Денис Игумнов - Ночная смена [SelfPub, 18+]

Лейтенанты переглянулись, не вставая из кресел, оттолкнулись ногами от пола и незаметно отъехали назад, за спину Шарова. Как по команде они оскалились, ужасно сморщив свои лица, и набросились на капитана. За минуту до этого Андрей отлучился в туалет и предусмотрительно отключил камеру, наблюдающую за происходящим у них в комнате. Следивший за ними боец сидел на первом уровне крепости. И в последнее время его прикормили подобными отключениями, поэтому он начнет выяснять, что случилось, не раньше, чем через пять-семь минут, так как в прошлые разы картинка восстанавливалась без постороннего вмешательства именно за такой промежуток времени, не превышавший десяти минут.

Потерявшие всякий человеческий вид лейтенанты повалили Шарова на пол, себе под ноги. Они топтали его без всякой жалости. Их подошвы по очереди въезжали ему в лицо. Большинство ударов они направляли в голову. После такой взбучки он потерял сознание. Тогда они подняли его и усадили обратно в кресло, привязали к нему скотчем. Сергей достал из-за пазухи приготовленный им с утра самопальный раствор пентотала натрия – сыворотки правды, о существовании которого у себя в кармане не помнил до последнего момента, и, засучив рукав капитанской рубашки, пустил по вене грязный раствор, призванный превратить Шарова в болтуна. Капитан дернул опухшей, казалось состоящей из единой кроваво-фиолетовой ссадины головой, но не очухался.

Сергей с небрежной грубостью похлопал капитана по щекам и, дождавшись, когда он расцепил свои опухшие от побоев, слезящиеся липкой сукровицей веки, произнес только одно слово:

– Код.

Шаров соображал плохо. Голова гудела, даже легкое прикосновение языка к губам вызывало вспышки острой боли в мозгу. Говорить не хотелось. Хотелось отключиться, снова впасть в забытье. Но сила химических реагентов не давала ему сделать это. Он мотнул головой, и его чуть не стошнило. Разлепив трещину кровавых губ, замычал:

– Мууу.

Вставший перед ним Андрей, в отличие от своего товарища, ничего спрашивать не стал, он размахнулся и снизу, от самого пола зарядил Шарову апперкот прямо в нос. Кресло с бывшим начальником отъехало назад и, стукнувшись об стенку, развернулось боком. Из покореженного носа обильно закапал кровавый дождь. В голове у капитана произошел атомный взрыв. Его голова вначале откинулась назад, а потом упала на грудь, чтобы не захлебнуться в собственной слизистой крови, он вынужденно старался удерживать ее прямо.

– Ну, – таким незамысловатым образом повторил свое требование Сергей.

– 600385САН_10. – произнес Шаров код, словно у него во рту хлюпала рисовая каша.

На удивление, это признание далось ему легко. Как будто кто-то другой за него произнес набор цифр и букв. Внутренне он сопротивлялся этому, но рот сам собой открылся и все выложил. К капитану сразу пришло знание, что он все сделал правильно. Поэтому, когда ему в ухо по рукоятку вошла отвертка, он не очень-то и удивился, боль была хоть и адской, но милостиво короткой. Закончив с капитаном, слуги Змеелиса разделились, один из них остался в комнате наблюдения для подстраховки, а другой заспешил к аквариуму. В его отсутствие усевшийся в кресло командира напарник открыл программу, управляющую подъемным механизмом шара, и ввел трехсоставный код.

Лейтенант, спустившись по железной лестнице вниз, подошел к плите как раз в тот момент, когда она, приподнявшись на мощных локтях рычагов, начала отодвигаться в сторону. Подошедший к мерно плескающейся кислоте лейтенант не забыл нацепить прозрачный респиратор. Находиться рядом с такой агрессивной средой и вдыхать ее обжигающие горло и легкие пары без соответствующих предосторожностей было бы большой глупостью. А он, являясь идеальным воплощением марионетки, способность думать все же сохранил, хотя бы на уровне инстинктов. Подтереться после утренней дефекации и надеть респиратор при приближении к целому морю кислоты он не забыл бы и накануне Армагеддона.

Поверхность разъедающей все и вся жидкости заволновалась, забултыхалась и, расступившись, родила круглое яйцо-икринку, под стекающими по нему изломанными струями ручейков хранившее свой смертельный зародыш – бога Змеелиса.

Сфера, ставшая прозрачной, но сохранившая в себе секрет, покачиваясь на ряби, поднятой ее всплытием, прибилась к правой стенке бассейна. Ее верхушка, словно подвергнутая невидимой трепанации, сама собой скрутилась и откинулась назад. Из нее никто не выбрался. Сфера так и застыла, раззявив в отвлеченном удивлении пасть в ожидании чего-то, возможно, появления главного персонажа.

Лейтенант, влекомый странным, неодолимым желанием заглянуть внутрь сферы, поспешил к ней. Он встал над краем бассейна, поднялся на цыпочки и наклонился над горловиной шара. Там он ничего не увидел, то есть вообще ничего, пустота и все. Ни стеклянных изгибов стенок шара, ни тем более ее хозяина. И прямо из этого ничего не значащего участка пустоты быстро вытянулись мускулистые корни сильных рук, обхватили его за шею и притянули к появившемуся из ниоткуда и зависшему в этом нигде лицу. Змеелис, позеленевший, как заплесневевший труп, с глазами белыми, как у вареного карпа, нажал большими пальцами на основание челюсти лейтенанта и в открывшийся под таким воздействием рот в четыре приема выкашлял несколько сгустков жирного, как смола, дыма. Освободившееся от зловещего гостя тело неторопливо, мягко осело на дно сферы. Стеклянная шляпка, похожая на еврейскую ермолку, встала на место, и шар опустился на глубину. Взбаламученная его нырком кислота скрылась под запирающей плитой, а лейтенант, ставший носителем бога и ступивший на путь осквернительного перевоплощения божественного сосуда своего тела во враждебную всему живому злую силу, повернулся и никуда не спеша, вальяжно пошел назад к ожидающему его приятелю.

Все действия молодых людей, попавших под власть вечной тьмы, начиная от их нападения на командира и заканчивая возвращением одного из них с сидящим у него внутри Змеелисом, заняли меньше четырех минут.

Тревогу подняли сами Сергей и Андрей, и вскоре прибывшая на место команда, проверившая, на месте ли узник, получила приказ о немедленной их изоляции. Их перевели на третий уровень, в больничный изолятор. И пока вызванные техники и поднятые из своих теплых постелек ученые выясняли, что к чему, проверяли показания, идущие от тела Ивана, в палату к лейтенантам пришли два штатных следователя. Допрашивали их поодиночке, заводя по очереди в процедурную, которую дознаватели выбрали в качестве временного штаба. Расположившись меж асептических лежаков, столов с лежавшими на них инструментами и шкафов, заполненных блистающими стальными боками резервуарами непонятного непосвященному человеку назначения, на принесенных из приемной стульях, дознаватели для начала вызвали Сергея. Два конвойных солдата ввели его в комнату и, залихватски щелкнув каблуками армейских ботинок, оставили наедине с хмурыми следователями. В свете люминесцентных трубок вид у людей был какой-то нереальный, призрачный. Сидевшего ближе к двери звали Валентин Петрович Вяземский. Пожилой, много повидавший на своем неспокойном веку мужик. Серый пиджак нараспашку, галстук подколот золотым зажимом, последняя пуговка на болотного цвета рубашке расстегнута, сквозь образовавшийся просвет видна майка. Изрядное брюшко свисает через ремень. Мешки под глазами набухли фиолетовыми чернилами, во рту собиралась горькая слюна. Его недружелюбный вид объяснялся не только издержками профессии, вчера жена наварила целую кастрюлю острого харчо, такого, как он любил, и теперь он мучился изжогой. Вкупе с тем, что его, уже далеко не мальчика, в столь неурочный час подняли с постели, ничем хорошим для допустивших непростительный промах (правда, какой? но если их вызвали, то они точно провинились, по-другому и быть не могло) лейтенантов это не грозило. Сегодня с Вяземским проводил перекрестный допрос хорошо ему известный Коваль Игорь, незаметный человечек, со стертыми чертами, похожий на мышь. Игорь на десять лет младше его, а значит, ему было около сорока пяти, но для него он все равно оставался сосунком. Не сговариваясь между собой, по отдельности ознакомившись с предоставленными им документами и путанными записями объяснений задержанных, великолепно заранее зная свою роль, они приступили к допросу.