Владислав Выставной - Метро 2035: Крыша мира [litres]

– Так и будешь пялиться? – бросил ему Бродяга. – Там высота метров пятнадцать! И камни!

И уже не обращая внимания на конвоира, «нырнул» вслед за Змеем по наклонному скользяку. Самое время: посредник уже ощутил под ногами пустоту, зацепившись двумя пальцами за трещину в ледяной поверхности, отчаянно стараясь затормозить падение. Свободной рукой он судорожно пытался выдернуть нож, запутавшийся в ножнах под курткой. Рука скользнула – и он практически съехал в пропасть. Успел выкрикнуть что-то злобно-матерное, готовясь совершить последний полет…

И повис, удерживаемый за руку крепкой синеватой пятерней.

– Держись! – крикнул сверху Бродяга. – Бросай оружие! Рюкзак бросай!

– Хрен там! – тяжело дыша, отозвался Змей. – Мама учила добром не разбрасываться…

– Я тебя не удержу, придурок!

Бродяга стал заметно сползать вслед за своей неподъемной ношей. Змей и рад был бы избавиться от дробовика и вещмешка, но не имел физической возможности дотянуться до лямок. Скорее ускорил бы собственное падение.

– Отпусти! – крикнул Змей. – Не удержишь, сам грохнешься!

– Разобьешься о камни!

– А так оба разобьемся! Пусти!

– А-а!!!

На секунду появилось ощущение свободного падения – и Змей снова повис в пустоте, не понимая, что происходит. Но задрав голову, понял: Бродяга висит, намотав на руку веревку, которую удерживает каким-то чудом закрепившийся наверху Игнат.

– Да делайте что-нибудь! – прокричал связной. – Я так долго не выдержу!

У Бродяги будто откуда-то появились новые силы. Зарычав, он стал медленно сгибать руку, подтягивая Змея, все выше и выше.

– Цепляйся за меня! – процедил он.

Объяснения посреднику не потребовались. Ухватившись за рубаху, за ремень, за штаны Бродяги, он стал карабкаться по нему вверх, пока не дотянулся до веревки. Цепляясь одними руками, рывками поднялся, слыша тяжелое дыхание Игната, державшего обоих спутников из последних сил. Уже на краю ледяного выступа достал-таки запутавшийся нож – и с силой воткнул в неподатливый лед. Подтянулся, повис на рукоятке, переводя дух, крикнул Игнату:

– Давай вместе!

Уже почти ничего не соображая, вместе с Игнатом он тянул за веревку качавшегося над пропастью пленника. Это оказалось посложнее, чем выбраться самому. Однако вскоре они выкарабкались сначала на наклонную плоскость, а после, помогая друг другу, при помощи ножей, связавшись, как альпинисты, в одну связку, выбрались, наконец, на ровную поверхность возле прозрачного моста.

– Что это за подлянка? – в изнеможении лежа на спине, спросил Змей. – У вас это нормально – ловушки на пути расставлять?

– Какие ловушки, дурень? – вяло отозвался Бродяга. – У нас просто никому в голову не придет шагать прямиком в мусоросброс.

– Куда?!

– Куда-куда… На помойный слив! Отбросы у нас туда сливают! А ты думал – зачем там эта дыра над потоком?

Эта информация окончательно взорвала мозг Змею. Он вспомнил зловонную помойку под Месивом, куда имел неосторожность сбежать от блюстителей, и сравнил с этим хрустальным дворцом, где все нечистоты уносил без следа кристально чистый поток. Неудивительно, что мерзляки относятся к обитателям Карфагена с брезгливым презрением.

– Чего развалились? – подал голос Бродяга. – Если хотите попасть на поезд – надо шевелить ногами. Следующий через неделю пойдет.

Поезд – это было сильно сказано. В Карфагене было несколько разрозненных веток, оставшихся со времен шахтных разработок и восстановленных уже после Катастрофы. Но там имелись какие-никакие локомотивы, вагоны, пусть даже на узкоколейном пути.

Здесь же была длинная вереница дико разношерстных вагонеток, будто собранная из десятка комплектов игрушечной железной дороги разных марок, размеров и принципов действия. Причем большая часть этого хлама изначально не имела отношения к железным дорогам. Вагонетками здесь были: лишенные шин микроавтобусы, рифленые контейнеры с выпиленными окошками, кузова от грузовиков и даже ржавый катер. Роль локомотива здесь выполнял здоровенный, желтый, поставленный на рельсы бульдозер со снятыми гусеницами, с которого даже не удосужились снять массивный отвал для породы. Все это каким-то образом было подогнано под единый размер такой же узкой колеи, как и на уровнях Карфагена, с той разницей, что рельсы и шпалы здесь были из самого настоящего льда и в свою очередь утоплены в неровную ледяную поверхность.

Длинная вереница металлического хлама стояла в просторном, покрытом изморозью ангаре, не столь величественном и чистом, а куда более приближенном к реальной жизни, как ее представлял себе Змей. Следы копоти на грязном, неровном ледяном своде, лужи черной жижи под ногами, пятна смазки, подтекающие бочки с топливом, груды шестеренок, рычагов, валов, колес и прочих запчастей… Ну, и штабеля всевозможных грузов – мешков, тюков, ящиков, все тех же бочек. И грязные, потные грузчики, которые ничем не отличались от точно таких же в подземельях Карфагена. Даже синеватого отлива кожи на них почти не было видно.

Немного обалдев от этого зрелища, Игнат едва не наткнулся на какого-то голого по пояс мерзляка, толкавшего тачку с пузатыми тюками.

– Куда прешь, доходяга! – досадливо крикнул мезляк. – Если подхватил ледянку – в норе лежи и не отсвечивай!

Пробормотав сквозь шарф какие-то извинения, Игнат попятился и тут же получил локтем в бок от Змея:

– Автомат спрячь, умник, – из-под куртки ствол торчит! Нас же на куски порвут, если раскроют!

Бродяга тем временем неторопливо подошел к группе каких-то мутных личностей, рассевшихся на мешках и ящиках, которым с их синими лицами это определение подходило как нельзя лучше. Один из них заметил Бродягу и поспешил навстречу. По почтительным манерам незнакомца было видно, что Бродягу он считает стоящим более высоко в иерархии. При этом на замотанных в рванье чужаков смотрел настороженно. Бродяге, впрочем, не составило труда в чем-то убедить этих людей, которых тут же как ветром сдуло. Странное дело – Змей даже забыл, что пленника надо держать «на мушке», чтобы он не привлек этих ребят к разрешению своей проблемы. Не то чтобы он теперь больше доверял Бродяге, однако после пережитого над пропастью стал относиться к происходящему проще. Какая-то разновидность Стокгольмского синдрома, наверное.

Бродяга не стал усложнять жизнь ни себе, ни спутникам и повел их узким проходом между поездом и ледяной стеной. Немного подавленный бурной активностью в этом холодном царстве, Змей спросил:

– И что же, пассажирские вагоны здесь тоже имеются?

– Имеются, – отозвался Бродяга. – Только они не для нас.

– Очень интересно, – пробормотал Игнат. – Нас что же, в цистерне повезут?