плеча автомат.

Отпустил повод.

Клацнул предохранителем, выставляя одиночный огонь.

— Банг! — разорвал пространство первый выстрел. Фигурка споткнулась и замедлила ход, — Банг! Банг, — грохнул я еще пару раз в воздух, продираясь между валунов.

Слава Богу, шаги коня все-таки побольше человеческих, теперь я наклонился и решил выстрелить прямо возле уха Карины.

— Банг! Банг!

Пули с визгом ушли в рикошет от валунов, высекая искры, а воительница вдруг ухватилась за ствол автомата, и неожиданный кувырок девушки чуть не выдернул меня из седла.

Карина все-таки проснулась, но в те секунды пока она катилась через голову с моим автоматом в руках, я передумал многое. Во-первых, она могла меня не узнать — солнце лупило сейчас мне в спину, и воительница могла не углядеть лица. Потом: где гарантии, что силы, так неожиданно усыпившие ее и заставившие двигаться по неясному пока маршруту, не подскажут ей стрелять во все, что шевелится, не задумываясь?

Спешиваться — нельзя, а времени для принятия решения и на какие-то действия оставались мгновения.

Я заорал…

Наверное, ни до, ни после я никогда не закричу с таким отчаянием зажатого меж камней в странной котловине всадника.

— Это Птахин! — кричал я вслед ее кувырку, — Давай ко мне родная!!! На коня давай!!! Быстрее!!!

Судя по тому, как воительница угрожающе выпрямилась с автоматом — не заори я, могло бы случиться по-разному.

— Забирайся ко мне!!! — не затихал я, — Быстрее!!!

Девушка видимо очнулась окончательно, потому как, двигалась слишком уж ловко — я только завернул голову коня, позволяя ей проскользнуть между камнем и шеей скакуна.

— Где мы? — мостилась она у меня за спиной, — И почему так жарко?

Дожидаться пока воительница устроится, я не стал и тронул вперед. Нам предстояло теперь найти место, чтобы развернуться, либо прийти в некую точку, куда так влекло еще несколько минут назад Карину.

— Ты спала! — крикнул я через плечо, — Спала и шла куда-то. Автомат свой там за статуей бросила…

— Не помню ничего, — обнимала меня за плечи воительница, — Тошнит… слабость…

Договорить мы не успели — за очередным поворотом тесного лабиринта пространство неожиданно раздвинулось, и мы оказались на краю темного провала в окружении множественных статуй.

Конь захрипел, отказываясь сделать хоть шаг, и вздыбился-развернулся так, что Карина чуть меня не задушила, ухватившись за шею.

Почему-то мне сильно захотелось глянуть, что же там, в колодце, но у скакуна оказались собственные намерения, и он втиснулся обратно в проход, по которому мы только-только сюда явились.

Наваждение не проходило — там, на дне колодца оставался сейчас ответ на все вопросы мира, а трижды проклятый скакун уносил нас по узкому проходу прочь от неразрешенных ответов.

Резкая оплеуха по затылку привела меня в чувство.

— Ты че б… подохнуть захотел? — орали мне на ухо, а грохот выстрелов над ухом разорвал пространство, смешивая остатки мыслей.

— Банг! Банг!

Перед глазами качнулось небо, и я увидел, как пытаюсь развернуть скакуна в сторону колодца. Разом бросил поводья, позволяя тому самостоятельно пробираться меж валунов.

— Хватит… — опустил я рукой ствол от своей головы… — Очнулся…

Огляделся. Оказывается, мы прошагали обратно добрую половину пути. Солнечного жара теперь не было — ну светит, да светит — не больше — не меньше чем на той стороне около статуи.

— Скелет видела? — вспомнил я череп с остатками длинных рыжих волос в камуфляже…

— Скелеты… — шепнула воительница, — Точно… Они меня звали к себе, а я шла… Наваждение…

Действительно по-другому все происходящее назвать было нельзя — именно наваждение…

Проход расширился и реши я развернуть коня теперь, все получилось бы как нельзя лучше. Мысли, чувства понемногу приходили в порядок, и спина каменного идола «покачивалась» уже в какой-то сотне метров от нас.

— Мы идем! — заорал я в надежде, что товарищи на той стороне меня услышат, — Эй-эй!!!

Странно, но автомата Карины там, где я засек его раньше — не оказалось. Останавливаться я не стал и вырулил, наконец, из-за спины коварного идола на просторы монгольской степи.

Судя по солнцу, мы проваландались на капище киргизских шаманов несколько часов, и на другой стороне нас уже никто не ждал.

— Приехали, — буркнул я себе под нос и двинул коня, в направлении изначального маршрута «тугарина». Плевать что будет после, но отъехать сейчас подальше от странной ловушки было жизненно необходимо, хотя отпускать нас явно не хотели. Вот только после пережитого в самой котловине эти позывы в спину спешиться или прилечь отдохнуть были слишком уж слабенькими, чтобы на них купиться.

— Куда едем-то? — шепнула на ухо Карина, но я не удостоил ее ответом — общее направление было — чего еще? Не могут же бросить нас верные до этой поры товарищи…

— Там нельзя было ждать, — попытался ответить я и неожиданно почувствовал — вопросы все-таки остались.

Например — как мог уехать, не выяснив, что с нами произошло Рубан? Зная Сашку я уверен — сам он ни за что не оставил бы нас неизвестно в какой ситуации, а значит его или убедили, или увезли насильно. Может Хурлы пообещал вернуться на выручку, после, а сам решил, что Сашке одному не будет никакого резона пробираться в Россию. Пожалуй, вот и одно из решений вопроса с упрямой племянницей Батцэцэг.