Денис Игумнов - Ночная смена [SelfPub, 18+]

Иван, расслабившись, направился дальше. Повернулся и тут же столкнулся с идущим прямо на него исхудавшим покойником. Прозрачная кожа туго обтягивала ребра мертвой женщины, очень похожей на жертву концлагеря. Мутные, совершенно бессмысленные глаза неподвижно смотрели ему в переносицу, рот кривился в подобии примитивной усмешки. Она была обнажена, из предметов туалета на ней красовались грязные атласные трусики с пятнышками от ягод клубники. Мертвец поднял левую руку, вытянув ее в направлении Ивана, склонил голову на плечо и издал звук, сопровождающий конвульсии при рвоте: «Блееееххэээээ». Скривившись от омерзения, он толкнул покойницу сапогом в живот, та отлетела и, закувыркавшись веретеном, свалилась в канаву. Его сила, в разы увеличенная фокусом экзоскелета, впечатляла. Не успел Иван насладиться победой, как его тут же кто-то сильно схватил за лодыжку. Из-под могильной плиты торчал, высунувшись до середины груди, зеленый труп с раздувшейся головой. Иван развернулся и ударил армированным концом своего ботинка ему в ухо. Громко пшикнув, голова окуталась облаком коричневой пыли и лопнула тошнотворными лохмотьями высохшего мяса, уподобляясь дряхлому грибу-дождевику. Лишившись головы, тело провалилось обратно в дыру, из которой только что вылезло. Отскочив в сторону, Иван поднял автомат к плечу. Со всех сторон шуршала земля, осыпаясь в провалы сосущих воздух ям старых захоронений. Трупы вылезали из-под земли и, мерно покачиваясь, шли к застывшему в ожидании солдату. Бежать было некуда, мертвецы были повсюду, единственная дорога, остававшаяся открытой, вела к мавзолею на холме. Но и на нее выруливали ожившие гнилушки. Ближе всех к нему оказалась женщина в когда-то бывшем белым платье невесты, землей и временем превращенном в дырявый саван. Ее кожа, плотная, темно-серая с синим оттенком, образовывала волны застывших в процессе мумификации складок. На голове ее сидел вылинявший розовый парик. За ней шел толстяк, вместо лица имевший воронку черного блестящего разложения. А за их спинами маячили все новые и новые загробные лики смерти.

Иван Белов, с каждой минутой чувствовавший себя все более дурно (слабость одолевала его, и, если бы не поддерживающий костюм, он давно бы рухнул в придорожную пыль), нажал на курок. Автомат завибрировал в его руках. Отдача оказалась менее выраженной, чем он ожидал. Из короткого дула полетели тире раскаленных зарядов. Попадая в мертвецов, они разрывали их на куски, разделывая как туши домашних животных, еще не успев приземлиться, лохмотья мяса начинали гореть белым пламенем, как может гореть таблетка сухого спирта, а через секунды, лежа на земле и подергиваясь в произвольных судорогах, быстро окутывались дымом. Уничтожив несколько первых рядов и расчистив себе путь, Белов, обливаясь нездоровым потом, продвигался к холму. Победить в этой войне он не мог, его задача – отсрочить свою гибель. После первых выстрелов прошло совсем мало времени, но ручьи трупов слились воедино, образовав густые толпы, закрывшие всю равнину до горизонта. Ивану удалось подобраться к подножию холма, когда в глазах потемнело и, как ему показалось, из него стали вытягивать внутренности из всех дыр его тела, включая уши, нос и поры кожи. Вспышка, поворот, тело сжалось в каучуковый комок. Раздался грохот, и он вывалился назад, сильно звезданувшись о керамические накладки барабана реактора. Сил подняться у Ивана не осталось, да и никаких усилий от него здесь не требовалось. Открылась крышка, и крепкие руки сразу нескольких лаборантов вытащили его наружу. Как показывали встроенные в его шлем часы, на планете-кладбище он пробыл всего двадцать пять с половиной минут.

Ивана поместили в импровизированную палату-изолятор. Там же, в крематории, на втором этаже устроили хорошо охраняемый медицинский отсек. Единственной целью, которую преследовали все эти приготовления, была забота о первом в истории испытателе, побывавшем на том свете.

Он проспал кряду двадцать восемь часов. Проснувшись, испытывая зверский голод, потребовал завтрак. Ему принесли целый поднос еды. На нем было все, что только мог пожелать неисправимый обжора: икра, осетрина горячего копчения, кровавый сочный ростбиф, запеченная грудка индейки, жареный картофель с белыми грибами, ароматный крепкий бульон, лапша с бараниной, пироги, кролик в сметане, тушеные овощи, топленое молоко, творог с медом и орехами, свежевыжатый вишневый сок, красное вино, крепкий сладкий чай. Подкрепившись, он почувствовал себя гораздо лучше. Наконец прекратились головокружения и приступы тошноты. Ивану снова захотелось спать, но он был вынужден отложить свои желания – к нему пришел посетитель. В палату, выкрашенную в приятный кремовый цвет, с круглосуточно озонированным воздухом вошел Королев. Поздоровавшись, подошел к его койке и присел рядом на стул.

– Иван, поздравляю вас со счастливым возвращением домой.

– Спасибо. Я и сам рад, до желудочных колик. Врагу такого забавного приключения не пожелаю.

– Да, я так и думал, что вам пришлось нелегко. К сожалению, камеры вашего костюма ничего не смогли записать. Вы единственный свидетель происходящего за воротами жизни и смерти.

– Если то, что я видел, ждет каждого из нас, я отказываюсь умирать. Возможно, в то место, где побывал я, попадают только грешники, но у меня нет никакого желания это проверять. Кроме смерти там ничего нет.

– Расскажите подробнее, что вы там наблюдали. Позже, когда окончательно поправитесь, вы изложите все более детально. За то короткое время, что вы находились там, из вас буквально высосали всю энергию ваших клеток. Их депо освободились на девяносто девять процентов. Еще чуть-чуть – и вы бы остались там навсегда. К счастью, вовремя сработал таймер. Кстати, и батарея защитного экзокостюма почти разрядилась за эти двадцать пять минут, хотя была рассчитана на двое суток бесперебойного функционирования. Впрочем, мы отвлеклись. Сейчас для меня важны ваши свежие впечатления.

Иван вздохнул, будто собираясь нырнуть под воду, воспоминания заставляли его вновь переживать этот ужас, ему заранее становилось плохо. Все, с чем он столкнулся в прошлом, меркло и казалось непристойно мелким по сравнению с ужасом, проникшим своими ледяными клешнями прямо в нервные узлы души. И дело было не в количестве мертвецов, а в качестве их мира, не дающего ни малейшей надежды на жизнь или хотя бы на ее жалкое подобие. Мертвая плоть не отпускала душу, крепко держа ее в материальной вечно смердящей темнице, обрекая ее на постоянные муки. Мертвые двигались, выполняя чужую волю. Понимая свое одиночество, они не помнили, они болели голодом. Душа кричала, а тухлое тело жрало. Сознание гасло, как свеча в болотной жиже, убивая надежду окончательностью своего безвыходного положения. И не будет никакого Страшного суда, и никто не будет сортировать грешников и праведников, только тьма и неосознанная боль. Иван был проводником всего этого знания, мутантом, которого создала природа, чтобы дать людям шанс на разумное осмысление своего краткого мига бытия на земле перед чернотой неоправданного рабства. Спешите жить, люди! Иначе будет поздно!