Александр Накул - Глазами волка [СИ]

Лик шагал по почти невидимой чёрной тропе. Он шёл впереди, как и положено командиру, который должен доказать свою состоятельность.

Противника он пока не увидел. Впереди, за холмами, дышало пока невидимое море. А позади шагали, разбившись на небольшие отрядики. почти все мужчины селения.

Женщины тоже пришли. Лик их не видел, но знал, что они где-то здесь, перекапывают дороги.

Он чувствовал волнение. Это волнение отличалось от волнения перед поединком, что был на рассвете — но всё-равно неприятно. Снова ныли растянутые запястья, тошнота подкатила к горлу. Лик не мог решить, какое волнение лучше. Наверное, было бы лучше, если бы волнения вообще не было..

Тогда, в городе, он никем и окружён врагами. Но испуга не было. Не было испуга и на Песчаном Мысе — случилось чудовищное, но он знал, что делать.

Интересно, брат выжил? Такие случаи бываю, люди выживают и после ранения в голову. Лик вспомнил на это и сам улыбнулся, поражённый своей наивностью. Даже если не захлебнулся, его просто добьют.

Забор из частокола перегородил дорогу. Недостроенная наблюдательная башня торчала над зубчатой стеной.

Лик подкрадывался всё ближе. Даже самые осторожные шаги казались ему слишком громкими. Лучше бы он шёл мягкими волчьими лапами.

Он уже мог разглядеть ворота посередине частокола. Двустворчатые, в такие телега проедет. Он начал придумывать, как их преодолеть — но тут створки разошлись. Совсем немного. Ровно настолько, чтобы в них проскользнул человек.

И этот человек действительно проскользнул. Лик присмотрелся — и смог его узнать.

Внезапная вспышка холода полыхнула у него в груди. Тошнота стала такой сильной, что Лик чуть не раскашлялся.

— Мир тебе, Авасий.

Друг детства шагнул ближе. Кажется, он улыбался.

Он вытянулся, стал шире в плечах — и вместе с тем, совершенно не изменился.

— Мир и тебе, Лик. Что ты здесь делаешь?

— Пришёл узнать, что происходит в бухте,— Лик прикидывал, достаточно ли расстояние для броска. Они стояли слишком далеко. Авасий тоже не спешил навстречу.

Враг он мне или друг? Пока неясно.

— А я тебя сразу узнал,— Авасий опирался, кажется, на копьё,— Смотрю и вижу — кто-то идёт. Кажется, Лик. Он всегда как волк ходит. Ты приближаешься, и вижу — точно Лик! Надо же, как получается.

— Ты не скоро увидишь в степи,— с трудом произнёс Лик,— хоть одного человека, который ты ходит, как волк.

— А куда они делись?

— Ты знаешь.

— Я тебя не понимаю.

— Я видел.

— Я не понимаю, говорю же.

— Ты не понимаешь. А я — видел!

— Ты что, про заговор?

— Я не видел заговора. Я видел то, что видел.

Авасий сделал шаг навстречу. Теперь он был на расстоянии прыжка. Но руки у него оставались пустыми. А удивление в голосе — искренним.

Теперь он был почти беззащитен. Ворота — по-прежнему полуоткрыты.

— Послушай, Лик. Ты понял не всё и не так. Да, крови случилось немало. Но никто не собирается истреблять всех неврийцев! Не знаю, кто это рассказал. Ты вообще хоть какие-нибудь новости слышал? Говорил с кем-то из наших?

— Подожди! Молчи!— Лик отступил на шаг. Теперь расстояние снова было безопасным.

— Почему ты убегаешь?— Авасий сделал ещё один шаг навстречу.— Ты кому-то поверил? Кто-то тебя обманул?

— Стой и жди,— сказал Лик,— Я поговорю и вернусь.

Он зашагал обратно. Впереди была густая тьма, оттуда доносились невнятные шорохи. Будет скверно, если меня примут за противника.

Что-то обрушилось на него сзади. Словно мешок с репой свалился ему на плечи и повалил в сырую траву, отбивая дыхание. Лик попытался вывернуться, но у мешка вдруг выросли руки. Эти руки весьма ловко вжали неврийца лицом в траву. Потом одна отпустила, и Лик ухитрился повернуть голову на бок.

Он так не увидел второй руки. Только лунный свет сверкнул на кривом, как серп, ноже — и этого оказалось достаточно.

Лик рванулся и заехал локтем в живот противника. Авасий охнул и разжал хватку. Этого хватило, чтобы Лик повернулся целиком и вцепился в локоть. Сил сбросить противника не было, — только толкать в сторону, в надежде отвести удар.

— Авасий, ты чего?— прохрипел он

— Всё равно не уйдёшь.— рука с серпом вырвалась и снова поднялась в воздух,— Конец же тебе, конец....

Теперь нож казался огромным чёрным когтем на фоне тусклого неба. Лик захрипел, рванулся вверх, чтобы его перехватить — но рука опускалась вниз, неотвратимая, как жало скорпиона.

Ниже.

Ниже.

Ещё ниже.

Невидимая струна тренькнула где-то в ночи. Тонкий ветерок коснулся лица неврийца — в потом раздался глухой удар и давление ослабло. Лик оттолкнул руку и Авасий свалился в траву. Невриец пощупал и угодил рукой в кровь, липкую, как болотная грязь. Преодолевая отвращение, поискал ещё, и наткнулся на стрелу.

Стрела была новая, даже толком не строганная. Грудь под ней ещё шевелилась, выбрасывая кровавую пену.

Лик убрал руку и поднял глаза. Арга стояла над ним, с луком наперевес.

— Хороший выстрел,— прошептал он,— Я поражён. Я поражён ещё больше, чем он.

Он поднялся, растёр горло. Со второй попытки поднялся. Долго, тупо думал. Потом снова наклонился и забрал нож. Такой трофей всегда пригодится.

Потом зашагал к воротам. Его ещё качало. А тошнота, внезапно, прошла.

Агра следовала за ним.

— Потом мы его похороним,— бормотал Лик себе под нос,— Если живы останемся. Мы были друзьями… Да, были.

Он тряхнул головой. Только сейчас он расслышал. что возле ворот уже закипает сражение.

77

Свалка у ворот закончилась быстро. Стражники были вооружены хорошо, но их оказалось слишком мало. И они не готовились к серьёзной атаке.

Тавры смяли их, как абордажная команда пиратов сминает перепуганных моряков. Они не успели даже взять за оружие — сети и арканы спутали руки, руки толкнули на землю, ножи полоснули по горлу. Ворота раскрылись полностью, и в них вливалась горная рать.

В долине за воротами была вся та же ночь. Стоял тот самый предрассветный час, когда тянет прилечь даже тех, кто страдает бессонницей. Лик нарочно решил атаковать в это время — чтобы рассвет озарил исход битвы, а дозорные были сонными.

Мутный небесный свет почти не горел и они шагали сквозь едва проницаемый мрак. А чуть поодаль, неподалёку от синей полосы моря, горели огоньки факелов. В их отсветах можно было разглядеть кусок каменного помоста. Там кто-то стоял, но люди или статуи — не различишь.

Сейчас, когда они были за воротами, бухта оказалась утомительно просторной. Казалось, тут можно разместить ещё один Херсонес. Но для перенаселённой Меотии здесь слишком далеко, а в Херсонесе никому нет дела до новых колоний.

Шли почти наощупь, вдоль журчащего ручья, всё ближе к колыханию огоньков.