Михаил Соловьев - Пасынки Апокалипсиса

Я понимал старого товарища. Мне и самому трудно было бы поверить во что-то эдакое, не переживи мы всей компанией поединок с «Мамулей Сетью». Или хоть возьмите обретенные мною сверхвозможности — расскажи кто, в жизни бы не поверил, а сейчас принимаю как данность.

«Мы сильно поменялись», — оценил я сегодняшний день и вернулся к монологу, что продолжал Хурлы.

— Сашка молодец, — улыбался «тугарин» приближающимся ландшафтам, — Когда Очирбат рассказал, что мы собираемся с вами делать, он сам вызвался толмачить, мол, голос услышат — дергаться не будут.

— Послушай, — сунулся я между спинок вперед, — А если бы он не остался, отпустил бы ты с нами Батцэцэг?

— Не знаю, — честно ответил-вздохнул гигант, — Мне за нее брат голову и так снимет, хотя чего такого — пускай бы ехала — никто же не знает, какая заваруха с Китаем начнется, а в России наверняка спокойней.

Что-то неприятное в этот момент кольнуло меня в груди — предчувствие — не предчувствие, а только легкая чернота вдруг накрыла мое сознание не хуже чем тень черного докшита предыдущей ночью.

«Что же такое?» — обеспокоился я и, заткнувшись на некоторое время, «провернул» в себе возможные варианты от расставания с Сашкой, до опасности возможно таившейся теперь в нашем еще не родившемся ребенке.

Палуба катера покачивалась под ногами. Мой «тугарин» вместе с вечно-молчаливым спутником только-только закончили спуск суденышка на воду и затащили нас на борт вместе с вещами.

— Вот и понадобился, наконец, водяной конь, — нежно мурлыкал Хурлы, устанавливая-подсоединяя аккумуляторы. — Попрешь на старых крузаковских. Они еще ничего — рабочие…

Мои думки-переживания о нашем маршруте в Россию Хурлы разрешил просто, и когда перед нами блеснула в вечернем свете водная гладь, он лишь удовлетворенно крякнул и поддал газу.

— Успели маленький брат! — крикнул он мне сверкнув черным глазом глубоко запрятанном на широком лице, — Все как говорил Очирбат — после победы в схватке докшитами — дорога чистая!

Неожиданно я почувствовал, как знакомо дрогнула Карина после упоминания о невидимых соратниках Махакали.

— Терпи… — шепнул ей я и постарался повернуть разговор в другое русло подальше от мистики, обретающей реальность таким не очень-то приятным образом.

— «Крузак» я тебе не дам, маленький брат, — улыбался накатывающемуся берегу широкой реки «тугарин», — Здесь в Монголии тачка нужна как воздух, да и неизвестно что там у вас на границе, а вот катер — этой мой запасной вариант отхода за кордон.

Неожиданно я понял, что за водная гладь распростерлась сейчас перед нами.

— Селенга? — ткнул я в сторону лобового стекла пальцем, забывая о малейших правилах азиатских приличий.

— Сэлэнга мэрэн! — величественно проговорил на монгольском Хурлы. Звучало это неким заклинанием, и неожиданно «на поверхность» всплыла некая торжественная нотка, во все времена отличающая праздник от будней. — Ваш кратчайший путь домой.

Я его понял — мало кто, ждет подвоха от ласкающей глаз воды, так что почти пятьсот километров пути обещали быть более-менее спокойными. К тому же после границы мы уже хоть как попадаем домой со всеми вытекающими.

«Да и осталась ли та условная граница с дружественной Монголией?» — спросил я себя…

Оказывается катер, Хурлы реквизировал в прошлом у одного должника на озере Хубсугул. Осваивал его на озерах возле пещерного города Жижиг хот, а теперь это пластиковое чудо конструкторского гения доставался нам.

— Заправка полная, — колдовал «тугарин» над переключателями. — Еще шесть канистр в каюте. Вонь потерпите, зато на малом газу до Байкала дотянете только так…

Как житель «большой воды» ну или «маленького моря» Байкала я понимал, о чем он говорит. Глиссирующий катер съедает в разы больше топлива, нежели терпеливо чавкающий на малых оборотах.

Особенно меня обрадовал дублирующий двигатель, приютившийся малой «каплей» около двухсотсильного американского гиганта. Для тех, кто не знает — на такой «соплюшечке» можно тихонько рулить вниз по течению на привлекая к себе ненужного внимания.

Замысел Хурлы как всегда был глобален — пересекать границу на пластиковом катере — задача в любые времена. Однако на мои вопросы «тугарин» лишь отмахнулся, мол, договориться с погранцами можно всегда, тем более застава стоит в Наушках, а там через полгода жизни все становятся роднёй… Да и служебные акценты все-таки больше относятся к железнодорожному переходу. Охрана же водного пространства Селенги в основном заканчивается элементарной борьбой с браконьерами…

Не совсем было ясным, как и с кем, я буду договариваться в Наушках, пока Джучи неожиданно не потащил на палубу свои седельные сумки.

— Он пойдет с вами! — торжественно объявил Хурлы, — Хороший толмач, еще никому не мешал. Языки бурятский и китайский в совершенстве…Джучи же родом из Внутренней Монголии, — буквально заново представил его нам «тугарин», — Там в он розыске за убийство и Джучи только по монгольскому паспорту. Его первое имя Нугай! Собака! Так и есть, хотя в драке он настоящий волк…

Это да. Я хорошо помнил ту единственную совместную заваруху на крыльце гостиницы «Бурятия» в Улан-Удэ. Тогда немногословный Джучи, ну или теперь Нугай выдал класс простым обломком черенка от лопаты, ухваченном около мусорки. Хурлы так и не дал мне тогда вмешаться в схватку, да и сам лишь наблюдал с крыльца, как малорослые, но задиристые бурятские пацаны валились под ударами будто кегли.

Я заржал прямо как Хурлы тогда на крыльце, и неожиданная волна веселья накрыла нас, заставляя хлопать друг друга по плечам и приседать от хохота. Даже Нугай чуть улыбнулся вечернему солнцу, а потом что-то буркнул «тугарину».

— Кстати, Нугай, это ваш третий ствол, — объявил тот и грохнул на палубу запечатанный цинк патронов, — Пойдете как морской охотник, — радовался гигант, — С пулеметами на турели…

— Это дело, — оживилась Карина, — Хотя пулемет-то название одно — АКСУ, а вот в ближнем бою он хорош…

Вот и все — теперь каждый сказал что хотел.

Нугай уже заводил большой движок и походило, что мы обретали еще и капитана. Наступала пора прощаться, но что-то подсказывало мне — это лишь начало какой-то монгольской истории. Не просто же так остался здесь в первобытнообщинном строе махровейший конформист Сашка Рубан? К тому же наверняка не просто так мой «тугарин» отправляет вместе с нами и персональным катером своего вечного спутника.

— Не переживай маленький брат, — приобнял меня Хурлы, — Нугай еще вернется и с хорошими новостями. Верю, что дойдете вы — сложно, но дойдете. Не забывай о нас — мы ждем от России помощи, и кроме тебя у нас теперь там никого нет…