Михаил Соловьев - Пасынки Апокалипсиса

Не знаю, до чего бы я додумался спустя час или два, но Карина за спиной вдруг напряглась.

— Слышал? — шепнула она, и я мог поклясться, что воительница затаила дыхание. — Тихо… — щекотала она мне губами обгоревшие на затылке волосы, — Выстрел был… Там, — тыкнула она пальцем куда-то в направлении «разрастающейся» с каждой минутой горной гряды.

Мыслей больше не оставалось. Умаявшийся за день перехода конь пошатывался под двойной ношей, но с вечным азиатским упрямством продолжал ступать по каменному крошеву, двигаясь на каком-то автопилоте.

Наверняка будь сейчас немного другая ситуация я залюбовался бы вечерним пейзажем. Солнце уже почти «спряталось» за горизонтом где-то там за спиной, раскрашивая окружающий ландшафт красным.

Горы неожиданно подросли из невысокой гряды до вполне приличных размеров и угрожающе нависая, приближались.

Неожиданно я сообразил, что именно вот это ущелье, открывающееся сейчас вдалеке, и показывал мне Хурлы.

«Река Завхан, — всплыли в моей голове слова „тугарина“, — Там мои друзья и ваша свобода…»

Я не успел сказать об этом Карине — именно там, куда я сейчас смотрел, неожиданно пыхнула яркая точка и секунд через десять, ветерок принес звук далекого выстрела…

Воительница не ошиблась. Более того заметив повторную вспышку она расхохоталась.

— Встречают! — крикнула она, — Ждут! — И вытянув руку с автоматом, грохнула дважды в ответ.

Не знаю, как бы себя повел я на месте своих товарищей, если кто-то из старых друзей возвратился вдруг из небытия.

Наверняка понесся бы на коне сломя голову навстречу пропавшим, да хоть и пешком Так и теперь я всматривался в темнеющую горную гряду, ожидая появления друзей, но тщетно.

Нас никто не встречал.

Сумрак наваливался неумолимо, и теперь любая встречная былинка-кустарник казались мне людьми или животными.

Коня шатало. Появилось ощущение — еще несколько шагов, и он упадет, чтобы никогда больше не встать. Дурацкая фраза из старого вестерна «Боливар не вынесет двоих» — обретала смысл.

Решил спешиться, потому как остаться еще и без коня я не хотел. К тому же именно он выручил нас в трижды проклятой котловине, откуда ни я, ни Карина наверняка самостоятельно бы не вышли…

Земля плотно отдалась под ногами, а конь удивленно покосился на меня карим глазом, мол, ты-то куда?

Сразу вспомнил истории друзей бурятов о том, как кочевники иной раз относятся к вьючным животным: «Сто двадцать килограмм груза и сам еще садишься…». Правда ни о рыси ни тем более галопе в таких случаях речь не идет.

Уверен — подобным отношением грешит любой кочевой народ, а прочее лишь выдумки романтичных писателей беллетристов.

Освободившись от большей части ноши конь поддал «газку» и мне пришлось держаться за стремя, чтобы не отставать.

Темнота сгущалась вокруг все сильнее выдавая в «ошпаренном» последними событиями сознании странные видения мифических людей, животных, или коварных каменных баб.

Скакун явно что-то чуял и шел теперь намного уверенней, нежели вначале.

Звезды низкого монгольского неба уже роняли в никуда свои первые блики, а я частил за конем, стараясь высоко поднимать ноги, чтобы не зацепиться нечаянно за крупные камни или валуны, которых тут было множество.

При ином сильном рывке нашего мустанга мне приходилось даже иной раз тянуться вслед за стременем, и я уже понимал, что долго в таком режиме не выдержу.

Очередной рывок. Под ногой скрипит каменной крошево. Прыжок в попытке не упустить все время ускользающий импровизированный «поводок» и неожиданный слепящий свет фар.

Мустанг испуганно захрипел и вздыбился, пытаясь остановиться.

Упрямое стремя выскользнуло-таки из слабеющих пальцев, и я грохнулся в пыль, пребольно ударившись бочиной о какой-то вреднючий камень.

Выстрел.

Могу поклясться — стреляли именно оттуда — из-за этих, неимоверно ярких галогеновых ламп.

Страха не было, хотя повернув голову, я увидел как наш мустанг, так и не нашедший себе точки опоры, валится теперь на землю, с простреленной головой и потерянным взглядом, а моя воительница кубарем катится вниз, пытаясь выскользнуть из-под оседающей немаленькой конской туши.

Как часто житейская ситуация в обычной жизни может выдавать повороты на сто восемьдесят градусов? По-моему не часто. Однако стоит Вам окунуться в мало-мальски авантюрный поток, как жизнь Ваша превратится из тусклого пламени восковой свечи в мощнейшую газовую горелку.

Это как вскрыть запечатанную пачку купюр — сами не заметите, как они закончатся, оставив за собой лишь фантик банковской упаковки, да разочарование от ненужных приобретений…

Еще не упала на землю Карина и не грохнулся на подкосившихся ногах застреленный конь, а я уже прибрасывал — чем же закончится очередной переплет и кому это понадобились двое вооруженных путников.

— Лежать мордой в пол! — неожиданно заорал до боли знакомый голос, — Оружие держать на вытянутых руках. — Я сразу узнал кричавшего, но легче мне от этого не стало, потому как командовал не кто-то, а наш старый товарищ Сашка Рубан. После такого я даже не знал что и подумать.

Глянул на Карину, Воительница послушно распласталась на земле, вытянула из-за спины автомат и приподняла его в свете фар.

— Теперь Рожа! — требовал голос, — И давай без фокусов, голову обратно не соберешь… — неожиданно повторил он фразу покойного Сереги — именно с этими словами тот когда-то отобрал у меня, сомневающегося, флэшку со смертоносной программой минут за пять до начала Апокалипсиса.

— Саня… — попытался было я вступить в переговоры, но меня тут же оборвали.

— Заткнись! Раздевайся!

«Во блин», — перевернулся я на спину и потянул с себя камуфляжную крутку.

— Одежду в сторону, — безапелляционно руководил Рубан. — Раздеваться догола. Карина пока лежит…

Мысли мои окончательно спутались: «Что происходит?» — вопрошал я пространство, сбрасывая с себя одежду, но ответа не было.

Пистолет, дареная Франсуа граната с парой других и армейский тесак на ремне остались лежать в куче снятого тряпья. Однако были и хорошие новости — ситуация неожиданно включила моё «чуть быстрее», замеченное когда-то системой и покойником Чжао, и время мое привычно дрогнуло чуть ускоряясь.

— Плавки снимай! — безапелляционно приказывал голос.

— Холодно б… — тащил я с себя последнюю частицу одежды, но мне еще раз приказали заткнуться.

Не знаю, как повели бы себя мы с Кариной, не прозвучи с той стороны голос нашего товарища. Хотя подловили они нас неплохо.

«Крузак у них, гляди-ка», — услышал я, как с привычным чавканьем завелся-забулькал дизель и понял, что невидимый водитель больше беспокоится об аккумуляторах нежели о наличии топлива.