Михаил Соловьев - Пасынки Апокалипсиса

Додумать я не успел. Тяжелая рука Нугая опустилась на плечо, заставив разом замереть и затаить дыхание.

— Шшшшш, — призвал меня к полной тишине каюр и указал пальцем на что-то, чего я пока не видел.

Глянул в том направлении и неожиданно увидел как на лестнице, ведущей на верхнюю площадку обзорной башни, что-то мелькает.

Потянул с шеи бинокль. Почему-то мне казалось — приложи я сейчас окуляры к глазам и сразу увижу до боли знакомую форму российской армии. Однако вместо этого я увидел нечто американское, только из-под каски поблескивали раскосые глаза азиата.

«Ничего удивительного», — сказал я себе и протянул бинокль Нугаю с вопросом шепотом, — Монголы?

Однако, только прильнув к окулярам, парень повел себя странно — он вдруг разом стал меньше, будто врастал в землю и четко показал мне пригнуться.

— Китайцы, — шевельнул он одними губами, — Штурмовики. Пехота. Их форма…

Спорить с бывшим жителем Внутренней Монголии, оккупированной с незапамятных времен поднебесной, я не мог, тем более нужно было видеть лицо Нугая заострившееся в ненависти, словно армейский тесак.

Подручный Хурлы явно к чему-то сейчас готовился и, судя по тому, как он показал мне жестом: «Вперед», решение у него созрело.

Теперь наши перемещения прогулку не напоминали. Каждый кустик или выбоинка служили укрытием, тем более что китайского наблюдателя интересовала в основном территория Монголии.

Не знаю, как бы вышло окажись мы на этом месте несколькими минутами позже. Выходило, что сейчас мы находимся в мертвой зоне, и главное сейчас не чихнуть, потому как засохшая пыльца с какого-то вреднючего цветка упрямо свербилась в моей левой ноздре.

— Шшшшш, — тихонько шикнул еще раз моему легкому чиху Джучи-Нугай.

Сильно хотелось высморкаться и хорошо, что ветерок дул в сторону реки — навернчка он и отнес в сторону звуки моей возни с самим собой.

Монгол видимо принял какое-то решение и показал мне жестом, мол, больше ждать не будем. Внутренне я был согласен — разведка во все времена предполагала определенную долю риска, а «язык» теперь нам был нужен непременно. К тому же не использовать одиночество китайского пехотинца было совсем уж неразумно. Скорее всего наблюдатель и командир, ставивший ему задачу, не предполагали какой-то опасности с этой стороны — так — на всякий случай осмотреться-доложить …

Теперь моей задачей было позорно сидеть и ждать в кустах, от которых мы и рассматривали часового.

Нугай уходя, оставил мне свой АКСУ. Предложил было ему, пистолет, но тот лишь отмахнулся и я неожиданно почувствовал себя ребенком, совсем не соображающим что делаю. Ладно, хоть теперь я мог беспрепятственно зырить в бинокль на то, как этот странный спутник преодолевает оставшееся пространство и несколько последних ступенек до ничего не подозревающего противника.

Неожиданно я понял — во врагах этого парня я иметь не хочу, однако додумать не успел — меня отвлекла картинка неожиданно-короткой схватки.

Атакующее движенье ладони Нугая было молниеносным.

Жесткое ребро врезалось в кадык, заставляя рот азиата раскрыться в немом крике, а другая ладонь прихватила широко-беззвучно раззявленные губы.

Единственным шумовым «эффектом», сопровождающим эту картинку оказалось падение штурмовой винтовки на пол наблюдательной вышки.

— Ттык, — сухо прозвучал удар и я, увидев призывный жест Нугая, поспешил к нему на подмогу, оставив автоматы прямо на земле.

Форма китайского пехотинца оказалась Нугаю почти в самый раз. Правда, немного портили картинку чуть короткие рукава, однако разглядеть такую мелочь можно было лишь вблизи.

Полураздетый китаец в забавном полотняном белье злобно скалился сейчас на нашу компанию бортика, куда его попросту швырнули.

Беда и война объединяют. После того как мы с «каюром» буквально дотащили китайского бойца на берег, он только чуток пришел в себя и сразу попытался зарядить нашему монголу ногой.

Однако «капитан» оказался ловчее и в короткой схватке победил все-таки тот, у кого оставались свободными руки.

— Это не пехотинец, — завязывал ноги в очередной раз отключенному и уже раздетому языку Джучи-Нугай, — Те поспокойнее будут.

Ярость прорывалась сквозь внешнее спокойствие монгола. Зная вкратце его историю о внутренней Монголии, я догадывался — с китайской нацией у нашего каюра особые счеты.

С трудом погрузили «ватное» тело на катер и малым ходом поднялись вверх по течению на пару километров.

Времени не оставалось, и мы это понимали. К вечеру командиры хватятся бойца, и на вышку будет отправлена уже группа. Опытному следопыту разобраться в ситуации не проблема. И все — граница для нас закрыта.

Нужно было получить как можно быстрее хоть какую информацию и принимать решение.

Радиостанция с толстой резиновой антеннкой пока молчала. Боец в себя тоже приходить пока не собирался.

— Нужен позывной, — плеснул в лицо китайцу горсть воды из пластмассового ведерка Нугай, — Времени нет.

В этот момент китаец открыл глаза и разом изогнулся как червяк, пытаясь освободиться.

Фразы, которые он выкрикивал, были яростно-угрожающи, и тут неожиданно к нему подсела Карина. Выудила из чехла остро-отточенный тесак.

Ее говор был спокойным, но видимо в убаюкивающем звучании китайского прозвучало такое, что пехотинец разом примолк, а Джучи-Нугай вытаращил на воительницу глаза.

Оглядев аудиторию, девушка продолжила свой монолог и могу поклясться, китаец ей внимал!

Потом он заговорил. С его словами боевой запал Карины и Нугая как-то угас, и в воздухе теперь витала обреченная напряженность.

Наконец девушка прояснила и мне ситуацию.

— Россия оккупирована, Миха, — глядя в никуда сообщила воительница, — Танки, о которых нам рассказали вчера, скорее всего китайские, так что дороги вперед нет…

— Дорога есть всегда, — засмеялся вдруг Нугай, — Подумаешь китайская армия? У нас один батыр стоит трех десятков этих червяков презрительно плюнул он в сторону связанного пехотинца и резко сказал тому что-то на китайским.

Неожиданная гримаса на лице вояки выразила смешанную гамму чувств — от ненависти, до ярости на собственное бессилие.

— Знает меня, — расхохотался Джучи-Нугай, — Историями о нашей войне во Внутренней Монголии до сих пор пугают китайских младенцев. Дороги назад ни мне, ни вам теперь нет, — жестко скрипнул он, — Значит, остается идти вперед и прямо сейчас, — закончил он, напяливая на себя каску пехотинца.

Тугая струя глиссирующего катера вылетала за кормой, сильно уменьшая шансы на удачный исход операции.

По расчетам Хурлы бензина должно было хватить до Байкала лишь на малом ходу, однако останавливаться нам было теперь нельзя.