Степан Кирнос - Восхождение к власти: Начало

– В вас я увидел будущее и шанс на возрождение мира, господин. – Увидев настойчивый взгляд тёмно-голубых глаз Джузеппе, смекнул. – Вы хотите сказать, что Рим есть шанс на возрождение? Что город это наше будущее?

– Да, именно это я и хочу услышать.

– Но почему именно Рим? – Удивлённо задаёт вопрос Данте, разводя руками. – Чем этот город так важен?

– Этот город не что иное, как символ и сосредоточение былого величия Божьего. – В ответе, да и самом голосе так и прорывается фанатизм и рвение. – После утверждения своей власти мы можем говорить о возрождении Империи. Нам нужен исторический, культурный и духовный центр всего имперского и теперь он у нас есть и тут мы начнём ковать новый мир. – Ревностно заключил Джузеппе.

– Хорошо, а какое это дело имеет ко мне. Не думаю, что вы меня позвали говорить о Риме. – Обернувшись и облокотившись на подобие стены, сказал Данте.

– Да, Данте. Это был личный вопрос, ничего иного. Я позвал поговорить тебя о «Тенях». Как тебе первые дни?

– Прекрасно. В первые дни я смог поучаствовать в деле становления новой Империи. А к чему всё это, господин?

– Ты знаешь нашу историю? Историю «Утренних Теней»? – В вопросе незаметно для слуха Данте промелькнула наводящая тональность интонации.

– Нет, господин. У вас в библиотеки нет даже книг, посвящённых истории «Утренних Теней».

– Хм, потому что её и нет, юноша. «Утренние Тени» это мой личный гвардейский отряд, который я создал пару лет тому назад. Но вот скажи, что ты знаешь о «Стражах Закатного Завета»?

– Немного, господин. Они существовали на юге, и это был рыцарский орден, который вскоре погиб.

– Не просто рыцари, а свет во тьме. Раньше это было гордое воинство, ставшее наследником древнего ордена, берущим начало от одного из орденов докризисной эпохи. А тот упирается корнями в ещё глубокую древность, которую именуют средневековье. – Взгляд Крестоносца моментально становится ностальгическим, а в голосе слышится некая печаль. – Это были воины чести и верности старым идеалом, во главе с магистром Азарием. Мы несли свет науки и свободы в отдалённые уголки бывшей Италии, но они тушились снова и снова. Мы говорили людям о том, чтобы они скинули оковы гнилой власти и восстали против тиранов, но нас игнорировали. Мы спешили помочь нуждающимся, но от нас отворачивались, считая раскольниками «стабильного», разве что только в своём кризисе, мира.

– Вы, господин? – С круглыми глазами юноши прозвучал вопрос. – Вы были рыцарем?

– Да, я тоже был одним из братьев ордена. Всё до тех пор, пока Южно-Апенниннский Ковенант не отправил против нас армию. К ним ещё и олигархи присоединились. Гнилое воинство захотело нас всех истребить.

– А за что вас покарать хотели, господин?

– За вольнодумие, юноша. Мы были как заноза для тех властей, ибо делали людей свободными. После наших проповедей никто не хотел подчиняться антинародной людоедской власти. Нас назвали отступниками и раскольниками, отправив три полка и корпус наёмников. Три дня мы держали нашу цитадель, пока в живых остался я один, но и жизней нечестивцев мы тогда забрали знатно. Тоскую о том, что не погиб рядом с братьями.

– И что тогда, господин?

– Десять лет я скитался в изгнании, пока не возглавил наёмничью банду. Вместе с ней я позже и примкнул к Канцлеру, отомстив за всё в войне «Нефритового Беса».

– Что вы хотите этим сказать? – Настороженно спрашивает Данте, напрягая слух и мысль.

– Понимаешь, Рейху нужен новый защитник. Я разумею, что Первоначальные Крестоносцы это ненадолго… понимаю. Когда мы станем невыгодны Канцлеру он от нас избавиться и станем мы историей. Я хочу возродить орден, только в новом обличье, дабы он навсегда стал щитом и мечом будущей великой Империи. – Джузеппе внезапно схватился за монетку, став вертеть её в руках. – Мои братья создают только личные отряды телохранителей, будь то «Преторианцы» Эмилия или «Кровавые Ястребы» Конвунгара, но я вижу в своём орден, продолжение моего братства, создав его по новым стандартам.

– А как же догматы иерархичности или равенства, данные Канцлером? Разве они уже ничего не значат?

– В нашем братстве все равны, Данте, ибо такова заповедь Его. Но всё же я вижу в тебе шанс на иное возрождение Рейха, когда тот встанет на путь саморазрушения.

– Почему я? Почему не ещё кто-то из тридцати «Теней»?

– Ты показал себя хорошим командиром и ради того, что любишь, готов пойти на смерть, чего не скажешь об остальных. Даже капитан «Преторианцев» с удивлением высказался о тебе. Мало кто даже среди «Утренних Теней» готов вступить в бой с заведомо превосходящим противником, а ты пошёл на это беззаветно, отбросив и страх.

– Разве я похож на командира?

– Нет, но ты можешь им стать. Поверь моему опыту. Я вижу тебя, как первого среди равных, Данте, как того, кто возглавит равновеликих братьев и сестёр, направив их против врага подобно клинку. Сейчас ещё рано говорить о создании ордена, так как нет момента или благой воли Канцлера на это. Но всё же в будущем ты можешь стать тем, кто будет сам творить судьбу для себя и остальных.

Данте вновь погрузился в раздумья. Теперь ему предлагают власть. Ни прямо, но опосредованно говорят о будущем величии, о власти над людьми. Но готов ли он принять её? Готов взять на себя ответственность за сотни душ? Власть она манит, а мечты о будущем величии пьянят отчего Данте уже крути в голове картинки своего правления и даже правления, умиляясь ими и лелея. Но тут же отбросил всё мечтательную скверну, ибо понимает – грёзы превращаясь в хищные амбиции – убивают не хуже яда. Могучий голос Джузеппе прерывает раздумья, возвращая к действительности:

– Ну, а пока иди и отдыхай, готовься к вылазке и молись Ему, ибо только так сможешь спастись в грядущем кровавом вихре. У нас боевое задание через три дня и не думаю, что из него мало кто выберется.

– Куда отправляемся, господин?

– На юг. Сицилия в лице своего князя и его совета объявила войну Империи и намерилась возродить итальянское королевство. Мы должны будем уничтожить Князя в его дворце «Чёрная Луна».

– Да, господин. – Твердит Данте, уходя с башни, всё ещё лелея мысли о будущем величии, но в тоже время, им противостоя, делая выбор между жаждой власти или святой кротостью.

Спустя три дня. Сицилийское Княжество. Город «Примус Рэгэ» (Лат – Первый Король)

«Название: «Священный постулат».

Предназначено: Джузеппе Проксим, Деций Аристофан, Бонифаций Торн.

Доступ: Никому кроме кому предназначено.

Статус: Директива Мортис

Секретность: Особо секретно

Дата: Третий год новейшей эры.

Содержание:

Сицилийское Княжество посмело объявить Империи войну и выдвинуть ультиматум – сдать часть южных земель под управление Княжества, а так же стать полным вассалом прогнившей княжеской власти. Канцлер, министры, судьи, священники и простой люд Рейха отвечает на дерзкую и мерзостную выпаду древнего врага человечества (непомерной жадности) – никогда не будут сданы наши земли, политые кровью и слезами наших предков и мы вступаем во священную войну против Сицилийского Княжества.