Денис Игумнов - Ночная смена [SelfPub, 18+]

Откуда-то появились персонажи в помеси костюмов химической защиты и пожарных, тушивших ядерный пожар в восемьдесят шестом году. Затемненные стекла забрала придавали им особый бездушный вид. Они бесцеремонно растолкали гвардейцев, приблизилась к еще теплому, трепещущему в последних судорогах агонии телу. В руках они несли коробки дозиметров и палки датчиков. Пришельцы поднесли стержни и тыкали ими прямо в распластавшегося раздербаненного Сергея. На шкалах их приборов стрелки одновременно скаканули к красной черте и замузицировали неприятными звуками умирающей кошки. Вся эта цветомузыка означала одно: в коридоре лежал не человек, и он мог только казаться мертвым. Сейчас же вызвали еще команду. Все участники драки попадали под крышу карантинного блока, кроме одного. Во всей этой суматохе забыли об Андрее. В пылу боя его столкнули с койки, и теперь он лежал без сознания с разбитой головой около стены, тихий и неподвижный. О нем вспомнили, только когда опасные останки умершего, а может быть и нет, офицера увезли в неизвестном направлении. Вызвали врача, он осмотрел его и сказал:

– Если его сейчас не отправить в настоящий госпиталь, причем с хорошим практикующим нейрохирургом, он не проживет и трех часов. Основание черепа проломлено, о таких незначительных в данном случае повреждениях, как сломанные нос и лицевые кости черепа, я молчу.

Вокруг доктора стояли хмурые высшие офицеры во главе с комендантом тюремного блока полковником Хруниным. Начальство крепости перебросилось несколькими рублеными фразами, и полковник, сложив руки на животе, произнес:

– Вызывайте бригаду. Отвезите его в военный госпиталь. Охрану мы вам обеспечим.

Примерно через час раненого офицера привезли в больницу. Санитары подняли его на третий этаж, в отделение нейрохирургии, за ними всюду, словно их запасные тени, следовали четверо гвардейцев в полной боевой выкладке, включая бронежилеты шестой степени защиты, каски, термические гранаты, ручные пулеметы и прочие прелести, скорее уместные на поле боя, а не в мирной больнице. Пациента поместили в одноместную палату, где над ним сразу захлопотали две медсестры. Закончив, они оставили его одного и сразу прошли в операционную. Для этого просто открыли дверь в стене – кабинет хирургических манипуляций находился по соседству. Дверь сестры оставили открытой. Операционную от комнаты, в которой лежал Андрей, отделяла только полупрозрачная асептическая занавеска, слабо колыхавшаяся от случайного сквозняка. Под аккомпанемент гремящих инструментов (почему-то хирурги всегда так противно звенят ими прежде, чем приступить к делу), предназначенных, как ни крути, для вскрытия тел людей, и глухо переговаривающегося между собой медицинского персонала раздетый Андрей с обритой наголо, помятой, будто гнилой помидор, головой лежал на столе с колесиками, молитвенно сложив руки под простыней. Он почти не дышал, грудь вздымалась еле-еле и подолгу застывала в нижней точке. В какой-то момент грудь опустилась и замерла в этом положении, сердце Андрея перестало биться, и тогда его веки поднялись, обнажив синеватые белки глаз без зрачков. Он рывком принял сидячую позу, опустил ноги на холодные плитки пола и проследовал за санитарками в операционную. Через секунду оттуда донеслись истошные крики и проклятья. Пока солдаты охраны поняли, что происходит и ворвались в операционную, все было кончено. Стены, пол, шкафы, рваные белые тряпки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся бригадой врачей, залило жирной алой пузырящейся, еще теплой кровью. Они почти сразу начали стрелять, рефлексы воинов, отработанные годами тренировок и проверенные во многих боестолкновениях, сработали безупречно. В этот раз им не повезло, противник оказался особенным, на порядок опаснее всех ранее встречаемых ими врагов. Катастрофически быстро для солдат он в одно мгновение сократил расстояние до первых двух из них, без единой царапины преодолев воздвигнутую ими стену огня. И все, что они видели перед смертью, сосредоточилось для них в несуразно перекошенной, раскрытой на несвойственную человеку ширину зубастой пасти. Не успевшие войти в палату гвардейцы не долго пытались протиснуться внутрь: внезапно придавленные выброшенными телами своих товарищей, закончили свои дни так же, как и они, – с раздробленными черепами и пережеванными челюстями бога всех мертвых лицами.

Змеелис сбежал и выбрал местом дислокации себя самого и своих множащихся с каждым днем приспешников, как воплощенной в реальность мировой раковой опухоли, парк ВДНХ с окрестностями. На несколько кварталов в округе в жилых домах были разбиты окна, выбиты двери, их спешно покинули жители, в ужасе бежавшие от разрастающегося день ото дня фиолетового родимого пятна тьмы, пачкающего небо и не дающего солнечным лучам ласкать осеннюю землю газонов и серый асфальт улиц. Несколько предпринятых РХБЗ штурмов провалились. Москва снова стала закрытым городом. Район же выставки военные превратили в осажденную цитадель, хотя эта мера не препятствовала появлению все новых и новых оживших покойников. Они шли и шли бесконечной чередой, пробираясь по ночам, крадясь по трубам канализации, прячась в подвалах и брошенных квартирах. Змеелис собирал свое войско, и он ничего не боялся и не ждал. Многие стали поговаривать о проклятье, параллельно пакуя чемоданы. Что ж, они бежали, не выдержав второго пришествия зла, их трудно за это винить, правда?

Иван Белов остался в живых, в ночь побега демона он похудел на сто двадцать килограммов. Его тело, освободившись от божественного захватчика, стремилось принять исходную форму. И все же система обмена веществ Ивана была перепрограммирована недружественным вмешательством. Прийти в норму он так и не смог. Вес, достигнув стронгмэновских ста восьмидесяти килограммов, замер на этой поражающей воображение отметке. Его проверяли еще в течение недели после того, как стало ясно, что Змеелису удалось всех провести и улизнуть. Затем по приказу самого доктора перевели в подмосковный санаторий для восстановления здоровья, сохраняя при этом режим мягкого наблюдения.

Прошел месяц, на подступах к столице топтался багряный октябрь, в предпоследнее воскресенье перед его неминуемым наступлением за Иваном пришли два майора и попросили следовать за ними. Белов не поинтересовался куда и зачем. Он и так знал, что понадобился доктору Королеву, и даже мог держать пари по поводу цели, для достижения которой его хотели использовать. С тех пор как из него ушел бог, он заметил за собой редкую способность предсказывать ближайшее будущее. Например, Иван мог представить человека за минуту до того, как тот посетит его комнату или выйдет ему навстречу из-за дерева в окружающем санаторий каштановом парке, а также понять, что у него, возможно, на уме. Вот такая вот получилась побочка. И еще его тело приобрело необыкновенные свойства. Однажды он, как обычно встав в пять часов утра, от нечего делать – завтрак ему приносили в восемь – занялся зарядкой. Из всего многообразия упражнений на этот раз выбрал одно – приседания. Без особых усилий Иван проприседал все три часа, повторив упражнение примерно десять тысяч раз. Приседал бы и дальше, если бы не завтрак. После такого марафона он совсем не устал и был готов продолжить и дальше убивать ноги, но ему это надоело. Как-то раз он на весу отрезал от батона кусок. Нож соскользнул и с оттягом полоснул по большому пальцу. Крови, как, впрочем, и боли, Иван так и не дождался. Кожные покровы приобрели необычную эластичность. Заинтересовавшись феноменом, он острием ножа потыкал ладонь с внутренней и внешней стороны, при этом надавливая на его ручку с силой, достаточной для протыкания руки насквозь. И ничего, на месте соприкосновения стального лезвия с кожей оставались всего лишь розовые углубления. Новые ощущения ему нравились и одновременно пугали его, но не настолько, чтобы предаваться бессмысленным сожалениям о содеянном.