Владислав Выставной - Метро 2035: Крыша мира [litres]

Он кивнул на уродливую конструкцию, сваренную из трех бочек и с крышкой сверху. Бродяга кивнул:

– Да. В канистрах. Штук пять на каждого. Если мясорубка возьмет с костями.

– Смешно, – сказал Змей. – А все-таки?

Бродяга указал на облезлый рифленый контейнер с толстыми решетками на неровно пропиленных в металле окошках. От контейнера разило вполне себе омерзительно.

– Здесь поедем, – сказал мерзляк.

– Уютно, – заметил посредник. Обернулся к товарищу. – Как тебе?

– Бывал в казармах и пострашнее, – отозвался тот.

И тут же контейнер задрожал, заходил ходуном. Оглушительный рев ударил по ушам, заставив Змея с Игнатом невольно пригнуться, хватаясь за оружие. В решетку ближайшего окошка уткнулось что-то черное, оскалившееся громадными желтыми клыками. Новая волна рева подняла у Змея волосы на теле. И ничего с этой реакцией не поделаешь – она была на уровне древних инстинктов, когда слабый хомо сапиенс сталкивался лицом к лицу с такой вот громадной зубастой смертью.

– Это что же, мать его, такое?! – выдохнул посредник.

– Ничего особенного, – сообщил Бродяга. – Медведь-мутант, посылка на дальний кордон. Рейдеры поймали в каньоне, обычное дело.

– Вот же гребаная срань, – выдохнул Игнат. – Даже не знал, что такие бывают!

– В здешних горах и не такое встречается, – туманно пояснил Бродяга. – Ущелье вообще наводнила странная живность. Что-то ее сюда тянет.

– И как мы поедем в такой компании? – Змей осторожно приблизился к контейнеру, похлопал по рифленой стенке.

Реакция последовала незамедлительно. Тот, кто был внутри, заметался в тесных стенах, заревел и впился пастью в решетку.

– Не зли его, – предупредил мерзляк.

На этот раз посредник даже не вздрогнул, почти в упор разглядывая морду в окошке. Особенно его поразил красный, навыкате, исполненный ярости глаз. Глаз таращился прямо на него и мерно пульсировал. Рука сама потянулась в сторону морды, и, когда пальцы приблизились к решетке, Бродяга с силой отстранил руку Змея от опасного соседства со словами:

– Ты что, не понял? Он же гипнотизирует тебя.

– Что? – вздрогнул Змей.

– Приказывает тебе подойти ближе. Чтобы откусить все, до чего дотянется.

– Не может быть, – неуверенно проговорил Змей. Потер онемевшие щеки. – Не бывает такого… Или правда?

– Черт… – Игнат добавил еще пару крепких словечек. – Я к нему не полезу.

– Ну тогда никто никуда не едет. Для вас это единственная гарантия от рейдерского досмотра. У нас два поста на пути.

– Допустим, – проговорил Игнат. Он был бледен, но уже взял себя в руки. – А где гарантия, что он нас там не сожрет?

– Маленькая хитрость, – начал объяснять Бродяга. – Внутри перегородка, за ней специальный закуток. Чтобы перевозить кое-какие грузы под надежной защитой. Лишний раз туда лезть никому неохота. А вонь еще и запах отбивает, если что пахучее везешь, так что способ почти идеальный.

– Небось и медведя для этого взад-вперед катаете? – усмехнулся Змей. – А всем рассказываете, что нового поймали.

– Какой ты догадливый, парнишка, – усмехнулся Бродяга. – Будь ты из местных, скормил бы тебя ему самому, – он кивнул на контейнер. – Чтоб языком не чесал. А теперь полезай за мной. Скоро отправление.

Лаз в секретное отделение находился в днище контейнера. Чтобы забраться туда, пришлось извернуться. Но оказавшись внутри, Змей как-то сразу забыл про неудобство.

Он оказался лицом к лицу со зверем.

Странно говорить так про косматое чудище – «лицо». Но в жутких глазах зверя светился ум – не человеческий, мрачный, но подавлявший своей силой. Этот взгляд был страшнее громадных, когтистых передних лап, куда больше, чем у обычного медведя. Страшнее даже клыков, криво торчавших из источающей пену пасти. Змей счел разумным больше не встречаться взглядом с монстром.

– Правильно, в глаза ему не смотри, – одобрил Бродяга. – И не волнуйтесь, как тронемся – он уймется. Укачивает его.

Зверь явно не был согласен с мерзляком. Он тут же бросился на голос, и лишь крепкая стальная решетка остановила его. Шарахнувшись, все трое вжались спинами в холодную железную стенку. При этом длинный коготь, проникший сквозь решетку, едва не зацепил Игната, успевшего отдернуть руку.

– Лучше не получать от него ран, – прокомментировал Бродяга. – Гниют и не лечатся.

Снаружи донесся неровный высокий звук. Змей не сразу сообразил, что это «паровозный» свисток. Состав содрогнулся – и медленно, рывками, стал набирать ход. И чудо: медведь, тоскливо заскулив, поник, отполз в дальний угол и развалился грязной мохнатой кучей.

– Едем, – выглянув в узкое окошко, удивился Игнат. – Я уже не верил, что все это может сдвинуться с места.

Тем временем все это не просто двигалось, а двигалось довольно резво. Поезд заполз в туннель. Но этот туннель не был черной трубой, как любой туннель в Карфагене. Это было что-то призрачное, наполненное движением света, отражений, бликов – притом что, по прикидкам, на поверхности должна уже была наступить ночь. Надо думать, Хрустальный город тоже решил для себя проблему круглосуточного освещения. Хотя источники энергии были не вполне понятны – у них же не было подземного ядерного реактора.

Ответом на все эти вопросы стала первая остановка. Мелькание световых пятен внезапно оборвалось, и поезд выкатил во тьму. Взгляду сквозь все то же окошко предстала ограниченная обзором, но оттого не менее грандиозная картина.

Они были на дне гигантской трещины, в разломе двух мерцающих ледяных стен. В вышине неторопливо крутились лопасти огромных ветряков. Тоскливый, протяжный скрип каждого из них сливался с остальными и разносился по трещине странной завораживающей музыкой.

Вот, значит, откуда энергия на освещение и прочие излишества цивилизации в этом ледяном раю.

Припав к решетке, Змей пытался рассмотреть хоть что-то там, наверху. Хотелось увидеть звезды, о которых знал лишь по рассказам стариков. Но небо над трещиной зияло полнейшей тьмой.

Что-то гремело, скрежетало, прикрикивали и огрызались голоса – шла то ли разгрузка, то ли погрузка. Игнат спал. Рядом дремал Бродяга. Но Змей бодрствовал не один.

Из своего угла на него неподвижно смотрел медведь. Продолжая пребывать в неподвижности, положив на лапу огромную косматую голову, зверь приоткрыл глаза. И даже эта неподвижность казалась теперь обманчивой: в любое мгновение живая машина смерти могла прийти в движение.

Не удержавшись от соблазна проверить силу его взгляда, Змей посмотрел в ответ. На этот раз он не получил никакого приказа, которому уже был готов противостоять. Что-то другое было в этих потускневших глазах. Что-то знакомое и близкое ему самому.