Людвиг Вильдт - Неизвестная сигнатура

Он сходил с ума от того, что того пути, которым их всегда вёл капитан фон Кассель — прорваться, пробиться, победить — не было теперь. «Солдат должен выжить, если это не несёт урон его чести». Этими словами начинался «Codex militaris», главный свод военных правил Империи и её союзников.

Первая часть максимы: «Солдат должен выжить…» — тоже постепенно росла в его голове, становилась больше второй, она казалась намного важнее, превращаясь в навязчивую идею. Выживший может бороться дальше. — Что толку в бесполезной смерти? — спрашивал он себя, одновременно понимая, что просто сломался. Ван Фростен был противен сам себе, презирая раньше таких людей, каким стал сейчас.

«Дружеский подзатыльник от нашего капитана всегда стоит доброго слова» — в шутку любил повторять весельчак Адам Вайде. И Адольф ван Фростен вчера честно обратился к своему другу и командиру, Францу фон Касселю в надежде, что тот скажет что-то такое, отчего всё вернётся на свои места. И тогда он, оберлейтенант особой штурмовой группы герцогства Остзее «Тени», Адольф ван Фростен, уйдёт в небо и честно погибнет в бою в небе над Кёнигсбергом так, как это сделали его друзья.

— Я хочу уйти, Франц, — сказал он, не глядя куда-то в сторону. Со мной что-то происходит… Мне кажется, я не смогу больше подняться в небо…

— «Один день, дружище, — ответил командир, — дай мне ещё один день и, быть может, многие наши проблемы решатся».

Капитан фон Кассель выглядел, как всегда, был бодр и подтянут, даже улыбался ровно настолько, насколько это было уместно в их безнадёжной ситуации, но на этот раз, ван Фростен заметил во взгляде своего друга что-то такое, чего раньше не было заметно.

Чуда не произошло. Трусость, как болезнь ван Фростена, не оставила его, продолжая расти где-то внутри, незаметно для окружающих.

Разговор случился после сеанса связи с представителями Ганзы, предлагавшим посредничество между Альянсом Претерис и той горсткой людей, которая всё ещё защищала дворец. Ганзейцев было шестеро. Черно-белая имперская форма без знаков различий выглядела на них так, будто была с чужого плеча. Переговоры с их стороны вёл офицер с русской фамилией, которую ван Фростен не запомнил. Посредники. Это их назначил Альянс разбирать все, что осталось от Империи.

Как понял Адольф, ганзейцев интересовала больше всего личность Фридриха. Судя по заявлениям Альянса в их медиа, именно герцог должен был стать главным военным преступником, оказавшим сопротивление. Ощущение брезгливости чернильной волной смешалось со всем, что испытывал Ван Фростен.

Ганзейцы, чистокровные сапиенс, служили Альянсу. Теперь им достанется то, что строил их герцог Фридрих и его брат, кайзер Вильгельм фон Цоллерн. То, что строили все сапиенс, навсегда уходя с когда-то общих с террисами планет. Проект кайзера Вильгельма назывался «Новый мир» в пику «Новому порядку» модифицированного человечества. Освоение планет. Много места для всех. Мир инженеров и навигаторов, архитекторов и медиков. Экзотическая фауна на планетах, пригодных для жизни и создание новой на тех, что подвергались ускоренному терраформингу.

— Один день, — сказал тогда командир, — дай мне ещё один день, Адольф, и наши проблемы решатся.

Ван Фростен так и не понял тогда, как решатся эти проблемы, но кивнул головой, доверяя своему командиру.

Вчерашний день отличился высокой облачностью, сменившимся почти черными грозовыми тучами и штормом с грозой, разразившимся над осаждённым дворцом Фридрихсхалле. Перед боем ганзейская пехота отвела оставшихся гражданских из кварталов, прилегающих к дворцовому комплексу. Потоки людей под потоками ливня потянулись к окраинам, в поисках укрытия и приюта.

Где-то, высоко над дворцом, висели «мулы» [30] Где-то высоко над дворцом висели «мулы» Альянса — BMFAS «Mulo» — боевая машина подавления сигналов атмосферной навигации «Мул» (batalante maŝino por forigo de atmosferaj navigaj signaloj). Альянса, не давая наводиться на цель, они глушили любые сигналы, маркеры целей то появлялись, то исчезали. На боевых экранах видно было то чёрное, рассекаемое молниями небо, то море и неясные очертания города где-то далеко внизу, то, внезапно, хищные силуэты чужих машин.

Это был второй раз, когда «гепарды» защитников начали бить прямо на взлёте, но остзейские машины взлетели и снова дрались, отчаянно пытаясь продать свои жизни подороже. Ван Фростену вспомнилось, как он с друзьями бегал в детстве на запрещённые состязания штральзундских боевых псов, дерущихся в яме, откуда нет выхода, пока у одного из бойцов не откажет сердце, или пока на его горле не сомкнутся челюсти противника. Вчерашняя посадка сопровождалась первой попыткой штурма самого дворца легионерами, тяжёлой пехотой Альянса, поддержанной шагающими боевыми машинами управления боем типа «Торо» [31] поддержанной шагающими боевыми машинами управления боем типа «Торо» — SBVK «Taŭro» (Ŝturadaj batalo veturiloj kontrolante la batalo de la «Taŭro»). и «Ягуарами» — боевыми машинами десанта. Атаку отбили, террисы отошли, понеся минимальные, совсем незначительные потери в несколько единиц техники. Становилось понятно, что времени до логического конца их сопротивления осталось совсем мало.

Где-то вверху, сейчас шёл бой, а оберлейтенант ван Фростен просто сидел на бетонном полу, обняв руками колени, уткнувшись в рукав лицом. Всё его безразличие, к которому терпким ощущением примешался растущий с каждым днём страх, были уже давно выражены в трёх словах: «Я скоро умру». Хотелось исчезнуть волшебным образом из этой реальности, отмотать время на месяц, год, два года назад. Он хотел оказаться там, где хорошо, тихо и спокойно. Противная трусливая дрожь лихорадила его, он пропитался белой пылью и стал похож на одну из тех скульптур, что раньше украшали наземную часть дворца. Сегодня он не прикрывал своего командира — последние дни показали, что это было бесполезно. Связь хорошо глушили, и остзейские пилоты дрались в одиночку.

Я хочу уйти, Франц… — повторял себе ван Фростен фразу, сказанную вчера капитану фон Касселю, — Я же говорил тебе, что хочу уйти. Со мной что-то происходит… Я не хочу в небо. Там так темно. Ты же знаешь, как там темно, Франц…

Всё ещё находясь в каком-то неприятном полусне, Адольф услышал сквозь своё отвратительное оцепенение характерные металлические звуки, как будто кто-то открыл кабину боевой машины. Этот «кто-то» выбрался из стоящего рядом «гепарда», спрыгнул вниз, после чего очень тщательно отряхнул себя, приводя в полный порядок. Ван Фростен услышал шаги — чьи-то гравиботинки легко и уверенно шлёпали по рифлёному полу ангара. Он медленно поднял голову. Девушка в костюме пилота присела рядом, протерла рукой в перчатке пластину с его именем на груди и прочитав, теперь внимательно смотрела на него. Её голубые глаза жёстко кололи взглядом, наверное, оценивая состояние Адольфа, золотые волосы стянуты в тугой узел на затылке. Похоже, что костюм пилота она натянула в спешке, прямо на повседневную офицерскую форму.