Денис Игумнов - Ночная смена [SelfPub, 18+]

Облизав сухим языком нервно подрагивающую верхнюю губу, он рассказал доктору все, что ему удалось запомнить.

Но самое страшное ждало его впереди. Через неделю полностью восстановившегося Ивана, так сказать, выписали. Но не отпустили. Ему снова пришлось увидеться с доктором Королевым. Уже входя в кабинет руководителя проекта, временно занятый доктором, он подозревал, зачем понадобился. Так и оказалось. Со стен на него смотрели известные патриархи химии и физики. Их голографические изображения, казалось, с осуждением наблюдали за тем, что здесь происходило. Королев, усадив Ивана в кресло, заложил руки за спину, слегка ссутулился и, проходив по кабинету больше минуты, произнес:

– Иван, желательно повторить.

– Я так и знал. Что вам непонятно? Ничего хорошего из этой затеи выйти не может!

– Зачем так волноваться? Незачем. Процессом там кто-то управляет. Помните, вы сами рассказывали о своих ощущениях. Предчувствие в таких обстоятельствах редко оказывается ложным. Да и по расчетам есть управляющий.

– Я не понимаю, для чего вам это нужно. Вы что, предложите ему с вами пивка попить?

– Нужен контакт. Каким бы он ни был, это станет прорывом в изучении смерти. По каким законам там живут? Как туда попадают? Какой энергией питаются?

– Они не живут, как же вы не поймете! Не живут! А питаются они мозгами человеческими.

При этих довольно наглых словах доктор сверкнул исподлобья мгновенно ставшим стальным взглядом и зазвеневшим медным колоколом голосом проговорил:

– Я понимаю ваши страхи. И вы поймите меня. Другого такого шанса у человечества не будет. Только вы имеете необходимую степень родства с загробным миром. На поиски подобного вам, с вашим неоценимым опытом и мужеством испытателя, могут уйти годы. Для вашей безопасности мы увеличили срок службы батарей на одной подзарядке до четырех дней. Там этого должно хватить минимум на пятьдесят минут, а этого вполне достаточно для того, чтобы найти хозяина.

– То есть вы хотите сказать, он сам меня найдет, – нахмурившись и уже поняв, что отвертеться от прогулки в мир смерти не удастся, заявил Иван. – Да там из меня каждую минуту уходит столько сил, как будто я марафон пробежал.

– Не беспокойтесь, для вас разработали программу фармакологической поддержи. Специальные средства поддержат вас в трудную минуту.

– Авантюра какая-то.

Поняв, что его подопечный смирился, Королев подошел к двери, обернулся и заискивающим и даже сладким голосом заявил:

– Проникновение назначается на послезавтра. К шести часам утра будьте, пожалуйста, готовы.

Перед предстоящим событием Белов не спал всю ночь. Ворочался, глядел в потолок. Его не покидала тревога. А еще у него после двадцати инъекций подряд болели ягодицы. Было ощущение, что их отбили, как хороший бифштекс перед жаркой. Похожесть ситуации усугублялась еще и тем, что и ему, словно куску филе, предстояло хорошенько прожариться в установке, пока его потоком нейтрино несло к планете-кладбищу.

К утру Иван немного успокоился, но съесть принесенный ему завтрак так и не смог. В заключение ему сделали еще три укола: два – в плечи и один – под лопатку. Он сразу почувствовал, как по телу разливается электрическое тепло и напряжение отступает на второй план. Он из любопытства поинтересовался у обслуживающей его медсестры:

– Красавица, – до красавицы пятидесятилетней тетке, страдающей второй степенью ожирения и варикозом, было далеко, но он решил, что небольшая лесть никогда не помешает, – скажи несчастному сироте, что это в него вчера и сегодня закачивают?

Тетка обладала спокойным нравом и никаких указаний скрывать от испытателя состав лекарственных средств не получала, поэтому с удовольствием объяснила:

– Касатик, тебе прокололи целый комплекс медикаментов. Это и витамины всех групп, и анаболики, и большое количество стимуляторов, срамы, а также адаптогены. Так что ты в норме, солдатик. Готов Родину защищать.

(На самом деле в него все время вкачивали всего один-единственный комплексный препарат. Эта адская смесь состояла из веществ, сходных по своему действию с такими известными препаратами, как сиднокарб, амфетамин, эритропоэтин, фенотропил, пропионат тестостерона и кодеин).

– Эх, если бы Родину, тогда бы я так не нервничал.

Про нервы это он слегка приврал. У Ивана прошли целиком все переживания, и он испытывал необычайный эмоциональный подъем. Как бывший студент-химик он знал, что люди – это химические машины в большей степени, чем это кажется с первого взгляда. Ничего мистического, кроме души, в людях нет. Все их эмоции, желания определяют реакции между различными элементами, из которых состоит организм и которые привносятся в него извне.

С таким боевым настроем он отправился в поход, искать того, с кем ни в коем разе и ни при каких обстоятельствах не хотел встречаться. Его снова закатали в капсулу, зарядили в пушку и выстрели за пределы жизни.

Иван очутился ровно на том месте, с которого стартовал обратно в прошлый раз. Все то же низкое беспросветное небо, подсвеченное синим светом, все те же гектары надгробных плит, крестов и памятников. Единственное, что радовало, так это отсутствие ходячих неприятностей в виде многоликой, но такой одинаковой в не своих, навязанных ей желаниях толпы покойников. Пока их не было, и эту передышку надо было использовать с умом. До мавзолея на вершине холма ему оставалось метров пятьсот, не больше, и он, пользуясь бурлящей в его мышцах энергией, быстро побежал вверх по склону. Но, преодолев первые пятьдесят метров, вновь столкнулся с ними. Вся шишка холма была усеяна покосившимися кривенькими крестами забытых могил. По тому, с какой скоростью из них, выбрасывая в воздух тучи сухого грунта и песка, выскакивали мертвецы, можно было говорить о засаде. Его тут ждали. Иван бросил взгляд через плечо и увидел почерневшую от преследователей равнину. Волны этого моря бились о возвышение, своими гнилыми брызгами болезненно желая дотянуться до него. Он на ходу нацелил автомат на перегородившие ему путь гнилушки. Как и в прошлый раз, они не выли, не кричали, их глотки издавали кашляющее шипение, сливающееся в тяжелый, все поглощающий стон. От него все вокруг вибрировало в непристойном резонансе. Внутренности Ивана дрожали, словно желатиновые капли. Ледоколом, ломающим толстый лед, он вгрызся в успевшую загустеть, набраться силой орду перекрывших ему путь мозгоедов. Под ногами у него дымились куски бывшей человечины, покойники взрывались хлопушками, выбрасывая наружу гирлянды кишок с харкотиной внутренних органов. Новые мертвецы занимали место павших, кольцо преследования сужалось. Скорость бега значительно уменьшилась, он был вынужден перейти на быстрый шаг. Как же умершие могли так быстро передвигаться? Вроде с виду прогнившие ноги не могли обеспечить им сколь-либо значимое преимущество, но над ними довлело проклятие, и за один шаг мертвецы могли переместиться на десять. Планета телепортировала их поближе к вторгнувшемуся в царство мертвых чужаку. Ее организм реагировал на Ивана как на занозу и, обильно поливая гноем своих слуг, пытался уничтожить. И вот его окружили заевшие в упругой трясучке челюсти, крюки рук, потухшие в безразличии глаза, автомат стал бесполезен. Иван выхватил из-за спины композитный меч и, неловко раскручивая его над головой, пошел дальше. До мавзолея оставалось всего сто метров. Жиииик – и напыжившийся, натужный покойник с вылезающими из глазниц слепыми шарами глазных яблок развалился надвое, словно дряхлая щепка. Жиииик, жиииик – и две помятые бошки гнилыми тыквами полетели в стороны. Фууууииик – и верхняя часть туловища подростка упала в одну сторону, а ноги заплелись и хлопнулись оземь. Иван даже вошел во вкус, из него лет сто назад мог получиться знатный кавалерист. Он рубил эти успевшие за два года набить ему оскомину бледные лица, видя в них всех одно лицо – врага всего живого, для которого смерть была сладким медом, а страдание – властью. Иван находился в состоянии святой ярости, мозгоеды облепили его, как кусок выброшенного на помойку мяса, но он упрямо шел к своей цели под аккомпанемент зубного скрежета. Прокусить костюм Белова их мертвые зубы были не в состоянии, остановить его не смог бы и сам дьявол. Он сделал шаг, другой, третий и вошел в тень, падающую от портика мавзолея, и они отпали от него, отцепились, смытые невидимым окриком их повелителя. Иван повернулся и, прежде чем скрыться внутри, поглядел на грешников. Они выстроились перед ним, боясь переступить невидимую линию приказа, и молча уставились на него. В их взглядах не было ничего. Но Белов почему-то чувствовал чужое торжество.