Виталий Трофимов-Трофимов - Пять звезд капитана Ибрагимова. Том I

Зигфрид покачал головой, но все-таки переспросил:

— Так что прикажете делать?

— Продолжайте держать их на прицеле… При попытке приблизиться к двигателю открывать шквальный огонь…

Он знал, что телепат уже прочел все эти его мысли. На это и рассчитывал.

В столовой в этот час было пустынно. Прикусив губу, Ибрагимов прошел и сел в центре зала, выставив на стол выпитую на две трети бутылку венерианского коньяка. Убийственное пойло разлилось по жилам, отчего соображал капитан туго и его трясло.

Некоторое время Ибрагимов разглядывал коньяк. Потом приложился к горлышку и, не отрываясь от него, лег щекой на столешницу, уложив на бок и бутылку. Идея пить таким манером пришла к нему совсем недавно и казалась весьма оригинальной. А главное — не проливается. Высосав еще грамм двести коньяка, Ибрагимов вернул бутылку в вертикальное положение.

— Кто-нибудь может накормить несчастного киборга?! — заорал он.

На звуки пьяного рева вышел из кухни Прол Юрьев с полотенцем через плечо, в растянутой майке и с тарелкой в руках. Кок, как всегда, выглядел невозмутимым и даже веселым. Впрочем, улыбался он обычно без каких-либо причин — ему нравилось жить. Тимур Ибрагимов и сам однажды пытался прожить так недельку — постоянно улыбаясь. Только на третий день лицо у него заболело от натуги. Интересно, с чего Прол начинал свою улыбчивую жизнь? — гадал он. Люди, что забивают себе гвоздь в ноздрю на цирковой арене, тоже ведь с чего-то начинают…

— Чего вам, капитан?

— Посиди-ка со мной…

Услыхав эту простую просьбу, Юрьев почему-то шире прежнего заулыбался, прошел к столику и сел напротив. Вместе с тем, он продолжал вытирать краем полотенца уже и без того сухую тарелку.

— Чего делать-то будем, Тимур Магометович? Помирать, что ль?

— Знаешь, Проша… — в задумчивости пробормотал Ибрагимов. — Я в свое время служил под началом самого адмирала Магеллана! А он был замечательный человек. Хитрый, как лис, и свирепый, как гаргариск. Мы с ним в таких передрягах бывали! Как-то однажды перед боем за систему Караш разведка сообщила, что небольшая группа кораблей откололась от флота противника и движется в нашу сторону. Мы сидели с ним вдвоем в столовке… ну вот как мы с тобой сейчас сидим… и я его спрашиваю: «Андрэ, их больше, и корабли у них помощнее наших, что делать будем?» Он посмотрел на меня такими добрыми глазами. Ну, знаешь, он всегда так смотрел… взгляд у него, как улыбающийся. И говорит: «Ты всегда забываешь про каракарцев одну вещь». Я ему: «Какую?». А он снова так долго-долго посмотрел. И говорит: «Уж тебе ли не знать — каракарцы всего лишь люди».

Кок наконец-то оторвал полотенце от тарелки и поставил ее на соседний стол. Пытаясь уловить мысль капитана, он уперся руками в свои толстые бедра и склонил голову. Ибрагимова это рассмешило. Эдакий алкогольный смех, когда не понимаешь, отчего смешно, но тянет смеяться, и все тут.

— Не понимаешь?

— Не то чтобы не понимаю, — оправдался кок. — Просто не совсем ясно, что именно он тебе хотел сказать.

— Он хотел сказать…

Вовремя спохватившись, Ибрагимов схватил бутылку за горлышко и сделал еще пару глотков.

— Похоже, это конец. Тягаться с «Дриадой» — никаких шансов…

— Может, вам стоит завязывать с алкоголем?

Но алкоголь был именно тем, чего не следовало отбирать у капитана. Как только Юрьев сделал попытку забрать бутылку, Ибрагимов железной хваткой остановил руку кока. Минуту они сидели так, потом капитан отпустил Юрьева.

— Принеси в мою каюту все спиртное, что есть на корабле. Это такой приказ, понимаешь?

Кок кивнул капитану и отправился дальше мыть посуду, не вдаваясь в размышления о том, зачем капитан прибирает к рукам весь коньяк. Пусть лучше он все выпьет, чем команда. Пьяный руководит подчиненными лучше, чем трезвый — пьяными.

Как только Прол скрылся на кухне, дверь в столовую распахнулась, и вошел Джемисон. За ним — двое солдат. На старпоме не было лица.

— Ну что, обезьяны?! — проорал Ибрагимов. — Обожаю игры с отрицательной суммой. Что говорят наши контрагенты?

— Вы пьяны!

— Так и говорят? Проклятье! У них точно есть телепат! — выдал Ибрагимов алкогольную шуточку.

Вскакивая из-за стола, капитан задел рукавом кителя бутылку. Та полетела на пол, расплескивая содержимое, и это моментально остудило Ибрагимова. Он кивнул, как показалось, соглашаясь сам с собой, поднял бутылку и пару раз попытался вновь поставить ее на столешницу, но — кверху дном. Когда же ничего не вышло, сплюнул и вышел из столовой. Старпом и подчиненные — следом за ним.

Пройдя несколько пролетов, Ибрагимов обернулся.

— Лично я иду поссать! Можете за мной не ходить, я справлюсь, — предупредил он.

— Где ваш адъютант? — спросил Джемисон.

— Да, сегодняшняя обеденная картошка была ничего, но я бы еще немного подсолил! — не к месту отвечал Ибрагимов, направляясь далее по коридору.

Некоторое время Джемисон стоял посреди палубы, глядя вслед удаляющемуся капитану. Иногда он задавал себе вопрос: кто на этом крейсере капитан — он или Ибрагимов? Как возникла первая серьезная опасность, так он пьяный в хлам! Злость вновь захлестывала его. Как тогда, на мостике.

— Ну вот какого хера он про картошку? Я его про адъютанта, а он мне, мать его, про картошку!

— Вы же его знаете, мистер Джемисон, он всегда любил такие, как он выражается, ассиметричные ответы…

Тошнота подступала к горлу, но Тимур Магомедович держался. Прислонившись к холодному зеркалу, он пытался сконцентрироваться, но не получалось. Кондиция. Не справляясь со своим телом, Ибрагимов уперся двумя руками в зеркальную поверхность и оторвал от нее покрытый испариной лоб.

— Изображение на зеркало!

Серебро зеркала померкло и растаяло, на экране появилось трехмерное изображение худенькой темноволосой девушки лет двадцати пяти, покрытое дигитальной рябью.

Интерфейсы бортовых компьютеров программируют так, чтобы создать максимальный комфорт для общения с ними капитана и экипажа: похожими на людей, с человеческой мимикой, характерными для человека эмоциями, реакциями, энергией, стремлениями, с человеческим характером. Они разве что не стареют. Это и нравилось, и раздражало Ибрагимова: она совсем не изменилась…

— Привет, Карина…

— Здравствуйте, Тимур Магометович.

— Вот нам выпало дельце… иногда я скучаю по старым добрым бомбежкам Ребулы. Нам ведь нельзя падать духом, верно?

— Все получится, капитан! Не сдавайтесь.

Ибрагимов чуть улыбнулся. Он сам заложил эту фразу в список ее реакций. «Не сдавайтесь». Вроде как сам себе сказал. Но так, поддерживая самого себя посредством цифровых алгоритмов бортового компьютера, он чувствовал себя сильным.