Виталий Трофимов-Трофимов - Пять звезд капитана Ибрагимова. Том I

Два объекта в пространстве проекционного стенда удалялись от «Ямантау», который развалился на десятки мелких объектов. От него ничего не отделилось, крейсеры никто не преследовал. Вскоре и проклятый корабль исчез за границами проектора. В темном космосе двигались два корабля, а вокруг была гнетущая пустота.

Это повесть о самом выдающимся из когда-либо живущих звездных капитанов! Его статуя в полный рост возвышается в центре поселка городского типа Гнусные горки, который уже много лет пытается безуспешно доказать, что он был родом оттуда. Капитан был полон добродетелей и недостатков, как и все мы, но делал и хорошие дела и плохие с истинным мастерством! Как-то Кристардо Магеллан, выдающийся адмирал, сказал, что таких как Ибрагимов можно пересчитать по пальцам одной руки, если отрезать пару пальцев! Он так популярен, что изобретенные им ругательства изучают на факультете криптографии в звездной академии на Венере. И в зале почета весит его портрет, правда, как он и просил, нарисованный со спины.

И эта история о его третьей звезде. Она приводит нас в систему Сафиуллин, на границу карантина. «Чумной денек» никогда не залетал так далеко от порта приписки.

Неудобную темную каюту заливал свет голубой звезды. Благодаря фильтрам на иллюминаторах ее можно без опасений разглядывать целыми днями. Огромное небесное светило, вокруг которого вращались десятки планет разной величины. На каких-то из них велась добыча ископаемых, другие просто являлись голым камнем, раскаленными от потоков пыли и прямых лучей гигантской звезды.

Михаэль Немов, главный офицер связи, продолжал ютиться вместе с Плаховым в одном помещении, хотя по штату ему полагалась отдельная каюта. Однако он не выказывал недовольства даже в тяжелые для команды моменты.

Он потянулся лежа на кровати. Верхняя полка, рассчитанная на среднестатистические сто семьдесят сантиметров, оказалась малой, как и год назад, и два, и три. Немов по привычке уперся ногами в стенку и открепил от потолка фотографию жены и трех детей на фоне видов родного города. В голубых лучах Сафиуллина их лица казались мертвецки синюшными, словно это привет из зомби-апокалипсиса.

— Даже после той истории с каторжным кораблем и того, как крейсер полгода проторчал в доках, я не могу прийти в себя от мысли, что нас могут направить в сторону карантина!

— Ну а что ты хотел? — послышалось снизу ворчание сенсорика Плахова. — Если проваливается первый план, это автоматически означает, что вступает в силу резервный. И так уж получилось, что наш капитан — и есть этот самый резервный план. Для всего. Всеобщий резервный план. Так что как бы ни мудрило командование со своей секретностью, и так понятно — нас отправят на дальний рубеж.

Вдоволь поностальгируя, Немов прикрепил фотографию обратно к потолку: между снимком родителей и схемой улучшения системы минус-связи, которую рисовал накануне.

— Как-то боязно, — произнес задумчиво он.

— Система Стронггге хоть и расположена за карантином, это все равно наша территория. На нее никто не претендовал, демаркация включает ее в территорию Эльзарского сектора. Формально это наша ответственность, — Плахов встал с нижней полки двухъярусной кровати, потянулся и уперся предплечьями в койку Немова, словно атлант, держащий небесную твердь. — Если бы я выбирал лететь туда или нет, я бы, конечно, отказался. Не горю я желанием оказаться на дальнем рубеже.

Немов снова поднял глаза на потолок. Дочь улыбалась с фотографии своей застенчивой милой улыбкой. Только сейчас он увидел — впервые за восемь лет — что у нее бабушкины глаза.

— Два месяца в пути, а такое ощущение, что не был дома целую вечность.

— Это от безделья! — констатировал Плахов, оторвавшись от верхнего яруса и по-дружески пару раз хлопнув Михаэля по плечу.

Не успел он закончить свое короткое замечание, как пневморучка свистнула, а дверь отворилась. На пороге стоял капитан Ибрагимов в домашнем халате, поверх которого крепились две золотые звезды и еще одна, вырезанная из шоколадной фольги, которая, видимо, символизировала ту первую золотую звезду, что у него отобрали перед переводом на «Мираж».

Ибрагимов осмотрел каюту, а потом потянул Немова за штанину.

— Пошли, сынок, есть работа, — бросил он, и скрылся в темном коридоре второй палубы.

Монитор в кабинете капитана искрил занимательными разводами, а вместо голоса абонента раздавался только ненатуральный треск, перемежаемый со зловещим шипением аппаратуры.

— Горнодобытчики с Процеона-II, очевидно, повредили коммуникационный буй, — пожал плечами Немов, не дожидаясь просьбы Ибрагимова. — Перенастроить связь через вспомогательные устройства?

Капитан еле заметно кивнул, и отвернулся к аквариуму, чтобы покормить плавающих кверху брюхом рыбок.

— Они часом не мертвые?

— Это нолгарская рыба-вонючка, — скривившись, ответил капитан, — делает вид, что мертва, а на самом деле просто придуривается. Вот ты тоже делаешь вид, что настраиваешь аппаратуру, а на самом деле пялишься на рыбу и ничего не делаешь…

Немов отвернулся к экрану, расстроенный грубыми аналогиями. Что бы там ни говорил капитан про мимикрию, когда он бросил в аквариум корм, рыба вовсе не оживилась, предвкушая скорое угощение.

После десяти минут возни с электроникой и настройки экран показал узнаваемый интерфейс. Ибрагимов не стал выгонять офицера связи, а тут же отправил запрос. Через некоторое время на экране отобразилось лицо Джона Пратчетта, командующего флотоводца Эльзарского сектора.

— Приветствую, капитан, — устало произнес адмирал. — Вижу, вы уже достигли системы Сафиуллин? Это хорошо, вы не очень-то выбились из графика. Однако время для нас сейчас очень важно.

— Карантин? — уточнил Ибрагимов.

— Да, капитан. Вы все правильно понимаете. У меня только что был директор Объединенного правительственного управления тактической разведки и планирования. Состоялся долгий разговор, но наши опасения подтвердились. Вам необходимо направиться в звездную систему Стронггге и выполнить то, что не смог сделать правительственный агент с «Ямантау».