Денис Игумнов - Ночная смена [SelfPub, 18+]

Два ученых мужа с непонятным преступным восторгом наблюдали за происходящим. Их будто заколдовало нечто хитрое и понимающее, они обо всем забыли. Из нестабильного равновесия ученых вывел громкий хлопок, отлично переданный динамиками монитора наблюдения. Пузырь взорвался мокрыми тряпками, разбросав по сторонам эти вязкие помои по стенам. И только когда ставший великаном Иван шагнул из камеры на мост, при этом попав оголенной ступней в раскаленную стеклянную массу и даже не поморщившись, и, окутавшись паленым дымом, пошел дальше, Говоров нажал на тревожную кнопку. Побегу не помешало ни сильное магнитное поле вокруг куба камеры, способное убить любой живой организм на земле, ни обжигающая волна горячего воздуха, выпущенная предохранительной тепловой пушкой прямо в его половые органы. Раздались протяжные квакающие звуки сирены, закрутились оранжевые мигалки, и до слуха испуганных начинающимся бедламом ученых донесся топот военных ботинок стражи, бегущей на вызов с нижнего этажа.

Даже полному кретину, слабо знакомому с Иваном Беловым в обыкновенной жизни, при взгляде на него стало бы понятно: это больше не он. Причем дело было не в росте, а во всем его облике. Обескровленное лицо, бледное до степени легкого фосфоресцирования в темноте; выкаченные до впалости и, кажется, потери геометрической формы глаза, приоткрытый рот, вылезшие из десен и скривившиеся наподобие турецких ятаганов зубы. И, конечно, общее выражение его лица – отрешенное, безразличное и в то же время злобное, пропитанное внутренней яростью. Это был не человек, по подвесному мосту к запертой сейфовой двери уверенно и бесшумно, ни на что, не обращая внимания безжалостным механизмом смерти двигался бог всех болезней – Змеелис. Подойдя к двери, он не стал останавливаться и делать непонятные пассы руками, а просто сорвал дверь, не защищенную электромагнитным излучением, и откинул ее в сторону. Кусок железа, подобный клыку железного монстра, пролетев пятьдесят метров, вбился в стену пещеры и, немного задержавшись в ней, загремел вниз. А Змеелис пошел дальше. Оказавшись в запутанном лабиринте коридоров, он, прекрасно ориентируясь в незнакомой обстановке, продвигался по кратчайшему пути, ведущему на следующий верхний уровень, а значит, на волю.

Весь боевой состав подземной тюрьмы, дежурные операторы находились на своих местах. Им удалось сработать оперативно, своевременно приведя в готовность защитные механизмы пенитенциарного бункера. Всего через две минуты беглец попал в первую ловушку. Короткий отрезок коридора перегородили два выдвижных люка. Они выкатились из стен и изолировали Змеелиса на этом промежутке. Тут же произошла герметизация и был пущен газ. Пары мерзкого желтого цвета быстро заполнили разъедающим удушьем замкнутое пространство. Родственник боевого газа иприта поступал в таком огромном количестве, что его вполне могло хватить на полк атакующих пехотинцев в чистом поле. Наблюдать в такой плотной газовой завесе за действиями Змеелиса не представлялось возможным. Но он и сам не заставил себя ждать. Разбитый на три части передний люк выбросило в продолжение коридора, а за ним в клубах отравленного пара выплыл Змеелис. Заработали аварийные вентиляторы, жадно засасывая в себя газ, пока он не успел распространиться дальше. Несовершенное тело бога, покрытое кровавыми нарывами, кое-где потерявшее кожу, как на коньках, плавно заскользило дальше. На попадавшиеся ему на пути ответвления и запертые двери он не обращал никакого внимания, ничуть не обеспокоенный травмами лица, превратившегося в лопнувший в печке баклажан, он целеустремленно двигался к выходу.

Следующая неожиданность подстерегала его за поворотом: только он повернул, как сработал инфракрасный датчик автоматики, и бог снова оказался заперт в прямоугольнике трубы. Потолок начал стремительно опускаться. Его, бессмертного бога, глупые людишки захотели раздавить гидравлическим прессом, способным за три секунды превратить грузовик в кубик размером метр на метр. Как только по его макушке ударил железный поршень потолка, он поднял руки, уперся разбухшими, точно вареные сардельки, пальцами, и пресс встал. Одновременно с этим кожа между его большим и указательным пальцами не выдержала напряжения и лопнула, словно резинка от трусов. Жужжали механизмы, гудели стальные направляющие, а пресс оставался в прежнем недвижимом положении. Змеелис, надуваясь, толкал его вверх, раскачивал. Что-то внутри механического скелета пресса треснуло, он заскрежетал и, потратив всю свою силу на разрушение собственных суставов, умер. Змеелис, перебирая ладонями по поверженному бездушному врагу, предмету, принадлежащему его потенциальным рабам – людям, пробрался к выходу и в три громоподобных удара ногой очистил себе дорогу от многотонной преграды. Он вышел через раскуроченную дыру, за его спиной раздался грохот от падения плиты потолка, ставшей всего лишь бессильной грудой металла, не способной никому причинить вред.

Змеелис приблизился к шахтам лифта, точнее, до них оставалась еще пара десятков метров по прямой, и дальше он уже мог бы относительно свободно вскарабкаться по ним наверх. И здесь, на последнем рубеже обороны, дорогу перекрыл взвод огнеметчиков с реактивными огнеметами повышенного могущества «Приз». Рассредоточившись в шахматном порядке, они дали первый залп. Замкнутое пространство заполнил оглушительный шум: свист вылетающих зарядов, шипение пламени, взрывы, забушевавший огонь. Тепловой удар был настолько тяжел и так напоен силой подземелья, что первый ряд огнеметчиков просто снесло. Жаропрочные костюмы спасли их от ожогов, но не могли противостоять ударной волне. Оставшиеся в сознании, оглушенные давлением взрывов бойцы направили вторые комплекты «Приза» в ревущий центр жерла вулкана и сделали еще один групповой выстрел, после чего с соседнего уровня спустилась команда спасателей и забрала раненых. Пожар, несмотря на все попытки потушить его, полыхал еще пятнадцать минут, и только после того, как похожие на космонавтов пожарные в золотых костюмах залили все до потолка пеной, группа захвата, состоящая из гвардейцев, сумела подойти к останкам Ивана. Разогнав пену, они увидели груду обгоревшего мяса. Лицо как таковое отсутствовало, вместо кожи тело облеплял толстый слой черной корки. Кишки вывалились, грудная клетка была неровно вскрыта, а ноги и руки изломаны и пестрели многочисленными открытыми переломами. Командир группы, ближе всех подошедший к куче хорошо пропеченной плоти, которая, кстати, продолжала дымиться, снял с лица защитную алюминиевую маску, делающую его похожим на хоккейного вратаря-маньяка, и наклонился к трупу, чтобы рассмотреть его поближе. Но сейчас же отскочил назад и, сглатывая слова, злобно произнес: