Антон Стариков - Великий поход хомяка и жабы

За мгновение до того как фейри нанес свой очередной удар, козло-медведь решил развернуться и встретить виденного лишь в начале схватки врага лицом к своей зубастой морде, но как говориться: '' хотел как лучше, а получилось как всегда '' -- резкий рывок прокатил вцепившегося мертвой хваткой в клинок фейри как на карусели, расширил рану и тем самым помог без особого труда вытащить нож, а затем ни на секунду не останавливающийся фейри загнал его уже под левую лопатку и всем телом повис на ноже.

Вновь хозяин дубины попытался достать неуловимого и практически невидимого им врага и вновь неудачно. Мало того, что успешно расшатывающий нож в ране фейри не только увернулся от нанесенного наугад удара, но и перехватил и вывернул руку не ожидавшего такого монстра и со всей силы прижал жаждущую плоти дубину к медвежьему телу ее владельца, одновременно пиная уже шатающийся в ране клинок и расширяя тем самым и без того широкую, глубокую и кровоточащую щель.

Сколько точно фейри упражнялся на этаком странном гимнастическом снаряде неизвестно, но как только после очередного пинка нож все же полетел вниз, он немедленно отпустил руку и коршуном бросился за ним. Ну а несмотря ни на что, все никак не сдававшийся и не умиравший козел-медведь уже двумя лапами пытался оторвать слишком глубоко, благодаря своим прожорливым '' постояльцам '', вгрызшуюся в спину дубину -- и не мог. Фейри же, которому изрядно надоел этот слишком затянувшийся поединок, вновь ударил не способного пока защититься врага в пах, но уже ножом и вогнал в рану не только весь нож целиком, но и оба сомкнувшихся на рукояти кулака, поднатужился и поднял насаженного как петушок на палочку врага над головой, а затем, совершив два тяжело давшихся ему шага к окраине моста, стряхнул его в пропасть. Только тогда победивший фейри в первый и в последний раз услышал голос своего врага, все же сумевшего уже в полете оторвать дубину от своей искореженной спины -- яростный рев скорее подошел бы тигру чем козлу или даже медведю. Как бы то ни было, медведю с головой козла и глоткой тигра повезло и в отличие от своего собрата его миновала судьба птичьего кала, а с нетерпением ждал океан, что плескался на панцире все еще проплывавшей внизу черепахи. Ну а победивший уже второго врага фейри сделал приглашающий жест в сторону шушукающейся и почему-то до сих пор не вмешавшейся в схватку толпы.

Впрочем новый противник не заставил себя долго ждать и черной стремительной молнией метнулся к попытавшемуся секануть его как саблей фейри, с пугающей легкостью увернулся от быстрого и умелого удара и тут же обвил своим гибким и равномерно длинным телом не ожидавшего такого фейри и заодно впился в его потускневшую плоть сотнями мелких игл. Мгновение -- и вот уже фейри на грани поражения: шею его сдавила затягивающаяся удавка, руку с оружием -- сразу три, еще одна удавка -- одно из щупалец состоявшей из них одних твари, ограничило в движении левую, а мелкие шипы, что по всему своему телу выпустила из себя гибкая тварь, причиняли ему невыносимую боль.

Но фейри был далеко не побежден и сумел таки разжать ладонь намертво спеленатой руки, чтобы поймать выпавшее оружие более-менее свободной и не теряя ни секунды чиркнуть им снизу вверх, не жалея ни свою подвернувшуюся плоть, ни ощетинившиеся иглами веревки-щупальца. Через мгновение и эта рука оказалась в плену, но фейри уже частично добился чего хотел: размочил счет и снял (разрезал) удавку с горла, к тому же лишившийся части тела враг сосредоточил все свои усилия на обеих руках и на некоторое время оставил все остальное тело в покое. А вот рукам доставалось за всех -- мстительная и не желавшая вновь свести знакомство с ножом тварь изо всех сил пыталась их сломать, и фейри чувствовал хрустящими костями -- цель врага близка. Но вот чего не учла лишившая противника конечностей тварь, так это того, что у него все же осталось одно, но весьма грозное оружие, и фейри без промедления пустил его вход -- чудовищно, нечеловечески распахнул пасть и сунул в нее свои руки вместе с так ничего не успевшим понять врагом. Захлопнувшаяся пасть по локоть откусила обмотанные черными веревками руки, и на полупрозрачное полотно моста упали жалкие остатки казалось побеждавшей твари, забились не интересующими уже никого червями, а через несколько секунд, так и не попытавшись напасть на сыто рыгнувшего и довольного угощением фейри, и вовсе развеялись как дым.

Ну а прислушавшийся к себе победитель чему-то кивнул, улыбнулся и не спеша поднял уже отросшей рукой свое верное оружие, а затем обидно захохотал в спину топавшей восвояси толпы, среди которой больше не оказалось желающих испытать судьбу и схлестнуться с запевшим победную песнь фейри.

Вновь, как и когда-то давно (и в тоже время впервые) заветные и полные торжества слова звучали в окружающей фейри-исполина бесконечности, и вторя им миллионы обитателей этого места подали голос, вплетая свой рык, клекот, шипение и все что угодно в единый хор, что славил великий народ фейри, чей победивший представитель вновь одержал победу над врагом и спешил поделиться своей радостью с Миром.

Дримм очнулся и его немедленно вырвало кровью и желчью на спину все также судорожно вцепившейся в его правую руку Дочки. Оба они и пет, и хозяин валялись на залитом кровью полу и пачкали свои целые и не так давно вычищенные доспехи. Дримм вытер рот и преодолевая себя, вернее сильнейшую боль, сел и открыл интерфейс: собственные чувства не обманули страдающего от каждого движения фейри -- параметр жизнь был почти на нуле, и все, чем он пополнялся, уходило на заживление множества ран, испятнавших его тело под абсолютно целым и неповрежденным доспехом. Жалобный стон Дочки заставил Дримма мгновенно забыть о себе и своих ранах, подхватить ее под локти и осторожно усадить у стены, а затем одну за другой наложить на испытывавшую похожие ощущения питомицу сразу шесть восстановительных и исцеляющих заклинаний и после этого первой дать отхлебнуть повышающего регенерацию зелья и только потом позаботится о себе. Некоторое время они просто сидели у стены, а затем гораздо быстрей восстанавливающаяся Дочка, дыша как древняя старуха или тяжело больной человек, опираясь одной рукой на стену, а другой на плечо сидящего рядом отца, встала и оглядела себя, явно так же как и Дримм недоумевая на продолжавшую сочиться сквозь щели ее брони кровь, затем встряхнулась и протянула руку отцу. Дримм помнил все, ну а теперь взглянув в покрытое кровью, но в тоже время дышавшее оптимизмом лицо Василисы и особенно в ее красные и также все помнящие глаза, наконец-таки понял, что это за клинок верно служил ему в недавнем и закончившемся очередной победой бою...